Как живется вам без СССР? - Лариса Бабиенко

О чем еще говорили в Риме эти добровольно ставшие бездомными люди, я узнала из выпускаемой в Канаде газеты «INFO» (январь 1998 г., с. 15), опубликовавшей рассказ некоего Саши Бородина «Переходите к водным процедурам»: «Ну, разве можно забыть совершенно гениальную фразу из не менее гениального рассказа „Инструктаж в Риме“, в которой повествуется о событиях двадцатилетней давности, когда в столице осели полчища наших соотечественников, вырвавшихся из „Совка“ по израильским визам и просившихся в США и Канаду. Фраза эта звучит столь же энергично, сколь и кратко: „Американцы не воняют!“».

Оказывается, им в нашей стране все воняло: подъезды, магазины, метро, наши люди… Но жизнь наказала потом этих потребителей, желавших по всему миру иметь лишь права на самое лучшее. Особенно тех, кто поселился в чужих съемных квартирах канадских небоскребов. Здесь уже не кошками подъезды воняли, а из-за скверной вентиляции таким смрадом несло из мусоропроводов, что по длинным коридорам приходилось им пробегать, лишь зажав нос.

Инструктаж в Риме, однако, пришелся по душе не всем иммигрантам. В те дни, когда мы думали, что наша однокурсница гордо шагает по бульварам какой-то очень свободной страны, наша Галя, оказывается, ночевала на вокзале в Риме, подстелив под себя газеты. Она, как и малое число некоторых переселенцев, врать не хотела и сбежала из того лагеря. И целый год потом плакала и ругала себя за то, что покинула страну, именно Советский Союз…

Но жизнь, будто солнышко на небосклоне, зимой и летом крутится по спирали отведенных нам судьбою дней. И голод — не родная мама, потому наша однокурсница оказалась-таки в Израиле, где вдруг выявилось, что еврейка она неполноценная, ибо отец — еврей лишь на половинку, мать и вовсе русская, то есть сразу же столкнулась с расизмом: все блага иудейского государства на мелких и нищих полукровок тут не распространялись. Это тебе не СССР, в котором медицина для всех, образование для всех. В Израиле блага — только для господствующей нации. Остальные — заткнитесь. Не нравится? Еще раз заткнитесь, надо было думать, куда ехали.

По огромному и непомерному самолюбию Гали это был мощный удар. Еврейкой на прародине отца ей стать не позволили. С иудейской точки зрения наша однокурсница была лишь получеловеком. На Израиль, пожалуйста, паши до умопомрачения, но в остальном… что найдут нужным кинуть тебе как подаяние. И даже после смерти — те же неприятности. Полукровок хоронят не на иудейском кладбище, а где-то далеко в пустыне. Где хоронят заодно и всякую живность.

Галина назло подобным устроителям государства поселилась в мусульманской части Иерусалима, вышла замуж за ассирийца. Но… рано или поздно оказалась в Нью-Йорке с маленькой дочерью на руках. Одна. Жить по мусульманским установкам, бесчеловечным по отношению к женщине, тем более, к образованной женщине, видимо, тоже не получилось. Тут гордыня пришла на помощь. Впервые она оказалась полезной.

В Америке тоже жизнь медом не выстилалась. Мыла окна в небоскребах, работала машинисткой за гроши. Печатала тексты на русском языке в НАСА.

При этой информации Галя сразу же поднимает ладонь: нет, проверку в ЦРУ не проходила, специального допуска для работы в НАСА не было, мол, и не нужно было его иметь. Что печатала, не понимала.

В этом коротком тексте Галина соврала, по меньшей мере, два раза.

«Такую проверку, какую нам устроили в ЦРУ, КГБ даже не снилось, — рассказывала, помнится, мне одна жительница Торонто русского происхождения, сына которой взяли на работу в посольство Канады на территории США. — Интересовались даже, как мальчик отнесся к Кубе во время туристической поездки, хотя ребенку было лишь… пять лет. ЦРУ очень боится влияния социалистических идей».

«Что печатала на русском языке, не понимала»… Быть такого не может. Что можно печатать, сидя в офисах НАСА? Скорее всего, украденные у Советского Союза военные и космические секреты, либо политические донесения.

Потом Галя работала переводчицей на собеседованиях с теми, кто прибыл в США из Советского Союза.

— Ненавижу я их всех, этих евреев, оптом и в розницу. Наглые, как кабаны. И вранье в каждом слове. Спрашивает одну семейку работник агентства, на что же вы живете, если никто из вас не работает? Отвечают, что «вывезли из России двести тысяч долларов, поместили их в американский банк. На проценты и живем».

— Я хотела выкрикнуть им в лицо, как же вас там преследовали, если вы вывезли оттуда такие деньжищи? Но не имею я права вмешиваться. Я лишь переводчица.

В общем, по профессии, что, в первую очередь, на Западе считается высшим качеством жизни, Галя не работала ни одного дня. Другие эмигранты создавали в США десятки газет и журналов на русском языке, а Галя ни-ни… Ни одного дня в печати.

Наверно, несмотря на безмерный гонор, таланта и упорства не хватило. Того, что называется от бога искоркой…

Так чем же кичиться? Ради чего человек сбежал из собственной Родины и что сделал серьезного в чужой стране? Неужто лишь во имя пустого и бесстойлового бега по жизни удрала она с Волхонки?

Тяжелейшая работа экскурсовода дала возможность нашей бывшей однокурснице посетить около сорока стран, чем она, кстати, очень гордится. Ну, а я в это время, не расставаясь с журналистикой, посетила более сорока областей Советского Союза. И на Ямале была, на Дальнем Востоке, по Алайским пастбищам на Памире ходила. Даже в Чокурдахе в устье реки Лены была у оленеводов, и прямо в жаркой яранге попробовала вкуснейшую нельму. Я меньше видела, чем Галя?

И вот пора подводить итоги. Мы за эти годы получили от Советской власти неплохие и бесплатные квартиры. У Гали в Нью-Йорке квартира съемная, ей в этой стране лишь разрешили пользоваться чужой собственностью. И платит она за крошечное жилье 600 долларов, хотя пенсия — 992 доллара.

Медицина… В 2008 году Галина сломала ногу. За гипс, рентген, посещение врача заплатила несколько тысяч долларов. Я этом же году сломала руку, и, хотя на пороге у каждого жителя России давно бушует лютый капитализм, советская власть заложила в основы нашей жизни такой прочный запас защиты каждого человека, что и по сей день экстренная и хирургическая помощь у нас бесплатные.

— А страховка как же? — спросила я Галю.

Гостья мнется.

— Понимаешь… Даже если оплачивать ее аккуратно, это не значит, что ты получишь помощь в полном объеме. Лишь какие-то процедуры, за остальное — все равно надо платить. Зачем она мне в таком случае? Ежемесячно терять еще 92 доллара?

— Ну, а роды? — умираю от любопытства я. — За год или два в Америке оплачивают декретный отпуск?

Галина с недоумением глядит на меня.

— Декретный? Какой? Нет его вообще. Все решает страховка. Сколько отложили люди, столько и получили. Даже во время родов.

— Значит, жители США управляются со своими проблемами в одиночку? И что в том хорошего?..

Гостья в ответ молчит.

И еще одно: наши ровесницы ушли на пенсию в 55 лет, а Галина, живущая в центре мощнейшей цивилизации, на 10 лет позже. Нынче же америкосовское цивилизационное превосходство намерено отправлять своих граждан на пенсию в… 70 лет.

Что еще интересного, отличного от нашей жизни, произошло за эти годы в судьбе Галины? Какие книги она прочитала, какие открытия сделала, чему удивилась? Где, с ее точки зрения, разумнее жилось человеку? Ведь каждый год, будто журавль, летит она на родину. Долго стоит на Волхонке во дворе, в котором выросла. Посещает могилу матери. Летит к дальней родне в Кисловодск. Что думает она во время этих многочисленных передвижений, что ее гонит по земле из угла в угол, почему не живет спокойно в той стране, которую по собственной воле выбрала?

И вот, наконец-то, ее откровения… Которые начались с занудливой обывательской жалобы.

— У меня в Москве была лишь комната в 9 квадратных метров! — слышу я в ответ. И на лице однокурсницы такая укоризна, будто ей одной такое в стране тогда выпало.

— А соседи… Вечные скандалы на кухне. Одна из них кричала моей матери, что они у нас все отнимут. Моя же мать знала 13 языков, отец — не меньше. А эти тетки… они нам жить не давали.

Отец, известный советский переводчик, оставил семью, когда Гале было пять лет. Выходит, что он сам уклонился от необходимости заработать жене и дочери на отдельную кооперативную квартиру. Оставалась надежда только на советскую власть, в мощь которой Галина, когда училась с нами, оказывается, не верила. Ей хотелось иметь все и сразу, потому, наверно, мечтала, что другая страна, конечно, тут же все ей предоставит… лишь за красивые глаза. То есть искренне верила, что сразу же попадет в рай.

— Почему мать и я должны были слушать такие оскорбления?

Знала бы Галя, что мне говорили подобное же. Только позднее. На митинге, когда уже не было советской власти. Какой-то высокий милицейский чин, махнув перед моим лицом министерской корочкой, безапелляционно изрек: