Диалоги об Атлантиде - Платон

Ты правду говоришь.

Сокр. Стало быть, когда намеревающиеся постановить законы погрешают против добра, тогда не погрешают ли они против законности и закона? Или как ты говоришь?

Ипп. Судя строго, Сократ, это конечно так; однако ж люди обыкновенно не так думают.

Сокр. Люди знающие ли, Иппиас, или незнающие?

Ипп. Чернь.

Сокр. А чернь-то знает ли истинное?

Ипп. Не так-то.

Сокр. Однако ж знающие держатся по крайней мере того мнения, что, в рассуждении истины, более полезное для всех людей законнее того, что более неполезно. Или не соглашаешься?

Ипп. Да, что в рассуждении истины-то, соглашаюсь.

Сокр. А не так ли есть и должно быть, как полагают знающие?

Ипп. Конечно.

Сокр. Но поэтому-то Лакедемонянам, как ты говоришь, гораздо полезнее было бы давать детям воспитание чрез тебя – иностранное, чем свое народное.

Ипп. И правду таки говорю.

Сокр. Да ведь и то говоришь, Иппиас, что более полезное больше и законно.

Ипп. Конечно говорил.

Сокр. Стало быть, сыновьям Лакедемонян получать воспитание от Иппиаса, по твоим словам, законнее, а от своих отцов – незаконнее, если ты в самом деле мог доставить им величайшую пользу.

Ипп. Конечно, мог доставить пользу, Сократ.

Сокр. Следовательно, не давая тебе денег и не вверяя своих сыновей, Лакедемоняне поступают противозаконно.

Ипп. В этом уступаю; потому что твоя речь, кажется, говорит за меня, и я нисколько не должен противоречить ей.

Сокр. Так мы находим, друг мой, что Лакедемоняне, кажущиеся весьма верными закону, поступают противозаконно, и притом в вещах важнейших. Что же такое, ради богов, они хвалят в тебе, Иппиас, и почему рады слушать тебя? Не явно ли, что́ то, что ты наилучше знаешь, – науку о звездах и небесных явлениях?[428]

Ипп. Отнюдь нет; этого-то они даже не терпят.

Сокр. Но рады слушать о геометрии?

Ипп. Никак; да у них-то многие, просто сказать, не умеют и считать.

Сокр. Стало быть, далеко уже не в вычислениях показывал ты себя, когда они терпели.

Ипп. Конечно; далеко не в том, клянусь Зевсом.

Сокр. Так видно, в том, что ты знаешь точнее, чем все люди, т. е. в различении значения букв, слогов, рифмов и гармоний?

Ипп. Каких, добряк, гармоний и букв?

Сокр. Но что же это такое, о чем они с удовольствием слушают тебя и хвалят? Скажи сам, когда я не угадываю.

Ипп. Они весьма охотно слушают, Сократ, о происхождении героев и людей, о населениях, о том, как в старину созданы были города, и вообще о всей древности[429]; так что для них я сам принужден был изучать и исследовать всё это.

Сокр. Клянусь Зевсом, Иппиас, хорошо еще, что Лакедемоняне-то не рады, когда кто перечисляет им и наших всех архонтов, начиная от Солона; а то ты озаботился бы изучением и этого.

Ипп. К чему, Сократ, один раз выслушавши пятьдесят имен, я буду их помнить?

Сокр. Ты правду говоришь. Я и не подумал, что ты обладаешь искусством памятования; а теперь понимаю, что Лакедемоняне по справедливости рады тебе, как человеку многознающему, и пользуются тобою, как дети старушками, чтобы они рассказывали занимательные басни.

Ипп. И, клянусь Зевсом, Сократ, недавно еще получил я там одобрение, рассуждая о прекрасных предметах, которыми должен заниматься юноша. Ведь у меня сочинена об этом прекрасная речь[430], хорошо изложенная и с других сторон, и со стороны слов. Форма и начало моей речи таковы: когда Троя была взята, говорится в речи, тогда Неоптолем спросил Нестора, какие предметы столь прекрасны, что, занимаясь ими, можно еще в юности сделаться человеком славнейшим. После сего вводится говорящим Нестор и предлагает ему весьма много законных и превосходных предметов. Эту-то речь я там произносил, и здесь намерен произнесть ее чрез два дня в Филостратовом училище. Скажу и много другого, что́ сто́ит послушать: об этом просил меня Евдик, сын Апиманта. Так приходи и сам ты, приведи и других, способных слушать и судить о том, что будет сказано.

Сокр. Это будет, Иппиас, если захочет Бог; а теперь отвечай покороче о том, о чем сам ты кстати напомнил мне. Недавно, почтеннейший, один человек поставил меня в затруднение, когда я, по случаю разговора, иное порицал как постыдное, а иное хвалил как прекрасное. Он почти так спросил меня, и притом весьма оскорбительно: откуда знаешь ты, Сократ, что́ прекрасно и что́ постыдно? да и опять, – можешь ли сказать, что́ такое прекрасное? (При этом вопросе) я, по своей неспособности, пришел в затруднение и не мог, как следовало, отвечать ему. Посему, ушедши из собрания, я сердился на себя, досадовал и грозился, что как скоро встречусь с кем-нибудь из вас, мудрецов, тотчас, услышав, научившись и вразумившись от него, пойду опять к вопрошателю и буду снова защищать свое положение. Итак, теперь, говорю, ты кстати пришел: научи меня удовлетворительно о самом прекрасном, что́ такое оно, и в своем ответе постарайся сказать мне это как можно точнее, чтобы я не был обличен и не сделался смешным в другой раз. Ведь ты, вероятно, ясно знаешь, и это знание, между множеством известных тебе, должно быть, какое-нибудь маловажное.

Ипп. В самом деле, маловажное, клянусь Зевсом, Сократ, – просто сказать, ничего не значит.

Сокр. Стало быть, я легко научусь, и никто уже не обличит меня.

Ипп. Конечно, никто; ибо иначе мое дело[431] было бы пустое и глупое.

Сокр. Хорошо же ты говоришь, Иппиас. Клянусь Ирою, что мы возьмем в руки того человека. Но, подражая ему, не помешаю ли я тебе, если твои ответы буду прерывать возражениями, чтобы ты тем лучше вразумил меня? Ведь в возражениях я, может быть, несколько опытен. Итак, если для тебя нет какой-нибудь разницы, я, чтобы сильнее знать, хочу возражать.

Ипп. Пожалуй, возражай; потому что вопрос, как я и сейчас сказал, неважен. Я научил бы тебя отвечать и на вопросы гораздо труднее этого, так чтобы никто из людей не мог тебя опровергнуть.

Сокр. О, как хорошо говоришь ты! Но когда таково твое приказание, – позволь, чтобы, сколько можно более представляя того человека, я попытался спрашивать тебя. Ведь если бы ты произнес ему ту речь, в которой, говоришь, рассуждается о прекрасных занятиях; то слушая, пока ты не перестал бы говорить, он спросил бы тебя сперва не о чем другом, как о прекрасном – уж такой у него обычай – и сказал бы: элейский иностранец! справедливые справедливы не справедливостью ли? Отвечай же, Иппиас, так, как бы он сам спрашивал тебя.

Ипп. Отвечаю