Ты моя одержимость - Валерия Ангелос

особые экзекуции.

- Верно, - растягиваю губы в улыбке. - Но фантазия у меня есть.

Разворачиваюсь, направляюсь на выход.

- Эй, ты куда? - срывается Королев.

Замираю. Не оборачиваюсь.

- Я ухожу, - заявляю коротко.

-А я?

- А ты остаешься здесь.

- В смысле? - шипит. - Что значит...

- Удачи.

Я толкаю тяжелую дверь.

- Нет! - вопит Королев. - Ты не можешь уйти. Ты не можешь оставить меня здесь. Нет! Татарин! Вернись. Какого черта? Ты чего? Что за шутки?

Он еще долго будет орать. Угрожать. Торговаться. Предлагать разные варианты. А потом услышит, как проход замуровывают. Закладывают камнями. Кирпич за кирпичом. И бес разберет, что тогда ощутит этот гребаный царек.

Я усаживаюсь на выходе из бомбоубежища. Снова щелкаю зажигалкой, но пламя оттуда больше не вырывается.

Дерьмо.

Я отбрасываю бесполезную железяку. Зажимаю сигарету в зубах и оскаливаюсь. Нельзя получить все и сразу, да?

Огонь вспыхивает перед моим лицом.

- Отлично выглядишь, Татарин.

Рустам Ахметов усаживается рядом.

- Благодарю.

Я затягиваюсь. Запрокидываю голову назад, смотрю на звездное небо. Дым пронизывает прохладный воздух.

- А я думал, только в моей семье каждый так и норовит изобразить покойника, - говорит Ахметов.

- К чертям прелюдии, Рустам, - обрываю я. - Давай по сути. Ты предлагаешь мне трон, я шлю тебя в пекло. На этом и расходимся. Разговор закончен.

- Я ничего не предлагаю, - ровно бросает он. - Сегодня.

Верчу в пальцах его зажигалку. На автомате. И вдруг замечаю, корпус обернут бумагой. Раскручиваю записку. Пробегаю взглядом по адресу.

- Что это? - спрашиваю мрачно.

- Подарок, - ухмыляется Ахметов.

Глава 38

- Тимур, - выдыхает она.

А потом подходит вплотную и вглядывается в мои глаза, будто пытается понять, что там отражалось совсем недавно. Доказательства ищет. Улики. Я не выдерживаю и усмехаюсь. Оскаливаюсь, будто сытый зверь.

- Ты убил его? - спрашивает тихо. - Все закончилось?

-Да.

- Как это произошло? - ее голос срывается, поэтому моя девочка откашливается и переводит дыхание: - Ты нашел организатора или только исполнителя?

Столько горечи. Столько боли. В самом тоне. В глазах. В каждом ее жесте. В малейшем движении. Дьявол раздери, реально жалею, что не выйдет грохнуть ублюдков еще раз. Хотя технически - Артист жив. Его можно откопать, продолжить казнь, осуществить извращенную расправу. Легко отделался. Падаль. Дышит. Существует. Пусть и заперт рядом с гниющим трупом. Вряд ли такую мразь тревожат останки бывшего подельника. Уверен, ему доводилось лицезреть вещи похуже. Сам кучу народа пытал, глумился над животными. Глядишь и кайф поймает, насладится зрелищем. Но хоть убей, не вижу для подонка другого наказания. Пытки его не сломают, унижения мимо пройдут. Он в этом годами варился. Специалист. Еще и болевой порог удачный. Информация значится в личном деле да и некоторые реальные случаи из его прошлого это подтверждают. Я же размышлял над тем, что с ним делать. Прикидывал варианты. Я пытался понять, чем прирожденного садиста можно пронять. Точки воздействия разные. Что одному жуть, другому наслаждение. Королев кормился вниманием. Даже если сам на сцену не шел, держался в тени, он упивался эффектом от тех представлений, которые устраивал. Он и образ Артиста создал, чтобы сильнее на контрасте играть. Кто бы стал подозревать великого воротилу в таком ничтожестве? Слабак. То там подлижет, то тут подмахнет. Такого типа никто не воспринимал всерьез, а зря, именно под личиной мелкой сошки оказалось легче всего копить компромат. Хотя любимым проектом Королева остался Кайзер. Эта кличка наводила ужас, вошла в легенды, до сих пор производила сильный эффект и заставляла многих безропотно подчиняться. Потому так мощно взыграла обида на Генерала, когда любимая игрушка была безнадежно утрачена. Короче, с учетом вкусов этой хитровыебанной сволочи не находилось кары хлеще, чем отнять у него все влияние и внимание разом, посадить на голодный паек. Нет ни сцены, ни актеров. Нет декораций. Никакой сценарий теперь не выстрелит. А хуже всего - ублюдок остался без зрителей. Аудитория далеко. Гад заключен за решеткой и понимает, что скоро сдохнет. Некому толкнуть прощальную речь. Некому сыпать мерзостями в лицо. Он погибнет глупо. Бесславно. Просто загнется от голода и жажды. И никто ничего не узнает о его блистательной карьере. Тварь не получит ни единой дозы чужих эмоций.

Разве есть более идеальная месть?

- Они оба исчезли, - говорю я. - И тот, кто это устроил. И тот, кто выполнил всю грязную работу. Забудь о них навсегда. Дело закрыто. Этап пройден.

- Тимур, - она сглатывает. - Но я должна понять, разобраться во всем. Нельзя скрывать правду вечно. Хотя бы скажи, кем оказался этот... кем он был? А вдруг это кто-то из старых знакомых моего отца? Вдруг я его лично знала и не представляла, что вполне обычный человек может оказаться чудовищем? Вдруг я с ним общалась и считала его близким другом семьи?

Ника слишком близко подбирается к разгадке. Верный ответ чует. Знакомый отца. До черта близкий знакомый. Одноклассник, блять.

Только вряд ли она его помнит. После женитьбы Генерал стал гораздо реже пересекаться с Королевым. По работе встречались. Бывало. Но рожа Вени не мелькала на снимках из фамильного альбома. На похоронах и то не замечен. Видно, исподтишка наблюдал.

Венечка пару раз наведывался в гости к матери Ники, но только когда дочки не было рядом, причем началось это все после смерти Кайзера. Болтливая соседка раскололась. Стоило ей показать пару крупных купюр, как напрягла память и выговорилась по полной программе. Она запомнила Веню, поскольку мать Вероники вообще не встречалась ни с какими мужчинами после смерти супруга. Незнакомец в дорогом костюме ей сразу же в глаза бросился и запал в душу.

- Такой представительный мужчина, - щебетала она на видео, которое мне передали мои ребята. - Я еще удивилась. Ну что он в такой