Ты моя одержимость - Валерия Ангелос

это эмоции. Он прямо полыхает. Как будто даже подбирается весь. Ликует от нашего столкновения.

- Хочу, - повторяю. - Но знаешь, я ни черта делать не стану. Не подарю тебе такого облегчения. Я верну Ахметову деньги за годы твоего лечения. И дальше все тоже проплачу. Ты будешь жить максимально долго. Клянусь.

Отлично. Вижу в его глазах жгучую ненависть и хохочу. Разрази меня гром, это и правда чертовски забавное зрелище. Мертвец жаждет меня грохнуть. Но сил дотянуться нет, он давно свой шанс упустил.

- Ты бы мечтал сдохнуть, - холодно выдаю я. - Мечтал бы получить легкое освобождение из долбанной клетки. Но нет. Живи и наслаждайся каждым днем. Я позабочусь, чтобы твое пребывание здесь оставалось комфортным. Удачи, дядя.

В бездне черных глаз разливается злоба. Тупая. Бессильная. И я начинаю верить в силу судьбы. Иначе как объяснить настолько идеальную месть?

Я покидаю клинику. На душе царит штиль. Больше не ощущаю никакой потребности мстить. Ничего не грызет изнутри. Наступает покой.

В памяти всплывает давно услышанная легенда.

- Ты простил своих врагов?

- Нет.

- Выходит, они до сих пор держат тебя в плену.

Начинаю осознавать суть. Глубже.

Не могу сказать, что простил. Есть вещи, которые простить невозможно. Но я отпустил все. Готов двинуться дальше. В будущее смотрю открыто.

Фамильное кольцо Асадовых сверкает. Громадный изумруд полыхает всеми оттенками зеленого. Кажется, я знаю, как надо поступить.

Глава 39

- Я рад, что ты принял наше предложение, - заявляет Ахметов.

- Я пришел выдвинуть свое, - бросаю ровно и располагаюсь в кресле напротив, вижу, как на секунду меняется лицо моего собеседника, но он слишком опытен в интригах, чтобы показывать настоящие эмоции и быстро берет чувства под контроль.

- Я открыт для обсуждения, - произносит Ахметов. - Однако данный вопрос никак не зависит от моих личных решений. Существуют традиции, которые превыше всего, и компромисс относительно подобных вещей невозможен. Границы обозначены четко.

- Но из любого правила есть исключения, - замечаю вкрадчиво.

- Это не тот случай.

- Вскроем карты, - перехожу к сути. - Твой отец держал моего дядю в клинике не просто так. Должна быть серьезная причина. Ахметов-старший не походил на того, кто станет заниматься благотворительностью. Зачем делать столько вложений в живой труп?

- Сила традиций, Тимур. Ты не рос среди нас, потому не можешь оценить ту незримую связь между кланами, что формировалась столетиями. Нашу землю пытались завоевать. Нападали множество раз. Враги мечтали получить рабов, заграбастать золото и другие ценные ресурсы. А мы резали их глотки. Никогда не подчинялись приказам. Если бой был проигран, то реванш становился вопросом времени. Кто рискнет затеять с нами войну, тот никогда домой не вернется. Истечет кровью в горах, послужит для бескрайних равнин удобрением. Сдохнет в муках со вспоротым брюхом. И дело не в особенной силе духа, не в нашей животной натуре. Тут все гораздо глубже. Когда приходит беда, мы становимся едины. Это течет внутри. Наша главная сила.

Красиво звучит. Ахметов умеет толкнуть речь. Пронять. Вдохновить. Настроить на нужный лад. Я бы поверил ему, но мешает мой прошлый опыт. Я наблюдал грызню кланов. Каждый гребаный день. Я видел на что способны вожаки. Единством там не пахло. Зато трусости, зависти и подлости хоть отбавляй.

- Рустам, я знаю, в чем суть, - усмехаюсь. - Раз в десять лет у вас проходит Большой Совет. Там собираются самые влиятельные главари, определяют курс на будущее. Ахметов-старший дважды использовал моего недобитого дядюшку для получения дополнительных голосов. Не представляю, как ему удалось такое провернуть. Не притаскивал же он этого ублюдка на каталке. Но факт остается фактом. Асадовы действительно самый древний княжеский род, пусть и утративший влияние. Нам исторически положено больше прав. Наше решение будет определяющим. Пусть традицию пытались изменить, отобрать привилегии, этого сделать не удалось.

- Верно, - соглашается Ахметов. - Тупиковая ситуация, ведь только на Большом Совете можно добиться отмены древнего порядка предоставлять Асадовым решающий голос. В свое время мой отец заполучил решение об опекунстве над твоим дядей, однако другие главари отказались признавать эти бумажки. Тогда он и правда притащил Асадова в зал собраний. Тот подтвердил каждый пункт, который был выгоден моему отцу. Моргал в знак согласия. Здесь уже никто не сумел бы оспорить легитимность процесса. Терять рычаг влияния не хотелось, поэтому мой отец сделал все, чтобы сохранить настолько удачный порядок. Фактически он сам управлял остальными.

Моргал, блять. И на такое повелись? А впрочем, неудивительно. Ахметов-старший обладал талантом творить полный беспредел и при этом всегда оставаться в рамках долбаных традиций. Хитрый тип, способен у дьявола жизнь обратно выторговать.

- Я изучил медкарту, - кривлюсь. - Мой дядя перестал моргать. Еще месяц назад. Какая-то проблема с мышцами. Врачи дают туманные прогнозы. А десять лет почти на исходе и все ближе Большой Совет.

Ахметов ухмыляется.

- Ты же не думаешь, будто я собирался одурачить будущего правителя? - он выгибает бровь.

- Я знать ни черта не желаю о твоих планах, - признаюсь прямо. - Я Асадов, но не тот, что станет моргать по чужой указке. На роль удобной игрушки не подхожу.

- Я понимаю.

Его ледяное спокойствие напрягает. Странная тема. Ахметов столько всего успел намутить, подмял под себя другие кланы, создал империю в паре с Дудаевым.

Для чего спектакль с гребаным советом? Да, некоторые порядки у нас доходят до абсурда. Но зачем разыгрывать цирк? Там чистая формальность или нечто больше? В чем замес?

Я чую подвох. Ахметов достиг того уровня, когда нет никакого смысла держаться в образе блюстителя древних традиций.

- Я приду на вашу сходку, отдам свой голос от лица Асадовых, - говорю, помедлив. - Но от карьеры политика отказываться не стану. Я намерен вернуться к жизни в ближайшее время. Совет состоится раньше выборов, так что одно другому не помешает.

-Ты отказываешься от реальной власти ради призрачной мечты.