На свои круги (СИ) - Турлякова Александра Николаевна

То сокровенное, чем она жила весь этот год, та тайна, от всех сокрытая, та нежность, любовь, подарившая ей сына – всё вытоптано теперь ногами этого вот... Всего доброго, что с ней было, он коснулся... Всё видел, всё знает... Всё, что лелеяла она в самых уголках своей души... Почему? Почему так? Господи... За что? За что так со мной?

Он вернулся и понял, что она даже с места не сдвинулась.

- Ну, что вы? Я же вам дал возможность...

Остановился рядом беспомощно, понимая, что не может же он сам её раздевать, это уже ни в какие ворота.

- Миледи?

Она медленно перевела взгляд ему на лицо, смотрела снизу вверх, потом разомкнула сухие губы:

- Вы понимаете, что вы убили меня?- шепнула вопрос.- Я не хочу встречаться с ним после всего... Я знаю, как умеет он отравлять жизнь другому... Просто убейте меня... сейчас... здесь... У вас же есть кинжал?

- Что?- Он не верил тому, что слышал.

- Он умрёт, он уже, наверное, умер за эти три дня... И этот старый урод не будет мучить его... А я к нему не вернусь... Опять всё это пережить? Никогда! Никогда я не позволю...

- Да о чём вы?- Эрвин отмахнулся от её слов, хотя в душе ужасался тому, что слышал.- Кто вам сказал, что ваш ребёнок умер? Да что это с вами? Совсем умом тронулись? Вставайте!

Он взял её за руку и потянул на себя, хотя сколько раз клялся себе, что не притронется к ней, после того, как из-за неё его чуть не убили, решил для себя так.

- Нет!- Она резко вырвала руку.- Вы – хороший слуга моего мужа... Вы хорошо ему служили и служите... И дальше будете служить...

Эрвин остановился, опуская руки. О чём она? Точно, на этой почве тронулась умом. Что себе в голову втемяшила? И что теперь делать?

- Ладно.- Он вдруг опустился перед ней на одно колено, прямо так, завёрнутый по пояс в одеяло, спадающее до самого пола. Поймал баронессу за руку, несмотря на все усилия, удержал её в ладонях. Заговорил спокойно:- Давайте сделаем так... Я – Эрвин, в данный момент оруженосец барона Элвуда Дарнтского, клянусь перед Богом, Пресвятой Девой, ангелами и всеми святыми, что никогда, пока я живу, пока могу дышать и держать оружие, я не совершу зла, не принесу вреда вам и вашим детям, я буду служить вам верой и правдой всеми своими действиями, словами и помыслами. И если я нарушу свою клятву, пусть Бог покарает меня и моих потомков.

Ания смотрела на него, распахнув от безмерного удивления и рот, и глаза, и, кажется, даже сердце. Что это? Что он делает?

- Согласны ли вы принять мою клятву?

- Я... Я не знаю...

- Скажите, да или нет?

- Да...- ответила на выдохе, не до конца понимая, что происходит.

Эрвин поднялся, продолжая держать её за руку.

- А теперь вставайте!- Дёрнул с силой на себя, поднимая баронессу со скамьи.- Ваш ребёнок жив. Завтра утром мы пойдём в вашу церковь, и вы будете просить у Богоматери выздоровления вашему сыну. Хорошо? Послезавтра мы поедем обратно. Я ничего не расскажу вашему мужу о бароне Арвинском, всё будет так, как было весь этот год. Я буду молчать, как молчал до этого. Хорошо? А сейчас вы должны снять мокрую одежду, распустить волосы и лечь в постель. Это вы понимаете?

Его голос был твёрдым и решительным, не терпящим возражений, и Ании не оставалось ничего, как только согласно кивнуть.

- Хорошо... Значит, раздевайтесь.

Сам принялся развязывать на ней шнуровку лифа, и Ания, как во сне, стала помогать ему. Когда Эрвин понял, что она справится и без него, он отвернулся и ушёл к камину, долго ворошил угли кочергой, думая обо всём этом, о своей клятве, о последствиях её. Когда обернулся, баронесса, оставшись только в нижней рубашке, стояла босиком на полу и расплетала мокрые волосы.

Слава Богу, он добился от неё, чего хотел, правда, чего это ему стоило.

- Ложитесь. Я вас укрою.

Она послушалась и в этом, легла, и Эрвин закрыл её одеялом, сосредоточенно подоткнул все углы.

- Ваш шрам...- шепнула вдруг баронесса.

- Не будем сейчас об этом...

- Вы получили его не в бою? Ведь так?

- Я получил его от человека, которому доверял, кто был моим родственником, и он думает, что я не выжил. Я не хочу, чтобы он знал, что я ещё не умер...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Ого...- протянула задумчиво.

Ничего. Завтра утром она будет думать, что это было во сне, этим успокоил себя Эрвин, и пошёл развешивать по стенам мокрую одежду баронессы. Через момент услышал ровное дыхание и понял, что и сам смертельно устал. Предыдущую ночь он спал на полу, эту придётся спать на скамье, да и от ночи-то осталось совсем чуть-чуть. Но состояние было такое, что он готов был заснуть даже стоя. Этот день был слишком длинным.

ЧАСТЬ 23

Уставшая лошадь шла шагом, и Ания не подгоняла её, думая о своём. В памяти проходили последние дни. Целый день и ночь Ания провела в церкви Богоматери Страдающей в молитвах и просьбах о помощи своему ребёнку. Сколько слёз она пролила, сколько молитв прошептала! Выдержала все службы и уставшая, голодная вернулась на постоялый двор.

Всё это время оруженосец был с ней, сидел на скамье в углу, иногда выходил на улицу, молился ли уж он за кого или нет, Ания не знала.

Несмотря на всю усталость, голод, жажду, она чувствовала невероятный душевный подъём, словно прикоснулась к чему-то действительно удивительному. Сердце наполнилось чувствами торжественной надежды, и Ания получила внутреннюю уверенность, что всё должно обойтись.

В дороге ветер разогнал тучи, выглянуло солнце, земля быстро подсыхала, зелёные поля и белые берёзовые рощи радовали глаз, и всё это ещё больше утверждало её в том, что всё будет хорошо. Молитвы её дошли до Небесной помощницы, она была услышана. Иначе как? Разве всё, что происходит вокруг, не подтверждает этого?

Другими глазами она смотрела на всё: на окружающих людей, на природу вокруг, на долгую дорогу, на неторопливость лошади, на улыбку оруженосца, ехавшего рядом. Он уже не раздражал её своим молчанием, своими взглядами, она готова была простить ему всё, готова была любить всех и всё, что видела, и горько ей было вспоминать те минуты раздражения, обид или злости, что были у неё до этого.

Всё хорошо! Мир, удивительный, яркий, добрый мир окружал её, мир, полный людей, надежд, любви к своему ближнему, мир, в котором есть место милосердию, жертвенности, сочувствию.

Как хорошо. Как легко на душе, как хорошо и свободно дышалось и думалось. Будто прошедшие дожди омыли не только землю, не только намочили одежду и тело, но и саму душу омыли, очистили, наполнив надеждой и светлой радостью.

Ания сможет всё-всё пережить и сможет всё-всё вынести, даже барона с его подозрительностью, ревностью и хмурыми взглядами.

- А вы за кого молились?- спросила вдруг оруженосца, когда его лошадь поравнялась на дороге с её лошадью.

- Я?- Эрвин будто не ожидал вопроса и удивился.

- Неужели у вас никого нет, за кого стоило бы помолиться? Я думаю, такой человек должен быть у каждого. Кто-то близкий...

Эрвин почему-то сразу же при этих словах вспомнил свою Ллоис, её грустно-задумчивый печальный взгляд. Вспомнил её тревогу и строго поджатые губы, какие он видел в первые дни в обители бегинок, когда она ухаживала за ним после тяжёлого ранения. Конечно же, он думал о ней в первую очередь, разве были люди в этом мире ближе ему, чем она одна, эта сирота бегинка?

Ему хотелось, чтобы всё у неё было хорошо, чтобы она не болела, не страдала, чтобы жизнь дарила ей побольше хороших дней, чтобы окружали её только добрые люди. Вот об этом он молился, об этом просил, когда часы сидел в ожидании жены своего господина.

Вернётся ли когда-нибудь он к ней? Сможет ли вымолить у неё прощения за то, что не вернулся, как обещал, ведь всё вспомнил о себе, всё нашёл, но не вернулся? Простит ли она его? Будут ли они вместе?

Да, он граф по рождению и она неровня ему, но сейчас он уже давно не граф и будет ли им когда-нибудь ещё – неизвестно. Сейчас он слуга барона, его оруженосец, и изменится ли что-то в будущем – пока не понятно. Вернёт ли он свои земли, свой замок, свой титул? Но если вернёт, он обязательно заберёт Ллоис к себе, женится ли он на ней или нет – не важно, но она будет рядом с ним, обязательно будет, его ангел хранитель, любимая, сохранившая жизнь, подарившая ему себя.