Когда она искушает - Габриэль Сэндс

помешает ли мне взглянуть хотя бы на одну из них?

— Я возьму их.

Валентина кивает и поднимается с кресла. — Давай я возьму их из своей комнаты.

Когда она открывает дверь, София входит и сворачивается клубочком у моих ног. Я наклоняюсь, чтобы почесать ее за ухом. Странно. У нее на шее бант. А это новый ошейник?

Раньше у нее был черный кожаный, а этот — красный, и на нем бирка в виде сердца. Мое сердце учащенно забилось, когда я прочитал надпись.

— София Де Росси. Если она найдена, свяжитесь с ее владелицей, Мартиной Де Росси.

Я широко раскрываю глаза. Джорджио отдает Софию мне?

Я опускаюсь на землю рядом с ней и несколько раз перечитываю надпись, чтобы убедиться, что она мне не привиделась.

Когда слова не изменились, я обнимаю Софию и чмокаю ее в пушистую головку. В животе у меня предательски порхает бабочка, но я заставляю ее улететь. Это хороший жест, но Джорджио не удастся получить прощение в виде подарка.

— Если он передумает, я тебя не отдам, — говорю я Софии.

Она поворачивает шею и лижет мне нос.

— Я буду хорошо заботиться о тебе, — обещаю я ей. — Ты даже не вспомнишь о нем после того, как я несколько месяцев буду относиться к тебе по-королевски.

Валентина возвращается с письмами и кладет их на кровать.

Я показываю на бант на шее Софии. — Ты знала об этом?

Ее губы дрогнули, но она взяла себя в руки. — Возможно, я что-то подслушала. Я пойду проверю Дамиано. Он хотел поговорить со мной. Вы двое справитесь здесь?

— Да, конечно.

— Я вернусь с ужином, — говорит она и закрывает за собой дверь.

Из-под кресла выглядывает одна из новых игрушек Софии — мышка-плюшик. Я хватаю ее и швыряю через всю комнату. Это ее новая любимая игра. Как и ожидалось, она оживляется и бежит, чтобы вернуть ее мне.

Я опираюсь головой о край кресла и бросаю игрушку еще несколько раз.

В следующий раз Софи игнорирует игрушку и подходит понюхать письма, лежащие на краю кровати.

Она сбрасывает их мне на колени и садится рядом, бросая на меня выжидательный взгляд.

— Эй, ты не можешь играть на двух сторонах. Теперь ты в моей команде, девочка.

Когда мои слова не возымели должного эффекта, я подала знак и посмотрела вниз на небольшую стопку писем. Они скреплены черной резинкой. Из-под нее выглядывает мое имя, написанное почерком Джорджио.

Глупо продолжать смотреть на них. Но теперь, когда они у меня в руках, я понимаю, что любопытство не позволит мне оставить их нераспечатанными. Я снимаю резинку и открываю конверт с самой старой датой.

Почерк Джорджио мне почти не знаком, кроме нескольких заметок на полях различных книг в его библиотеке. Шрифт изящный, с неожиданной изюминкой.

Дорогая Мартина,

Я не помню, извинялся ли я вообще. Но я сожалею. Мне чертовски жаль. Если бы мы беседовали лично, я представляю, как ты спросила бы меня, за что я сожалею. Список моих проступков длинный, и записывать их будет больно, но это нужно сделать. Я буду писать их по дням.

Мне жаль, что я не дал тебе утешения, в котором ты нуждалась после нападения Поло. По правде говоря, мне было гораздо легче потерять себя в фантазиях о мести, чем быть рядом с тобой. Когда ты позвонила мне из дома и рассказала о случившемся, я впервые познал, что такое страх. Осознание того, что ты в опасности, а я нахожусь за сотни километров от тебя и физически не могу тебе помочь, было мучительным. Я не мог вздохнуть спокойно до тех пор, пока впервые не увидел тебя здесь, в безопасности, с твоим братом и невесткой, и когда я это сделал, думаю, какая-то часть меня восстала против мысли о том, чтобы еще раз пережить нечто подобное.

Я сказал себе, что поступил правильно, оттолкнув тебя. Мир станет лучше, если в нем не будет Сэла Галло. Но, конечно, Сэл так или иначе уйдет, и теперь я понимаю, что мне не нужно быть тем, кто это сделает. Убийство его не решит моих проблем. Нет, для этого я должен сделать нечто гораздо более сложное. Я должен посмотреть на себя со стороны и посмотреть в лицо демонам, которые заставили меня совершить столько ошибок, когда дело касалось тебя.

Джорджио

Я дважды перечитал письмо, прежде чем аккуратно сложить его и положить обратно в конверт. Мое сердце бешено колотится. Я вспотела. Я встаю с пола и разминаю руки, не зная, что с собой делать.

Это было… честно.

Страшно.

Джорджио не умеет выражать свои эмоции, но, видимо, он более чем способен объясниться в письменном виде.

Мысль о его ужасе от того, что он знает, что со мной происходит, и находится слишком далеко, чтобы помочь, смягчила меня. Конечно, я знала, что он волнуется. Я слышала это в его голосе по телефону, но ужас — это совсем другая эмоция. Это свойственно простым людям вроде меня, а не таким, как…

Ах, да. Думаю, под этим красивым лицом, прекрасным костюмом и фасадом постоянного контроля он состоит из того же, что и я.

Из того, что делает нас людьми.

А люди делают глупости, когда они напуганы. Я знаю это лучше многих.

Я смотрю на два других письма на полу, в равной степени испытывая любопытство и опасения. За что еще он будет извиняться? Как еще он смягчит боль?

Надув щеки, я выдохнула и решила подождать, прежде чем читать следующее письмо. Не думаю, что смогу сейчас выдержать еще одно.

Я принимаю ванну, а когда выхожу, Валентина уже снова в моей комнате. Она сидит на краю кровати.

Она поднимает на меня взгляд от своего телефона, и я сразу понимаю, что что-то случилось.

Я спешу к ней. — Что случилось?

Ее глаза расширены и обеспокоены. — Они все только что ушли. Дамиано, Рас, Джорджио.

Мой желудок падает. Они ушли, не попрощавшись.

— Они…

— Они пошли убивать Сэла.

О Боже. Что, если что-то случится? Дамиано будет хорошо защищен, но как быть с Джорджио?

Кровь застывает в моих жилах, делая тело ледяным. Мысль о том, что я больше никогда не увижу Джорджио, обрушивается на меня как удар грузовика, и это невыносимо.

Он должен вернуться.

Я опускаюсь на кровать рядом с Валентиной и закрываю лицо ладонями.

ГЛАВА 37

ДЖОРДЖИО

В этой части городка местность достаточно суровая. Мы долго едем по ухабистой