Демидовы: Столетие побед - Игорь Юркин

Как видим, Канцелярия главной артиллерии и фортификации, подзуживаемая давним тульским недоброжелателем Никиты Демидова главой Тульской оружейной канцелярии капитаном Макаром Половинкиным, пытается нанести удар по Никите фактом своего сотрудничества с другим Демидовым, Акинфием. Поводом для раздора между ними на этот раз стали тульские железного дела промышленники. Первоначально сами конфронтировавшие с Демидовым, позднее они частично переметнулись в его лагерь и, соответственно, противопоставили себя прежней администрации. Оружейное начальство грызется с Никитой, оно же вполне комфортно чувствует себя, сотрудничая с Акинфием. И тот не внакладе. После того как осенью все того же 1733 года к нему на завод приезжает следователь Васильев, цепкие объятия Акинфия становятся еще гостеприимнее.

Неприятностей у А.Н. Демидова по ходу Следствия о заводах было хоть отбавляй. Он даже, мы помним, был взят под арест и просидел под арестом без малого месяц[588]. Но напоминание правительству о военных заказах, которые ему предстояло выполнять, неизменно облегчало его участь.

Год 1734-й. Акинфий дает объяснения по обвинениям Игнатьева. Последний исчезает. Демидов пишет в Комиссию о проводимом им праздно времени в Петербурге, в то время как в Сибири останавливаются его заводы. «По присланным де к нему ея императорского величества указом, — продолжает он, — требуется с тех ево заводов военных припасов и карабельного железа немалая сумма. А в небытность де ево не токмо, чтоб те припасы были отправлены, но и в состоянии заводов произойдет наивящее разорение». За сим просит «за вышепоказанными нуждами на Сибирские ево заводы отпустить». Принятое Шафировым решение: «Акинфея Демидова для исправления вышеозначенных на заводах ево нужд в разсуждении, дабы в небытность ево те заводы не пришли в крайнее раззорение, тако ж и для отправления по указом с тех заводов потребных военных припасов и карабельного железа, отпустить на Сибирские ево заводы на время и дать ему от Комисии пашпорт»[589].

Игнатьев обвинял не в смертных грехах, но он «показал на дворянина Акинфия Демидова и на протчих некоторое ея императорского величества интереса похищение»[590], и игнорировать этот факт было нельзя. Мы уже подчеркивали, что огромная работа Комиссии о партикулярных заводах была направлена в первую очередь на то, чтобы установить факт экономических правонарушений. Следствие застряло, мнение выработано не было, тем не менее Акинфий получил разрешение отбыть в трудно досягаемые из Петербурга дали. Шлагбаум перед его коляской был поднят военными заказами, которые издавна прочно связывали его и казну Хомут, годами натиравший шею горячего жеребца, обратился в спасательный круг, державший на поверхности даже в девятый вал.

Еще один эпизод, уже упоминавшийся. Год тот же —1734-й. Акинфий доношением сообщает, что 9 сентября прошлого года асессор Васильев запечатал находящиеся в конторе на Тульском его заводе «присылаемые о заготовлении всяких военных припасов ея императоръского величества указы», заводские книги, векселя, письма и прочее. Распоряжение опечатанное распечатать Васильев не исполняет. Акинфий просит исполнить, ссылаясь на просрочку векселей и обусловленные этим убытки. Решение положительное: составив опись, взятое возвратить. Но какова аргументация! Первой причиной (обошедшей по важности опасение остановки заводов) названа такая: «…ежели подлинно присланные к нему о заготовлении военных припасов указы з другими писмами запечатаны, дабы, он, Демидов, в приуготовлении тех военных припасов под претекстом того запечатания не учинил остоновки»[591].

Другое дело — брат Акинфия Никита Никитич. Многолетние его сражения с неплательщиками металлургической десятины, раны, полученные им в этих боях, — все забыто. Асессор Васильев получает копию с указа 1726 года, которым Демидов назначался на должность собирателя десятины. Комиссия о заводах, ознакомившись, решает послать запрос: собирал ли Демидов что-то? понуждал ли противящихся? кого именно? и т. д.[592] А ведь речь не о чем-то времен Рюрика и первых князей — последние столкновения Демидова на этом поле происходили всего-то год назад.

Впрочем, у Никиты Никитича хорошие отношения с квартирующим в Туле полком, он (Демидов) время от времени этим пользуется, и это тоже приходится учитывать. Капитану Половинкину (соответственно, Оружейной конторе) не удается сохранить отданного им «под охранение в команду» Родиона Горбунова. Посланные Демидовым люди отбивают его и, положив в сани, куда-то увозят. Капрал отправляется на поиски и узнает, что его «пришед с штапного двора, присланные от полковника Протасова драгуны, взяв, отвели на тот штапной двор, на котором ныне он содержится под великим караулом, скован»[593]. Заинтересованный в свидетеле, глава Комиссии предписывает просить Военную коллегию распорядиться о возвращении Горбунова со штабного двора.

Заказы для армии и (в меньшей мере) сложившиеся у Демидовых контакты с офицерами расквартированных полков сыграли немалую роль, способствовавшую благоприятному для заводчиков исходу самой крупной за столетие проверки добросовестности частных заводчиков в их экономических обязательствах перед казной.

* * *

Ревизоры разъехались, чиновники распечатали опечатанные ими чужие бумаги, исписали стопы своей, сочиняя дела, потом экстракты из дел и мнения на основе этих экстрактов, на мнения были получены резолюции императрицы. Фредди Крюгеры, попугав и слегка покалечив, разошлись по другим страшным снам. Пробудившиеся и освободившиеся от их власти возвратились к делам, разъехавшись по необъятной России, кто добровольно, кто под конвоем.

Что же увидели мы в этом маленьком кошмаре эпохи Анны Иоанновны?

Мы увидели Демидовых во всей их силе — властителей множества судеб, решателей задач государственной значимости. Увидели Демидовых во всей беззащитности их от абсолютистской власти, готовой миловать и казнить ради целей, спрятанных под маской придуманной Петром Великим общенародной пользы. Увидели их во всем блеске и бесстыдстве приемов, которые они за долгие годы отточили, смело и умело применяя их в борьбе когда за «интерес» (прибыль), а когда и за жизнь.

Увидели измученный и не осознающий источника муки народ, бесконечный в своем терпении, но и яростный в своем бунте (не важно, что на этот раз не с топором в руке, а с доносом).

Увидели авантюристов, с поражающим упорством цепляющихся за хвост птицы удачи и пропадающих из виду на снежных просторах бескрайней Сибири.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});