В Школе Магии Зарежья - Сенкия Сияда

Еще издалека я заслышала гул. Сперва он был отдаленным, точно звуки души моря, заключенной в красивую перламутровую раковину, что однажды друг привез из путешествия Тамаркиному дяде, и что она по-дружески принесла мне похвастаться. С каждой пройденной саженью он нарастал, как нарастает снежный ком, катящийся с горы по липкому снегу. В воздухе висела почти осязаемая влага, и неожиданно тоннель вывел нас на каменный уступ, резко обрывающийся в пяти шагах от стен.

— Это что? — изумленно вопросила я.

— Выход, — отозвался Ладмир.

— Это если и выход, то явно вперед ногами. Это же водопад! — объявила я, решив, что все сошли с ума и явно этого не понимают.

Река, каким-то немыслимым образом закованная в каменную кишку, протестующе ярилась, бурлила внизу. Падать до нее с этого уступа, подточенного снизу трудолюбивым потоком, было где-то с пяток аршинов. Саженях в семи вправо, в том месте, где потолочный свод кромкой подходил к поверхности воды очень низко, оставляя щель, похожую на щербатую пасть, река обрывалась в непроглядную темноту, возвращая обратно лишь гулкий грозный рокот. Своды грота в месте выхода тоннеля к реке были немыслимо высокими. Акимарх усилил свет, и мы разглядели, что потолок был неровным, похожим на кривой купол, и был выше, чем в пещере, в которой мы оставили Мазвия. Уступ, впрочем, был вовсе не так прост. Вдаваясь влево довольно широким перешейком, он плавно перетекал в глубокую нишу, существующую в скальной стене, этакую полупещеру с видом на буйную реченьку. В нее-то мы зачем-то и перебрались. Мы, посовещавшись с Акимархом, как коллеги по цеху, его силами установили на каменной перемычке непрозрачный щит-экран, чтобы сбить с толку возможную погоню в виде демонов, кридоев и всяких прочих ритиэкри и Эм Зэ с ними. И развернулись к остальным. Я лично намеревалась как следует поспорить и объяснить мужчинам, что я в отличие от них еще хочу жить, и поэтому нужно поискать другой выход.

— Все, здесь я вас покину! — неожиданно вскричал эльф и остановился, сбив всех с толку. — Я должен забрать камень!

— Какой еще камень? С ума сошел?! — заорала я, пытаясь перекричать гул рокочущего водопада.

— Куйату! У него остался куйату моего народа! Идите без меня!

— Какой, к хвосу, куйату? — потрясла я Ладмира за рукав, видя, что от таура внятного ответа не добиться.

— Этот камень — их реликвия! Именно из него Мазвий намеревался сделать артефакт! — объяснил мне Ладмир и обернулся к эльфу. — Это опасно, вы можете погибнуть!

— Я сделал меньшее из того, что мог, чтобы отблагодарить вас за свое спасение! — Аэссиниэль по очереди серьезно посмотрел в глаза нам троим. — Но сейчас, во имя своего народа, я обязан считать, что отдал вам долг чести тем, что показал выход!

— Это главное! — серьезно кивнул Акимарх.

Куйату. У меня перед глазами встала картина парящего Аэссиниэля и светящейся, такой неземной дорожки от камня к его телу. Потом перевела взгляд в реальность — на мужчин, которые вели разговор и солидарно понимали, что это святой долг правителя-эльфа пойти за реликвией. Уговоры Акимарха и Ладмира были не более чем условностью. С суровым выражением на лицах они явно прощались с боевым товарищем на случай, если больше никогда не свидятся. Я была в шоке и не понимала такой глупости и всех этих жеманностей. Не для того мы его спасали, чтобы он сейчас вернулся и погиб в пастях всех этих чудовищ, что бегут за нами по пятам. Как может быть какой-то камень ценнее жизни? Что вообще может быть более ценным и уникальным, чем жизнь?

— Как не понимаешь! Этот камень уби... чуть не убил тебя! — вскричала я зло и с непонятно откуда взявшейся яростной силой толкнула гибкого эльфа в воду, позабыв про всякую вежливость. — Прыгай, остолоп!!

Тот явно не ожидал от меня такой подлости, нелепо взмахнул руками как птенец, учащийся летать, и с безмерно оскорбленным выражением на лице рухнул в бурлящие воды.

И тут стена дрогнула под напором извне и на сцену действия выволокся окровавленный и страшный, как умертвие, неугомонный Мазвий.

— Врешь, не уйдешь! — прокаркал он и попытался злодейски засмеяться, но в горле у него что-то забулькало и изо рта на и без того слипшуюся от юшки бороду хлынула алая кровь. По всему было видно, что он не жилец, однако глаза выдавали безумие, продляющее бытие, а порой и исступленным зверем вырывающее клоки у Времени.

Над его плечами плавали белесые тени. Я почувствовала, как цепенеют ноги, руки, шея до бесчувствия немеет на плечах.

— А я перенастроил ритиэкри под ваш маленький секрет, — размеренным хвастливым тоном поведал Мазвий.

Сознание металось в теле как в клетке, всеми фибрами взывая скорее убегать отсюда, спасаться, но даже пошевелить пальцем сейчас было равносильно тому, что ссакушине сдвинуть с места гору.

И бездна не спасала.

И выхода не было.

Веки наливались свинцовой тяжестью...

Я убеждена, что в мире есть если не Судьба, то, по меньшей мере, ее воздающий Перст, который заставляет нас платить по счетам наших деяний. Человек может влиять на ход событий и, наверное, именно то, что нас с самого детства учат веровать во всепобеждающее Добро, заставляет где-то в самой глубине души верить и надеяться на спасение даже в последнюю секунду жизни. Именно это исповедание живет в сердце отважных рыцарей, отчаянных и порой безрассудных ратоборцев. Истина, правда и доблесть оберегаются кем-то там, наверху. И зачастую цепочка событий, побочно сплетаемая Провидением, оказывается отнюдь не петлей висельника, а путеводной нитью. Правда, иногда эти события принимают совсем уж необычную форму...

За следующее мгновение произошло несколько событий. Позади Мазвия, упивающегося своей победой, из прохода вынесся красноглазый и просто уже вконец озверевший от всего рогатый демон, который, занеся огромную когтистую лапу, наотмашь взрезал по шее первого, кто попался на его пути. А позади демона из коридора на уступ, стелясь, выползало что-то темно-серое, клубящееся, похожее на туман, пробующий хаотичными отростками, будто змея языком, пространство перед собой. Раздел «Живые туманы» имеющийся в настольной книге классификаций каждого мага-боевика, рьяно выделяемый особым почерком и красными чернилами, из которого порой нам перепадали в виде рассказов на ночь целые куски, был, пожалуй, одной из тех страшных старшекурсниковских баек, которым верили до конца всегда и все. Веки до конца опустились... Я почувствовала, как от всего происходящего и понимания ужаса, что сейчас случится с нами, внутри у меня зарождается крик и вырывается наружу, как будто приглушенный кляпом и поверх еще парочкой одеял. И он постепенно усиливался, пока я не заорала, как того страстно желала в тот момент, во все горло...

То ли я совершила чудо, сумев сотворить широкий (по крайней мере, на еще одного хватило точно) временной канал невероятной скорости. То ли духи, контроль Мазвия над которыми был выпущен, освободившись от связи с хозяином через амулет и заново распределяя свои силы, буквально на секунду ослабили свое воздействие на нас. Но Ладмиру хватило и этой секунды. Он, распахнув руки, одним движением упал в ярящуюся темную воду, опрокидывая заодно меня и Акимарха.

Сильная рука Ладмира держала меня все время падения с неизвестной высоты вкупе с лавиной ледяной жидкости. Я захлебнулась собственным визгом, затем водой. От удара о кипящий бурунами водный массив верх и низ, небо и земля перепутались местами. Мою ладонь с неистовой силой вытянуло из цепкого рукопожатия... А потом все перестало быть.

Я пришла в себя оттого, что кто-то насильно загонял мне воздух в легкие.

— Давай, Варя! Ты должна жить!

Я попробовала стукнуть нахала, но предательница-рука была раз в десять тяжелее обычного и даже не шевельнулась, только палец какой-то дернулся. Я выдохнула. В носу и в горле оказалась вода, которая хлынула то ли наружу, то ли внутрь нескончаемым потоком. Закашлялась, стараясь вдохнуть. С трудом открыла глаза, борясь со слабостью, овладевшей всем телом. Надо мной склонились три расплывчатые фигуры.

— Что? Где мы? — прокашляла я, с помощью рук, норовящих согнуться в локтях, принимая сидячее положение, зубы принялись выбивать неслышную дробь, холодная мокрая одежда липла к телу, но в глазах прояснилось.

— Вава, мы сбежали! — радостно просветил меня сияющий, как новенький медный самовар, Акимарх. Над его плечом светил тусклый светлячок, которого хватало ровно на то, чтобы различить лица нашего собрания.

— Мы выбрались наружу, река выходит на поверхность. Правда, сперва нас немного снесло по бурной стремнине. Тебя очень далеко отнесло течением. Если бы не Ладмир, который разыскал тебя...

Я очень долго смотрела в какие-то серьезные глаза Ладмира, то и дело открывая рот, чтобы что-то сказать, но не знала, как правильно адекватно обстоятельствам выразить благодарность, а потом сбилась и перевела взгляд. И действительно — рядом журчала не очень широкая речка с каменистым дном, окаймленная густо растущими деревьями и кустарниками. Парящая высоко в небе луна превращала грани предметов в серебро. Глядя на такой мирный пейзаж, даже не скажешь, с какого ужасного водопада она берет свое начало. Водопада?