Короткая ночь - Мария Теплинская

— Ну что ты, до такого не дойдет, конечно, — успокоила ее Тэкля. — Вот кабы он дело свое до конца довел, тогда все может быть… Да и то не знаю. Вон в Ольшанах народ куда против нашего злее, а и то Стах испугом только отделался да колотушками.

— Какой Стах? — не поняла внучка.

— А тот вдовец, что Анельку на гумно затянул. Так что не бойся, никто Янку твоего пальцем не тронет. Пожалуй, и в причастии-то ему не откажут. Но и житья доброго ему тоже не будет, да и тебе я говорю: надо с этим делом скорее кончать: коли не к Петрову дню, то уж к осени точно!

— К осени? — повторила Леся упавшим голосом. Лицо ее, и без того бледное, вдруг сделалось совсем восковым.

Ей вновь отчетливо представилась картина перенесенного ужаса: тяжелое тело придавило ее сверху, потная ладонь стиснула грудь, бесстыдные губы до боли впиваются в шею, терзая беззащитную плоть… И много ли ей радости от того, что не в бурьяне под чужим тыном, а в темной клети, на житных снопах… И никто не придет на помощь, кричи — не кричи. Никто не придет, хоть бы все псы в округе надорвали глотки…

— Прежде надо было о том думать, — жестко заявила Тэкля и, отвернувшись, прошла мимо нее в бабий кут.

Леся задумалась, подперев щеку ладонью. Сегодня она вместе с другими девчатами должна полоть лен, и теперь она ломала голову, как скрыть от зорких подруг следы минувшей ночи. Иные подруги, впрочем, сами были не без греха: нередко она замечала у какой-либо из них то припухший рот, то прикушенную докрасна мочку уха, то подозрительно розовые синячки на шее или возле плеча. Но то другие, а за ней наблюдают десятки глаз, которые немедленно засекут малейший непорядок. А не идти тоже нельзя: ее внезапная «хвороба» может вызвать подозрения; еще, чего доброго, свяжут ее отсутствие в поле с ночными криками на улице.

Она еще раз оглядела себя в зеркальце, оправила ворот. Затем накинула на голову белый льняной платок, завязала концы под подбородком, спустив их до самой груди. Ну, вроде ничего не видно — если, конечно, не слишком приглядываться.

Когда по дороге в поле она догнала стайку девчат, никто из них не сказал ей ни слова, однако ей без конца мерещились косые взгляды и ехидный шепот за спиной.

Бедная девочка! Она прятала от чужих глаз бледные, уже почти незаметные следы, не подозревая при этом, какой раздавленной, униженной, повинной выглядит при этом она сама. И шепот за спиной ей не мерещился, ехидные девчонки и впрямь вовсю гадали, отчего бы это Леська, что вчера еще гордо бряцала дареными монистами, худую славу напоказ выставляя, теперь вдруг платком до бровей укуталась, и глаз поднять не смеет.

А иные с утра успели уж и Янку повидать. Был он странно молчалив, отводил глаза и словно бы тоже чего-то стыдился. Подумали бы, что размолвка у них с Леськой вышла, заяц дорогу перебежал, да только заметили и другое: цветную широкую дзягу с пушками, которую он прежде носил с такой гордостью, теперь сменила простенькая опояска с жалкими кисточками.

По пути в поле Леся никак не могла дождаться, когда же кончится эта мучительная дорога, и девчата разойдутся по своим полоскам. По пути она дважды отставала, но вскоре поняла, что толку в этом немного: на нее тут же начинали оглядываться Дарунька с Виринкой, а вслед за ними и остальные. Вслух, однако, ничего пока не сказали.

Однако и в поле ей не повезло: как на грех, на соседней полоске работала Катерина. Она то и дело поглядывала на свою соседку и все пыталась отчего-то заговаривать, хотя в последние недели даже здороваться с ней не желала. Леся отвечала ей глухо, односложно, стараясь не глядеть в ее сторону.

— Ты что это нынче смурная такая? — подивилась Катерина.

— Да так… — Голова болит… — отговорилась та.

— Ах, голова? — усмехнулась румяная молодка. — Скажите на милость! А может, вовсе и не голова, а что другое у тебя болит нынче?

Девушка не ответила. Низко наклоняясь, она безучастно работала мотыжкой, привычно выдирая колючий бодяк и ломкий млечный осот, по возможности стараясь не обращать внимания на Касины намеки.

Однако это были еще цветочки в сравнении с тем, что ожидало ее впереди.

Леся не подняла головы, услыхав неподалеку мужские голоса. Набежали, верно, бездельники-хлопцы, с девками лясы точить! Станут теперь гоняться за ними по всему полю, а девки примутся от них убегать, визжа в притворном испуге. Да только ей-то что до того?..

Леся очнулась, когда кто-то цепко ухватил ее за бедра, похотливо прижался сзади. Она бешено рванулась, взметнув гибкий стан; резко выбросив назад ногу, ударила наглеца босой пяткой в колено. Еще не отойдя после ужаса минувшей ночи, она не разумела, что творит: ее тело четко и верно проделало все само.

В следующею секунду, придя в себя, она повернулась лицом к обидчику — и совсем не удивилась, увидев перед собой Михала, прыгавшего на одной ноге и злобно шипевшего от боли.

— Вот подойди только! — замахнулась она на него мотыгой.

— С-сука! — прошипел он в ответ. — Недотрога рваная! А то я не знаю, где ты ночь провела, кобылка необъезженная! Тебя уж Янка объездил, нечего теперь и брыкаться!

Михал стоял далеко; не достать его было ни ногой, ни мотыгой, а и сказать она ничего не могла: язык отнялся от бессильной обиды. Она лишь вспыхнула до корней волос да крепче стиснула в онемевших пальцах рукоять мотыги.

И вдруг случилось нежданное: откуда ни возьмись меж ними бросился Павел Хмара. Загородив спиной девушку, он грозно обернулся лицом к обидчику.

— Оставь девку! — негромко процедил он сквозь зубы. — Объездил, не объездил — не тебе доезживать, понял?

— Вы гляньте, какой заступник тут выискался! — гадко ухмыляясь, ответил тот. — Да не больно-то и хотелось, кому она теперь нужна… такая!

И тут же поспешно заковылял прочь — мешало, видно, ушибленное колено. Однако, отойдя на безопасное расстояние, глумливо крикнул напоследок:

— Одно только худо: придется теперь Янке заклад отдавать. Ну так что с того: отдадим, коли уж выиграл, мы люди честные…

— Какой такой заклад? — растерянно спросил Павел, обернувшись к девушке.

На Лесю теперь и вовсе страшно было взглянуть: краска отхлынула у нее с лица, и она вся дрожала, словно в ознобе.

— У Янки… с Симоном… — едва смогла она выговорить. — Михал брешет, поспорили они будто бы… на меня…

— Оно и верно, что брешет! — бросил в ответ Павел. — Не было у них с Янкой никакого заклада. Я не знаю, что у вас там с ним вышло, но вот заклада точно не было, не то бы Симон сказал. Да и плюнь ты, в самом деле, на того Михала, никто его и не слушает!

— Кабы он еще рук не протягивал, — вздохнула Леся, немного успокоившись.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});