Вся ваша ненависть - Энджи Томас

в моих, потому что она меня убьет.

– Но вы ведь мой адвокат, а не ее. Разве это не конфиденциальная информация?

– Старр…

– Пожалуйста! Прошлые протесты я наблюдала со стороны. Только и делала, что говорила о них. Теперь я хочу действовать.

– А кто сказал, что говорить не значит действовать? Слова гораздо сильнее молчания. Помнишь, что я сказала тебе о силе твоего голоса?

– Вы сказали, что голос – мое главное оружие.

– И я искренне в это верю. – С секунду она молча на меня смотрит, а потом вздыхает. – Хочешь побороться с системой сегодня?

Я киваю.

– Ну ладно, пойдем.

Мисс Офра берет меня за руку и ведет сквозь толпу.

– Уволь меня, – просит она.

– Что?

– Скажи, что больше не хочешь, чтобы я представляла твои интересы.

– Я больше не хочу, чтобы вы представляли мои интересы? – вопросительно повторяю я.

– Хорошо. Отныне я больше не твой адвокат, так что, если об этом узнают твои родители, я скажу им, что поступала не как адвокат, а как активистка. Видела автобус на перекрестке?

– Да.

– Если полиция начнет наступать, беги прямо к нему, поняла?

– Но что…

Она ведет меня к патрульной машине и машет своей коллеге. Та спускается и возвращает мегафон мисс Офре. Мисс Офра вручает его мне.

– Используй свое оружие.

Другой ее коллега поднимает меня и ставит на крышу полицейской машины.

Метрах в тридцати отсюда, посреди улицы, я замечаю мемориал Халилю: свечки, плюшевые мишки, фотографии в рамках и шарики. Он отделяет протестующих от экипированного до зубов полицейского отряда. Копов здесь не так много, как на бульваре Магнолий, но все равно… Копы есть копы.

Я поворачиваюсь к толпе. Люди выжидающе на меня смотрят.

Есть какая-то ирония в том, что мисс Офра велела мне «использовать свое оружие», потому что мегафон у меня в руках тяжелый, как пистолет. Я с трудом его поднимаю.

Черт, я понятия не имею, что говорить. Поднеся мегафон ко рту, я жму на кнопку.

– Меня…

Мегафон оглушительно визжит.

– Не бойся! – кричит кто-то в толпе. – Говори!

– Немедленно покиньте улицу, – повторяет коп.

А знаете что? Нахрен всё.

– Меня зовут Старр, и я была свидетелем того, что случилось с Халилем. Свидетелем преступления.

Толпа отзывается яростным «да» и «аминь».

– Мы ничего не сделали. А офицер Круз не просто подумал, что мы что-то замышляем, – он решил, что мы преступники. Хотя на самом деле преступник – он сам.

Толпа одобрительно гудит и аплодирует. Мисс Офра кричит мне:

– Говори!

И это придает мне сил.

Я поворачиваюсь к копам.

– Меня это достало! Из-за горстки людей вы всех нас считаете злодеями, а потому мы считаем злодеями вас. И пока вы не измените своего отношения, мы продолжим протестовать.

Толпа ревет еще громче, и, не буду лукавить, меня это заводит. Я не из тех, кто любит хвататься за оружие. Я из тех, кто любить говорить.

– Все говорят лишь о смерти Халиля, – продолжаю я. – Но суть не в том, что он умер, а в том, что он жил. И его жизнь была важна. – Я снова смотрю на копов. – Слышите меня? Халиль жил!

– Пока мы считаем до трех, вы должны освободить улицу, – говорит полицейский с громкоговорителем.

– Халиль жил! – скандируем мы.

– Один.

– Халиль жил!

– Два.

– Халиль жил!

– Три!

– Халиль жил!

Со стороны копов в нас летит граната со слезоточивым газом. Но только она падает рядом с патрульным автомобилем, как я спрыгиваю на землю и хватаю ее. Из гранаты рвется дым; она вот-вот разлетится на части. Я ору во все горло в надежде, что Халиль меня слышит, и швыряю гранату обратно в полицейских. Она взрывается, и их поглощает облако слезоточивого газа.

Начинается сущий ад.

Полицейские мчатся вперед и сносят мемориал Халиля; толпа бросается врассыпную. Кто-то хватает меня за руку. Это мисс Офра.

– Живо в автобус! – кричит она.

На полпути меня ловят Крис с Сэвеном.

– Пойдем! – зовет Сэвен, и они тянут меня за собой.

Я пытаюсь сказать им про автобус, но гремят новые взрывы, и нас окутывает густой белый дым. Нос и горло жжет, словно в них разгорелось пламя. Это же пламя лижет мне глаза.

Что-то проносится у нас над головами, и следующий взрыв происходит прямо перед нами. Снова дым.

– Деванте! Деванте! – надрывно кричит Крис, вертя головой.

Мы находим его у мерцающего фонаря. Он кашляет, тяжело дыша. Сэвен отпускает меня и берет его за локоть.

– Блин, мужик! Мои глаза! Я не могу дышать…

Мы бежим. Крис сжимает мою ладонь так же крепко, как я его. Со всех сторон раздаются крики и громкие хлопки. В дыму не видно ничего, даже автобуса «Права».

– Я не могу бежать… Мой бок… – охает Деванте. – Черт!

– Ну же, чувак, – тянет его Сэвен. – Надо идти!

Дым пронизывает яркий луч света. Это большой серый пикап на огромных колесах. Он останавливается рядом с нами, стекло опускается, и у меня замирает сердце – я жду, что оттуда высунется пистолет Короля.

Но вместо оружия с водительского сиденья на нас смотрит Гун, Король Кедровой Рощи, с хвостиками и банданой вокруг носа и рта.

– Садитесь назад! – велит он.

Два парня и девушка примерно нашего возраста с белыми банданами на лицах помогают нам забраться в кузов. И, поскольку приглашение адресовано не нам одним, в машину карабкаются и другие, к примеру белый мужчина в рубашке с галстуком и латиноамериканец с камерой на плече. Белый мужчина кажется мне до странности знакомым. Гун жмет на газ.

Лежа в кузове, Деванте трет глаза руками и извивается в агонии.

– Дерьмо! Вот дерьмо!

– Бри, дай ему молока, – кричит Гун в заднее окно.

Молока?

– Кончилось, дядь, – отвечает девушка в бандане.

– Черт! – шипит Гун. – Держись, Ванте.

По моему лицу текут слезы с соплями. Глаза почти онемели от жжения.

Пикап замедляется.

– Подберите пацана, – просит Гун.

Двое парней в банданах хватают за руки какого-то малыша и затаскивают его в кузов. С виду ему лет тринадцать. Футболка у него вся в копоти; он кашляет и судорожно дышит.

Я тоже никак не могу перестать кашлять, и ощущение такое, будто я пытаюсь отхаркнуть раскаленные угли. Мужчина в рубашке и галстуке протягивает мне влажный платок.

– Приложи его к носу и подыши, – объясняет он. – Должно стать полегче.

Благодаря платку мне удается глотнуть немного чистого воздуха. Я отдаю его Крису, он дышит и передает сидящему рядом Сэвену, а тот, тоже