Околдованные любовью - Кэтрин Куксон

Часть IV

Во власти колдовских чар

Глава 1

Первые месяцы 1840 года стали для Тилли вступлением в новый мир. Потом, всю свою долгую жизнь, она вспоминала их как время прозрения, обретения новых знаний. Она научилась брать на себя ответственность, и это придавало ей уверенности в своих силах. Тилли узнала, что значит постоянно находиться в обществе джентльменов. Но эти месяцы породили и новые страхи и тревоги, точнее сказать, возродили прежний страх. Это произошло после того, как пропали труды мальчиков Дрю, мистера Уотерса и мистера Маккана: выращенные ими овощи дважды кем-то вытаптывались.

После второго погрома хозяин распорядился установить капканы. Сэм сначала стал возмущаться. Он говорил Тилли, что ненавидит капканы, поставленные на людей, вместе с теми, кто приказывает их ставить. Однако жалкое состояние грядок, погубленных с бессмысленной жестокостью, заставило его пересмотреть свои взгляды, более того, он так разозлился, что сам помогал расставлять капканы и вывесил на воротах предупреждающие таблички.

Не приходилось сомневаться, что в бесчинстве в саду были замешаны несколько человеке. Но Тилли не могла бы с уверенностью сказать, пришли они из деревни или из Джэрроу, где жила кухарка Джейн Брэккетт. Но Тилли подозревала, как и все остальные, откуда ветер дует, поскольку кухарка, по слухам, клялась, что ляжет костьми, но выживет из поместья «эту выскочку», а заодно и всех, кто с ней пришел.

В тот памятный день погода разгулялась. Сильный ветер мчал прочь облака. Он дул уже несколько дней подряд, словно в ответ на мольбы Тилли подсушить дороги. Если бы и на этот раз хозяина постигло разочарование, самообладание окончательно бы изменило ему. В последнее время его тоска и душевное смятение все чаще прорывались наружу вспышками гнева. В такие минуты доставалось всем, кто находился поблизости, в том числе мистеру Бургессу и самой Тилли, но они все понимали и не обижались. Мистер Бургесс прекрасно ладил с хозяином. Он приходил на полдня, чтобы помочь хозяину помыться, а также подолгу беседовал с ним. И Тилли заметила, что эти разговоры возродили в хозяине интерес к жизни.

Для себя Тилли отметила новую черту в мистере Бургессе. Он был не прочь посудачить и сообщал хозяину последние новости: кто родился, кто умер, и еще разные скандальные происшествия. О том, что он говорил и об этом, Тилли прекрасно понимала, потому что мистер Бургесс иногда при ее появлении срочно переводил разговор на другую тему, но делал это так неумело, что только ребенок не смог бы догадаться, что к чему.

Тилли видела, как дом и усадьба на глазах преображались. Везде стало чище, светлее и уютнее. Даже в начале года сад и парк имели ухоженный вид. Заботливые руки освободили от травы дорожки, аккуратно подстригли зеленые изгороди; были прорежены даже те участки парка, которые раньше представляли собой непроходимые заросли. Джон Хиллман работал на совесть, но следил, чтобы и его помощники трудились как следует. Результаты оказались настолько впечатляющими, что Марк заговорил о покупке кресла на колесах, чтобы иметь возможность совершать прогулки по саду. Ему казалось, что он не сможет встать на протезы.

С волнением и не без тревоги в душе обходила Тилли утром дом, чтобы в последний раз убедиться, что все готово к приезду миссис Форфут-Медоуз и детей. Волновалась она ничуть не меньше хозяина.

Мебель в гостиной сияла полировкой, нарциссы в вазе на столе источали тонкий аромат, мягко поблескивало серебро на буфете красного дерева. Жарко пылал огонь в камине; высокие окна обрамляли свежевыстиранные кружевные занавески, а тяжелые бархатные шторы с ламбрекенами были вынесены во двор, где из них вытряхнули скопившуюся за долгое время пыль. Протерли даже рамы картин, которыми были увешаны стены. Тилли еще раз с удовлетворением убедилась, что нигде нет ни пятнышка и все вокруг сияет и блестит.

У подножия лестницы на точеной колонне стояла большая голубая ваза с папоротниками. Потертая в некоторых местах красная ковровая дорожка после того, как ее перестелили, стала смотреться как новая.

Тилли продолжала свой обход. Она прошлась по этажу, где находилась детская. Все было готово к приезду детей. В комнате, в которой когда-то жила она, поселилась Кети, ей предстояло ухаживать за детьми все три дня, пока они пробудут в доме. Тилли теперь занимала комнату по другую сторону гардеробной, сразу за спальней хозяина, и никак не могла привыкнуть к пуховой постели, огромному платяному шкафу с зеркалами во все двери, к умывальнику, где у нее были свой тазик и кувшин, даже помойное ведро было таким красивым, что она с большим сожалением сливала в него грязную воду.

Тилли подошла к зеркалу. Не часто у нее находилось время разглядывать себя в зеркале. Но всякий раз собственное отражение удивляло ее. В свои восемнадцать лет она выглядела старше, возможно из-за одежды: красивого форменного платья из легкой серой шерсти, которое сидело на ней как влитое. Она не стала шить слишком пышную юбку, ей предлагали сделать еще одну вставку, но она отказалась, иначе платье потеряло бы форменный вид. А Тилли считала, что и без того вышла далеко за рамки, определенные ее должностью, поэтому не стоило привлекать к себе внимания одеждой, как у дамы. Она в первый раз надела панталоны и корсет. Против панталон она ничего не имела, но корсет, как ей казалось, стеснял движения, однако пришитые к нему резинки лучше подвязок держали белые хлопчатобумажные чулки.

И чепец на ней тоже был другой. Он скрывал не все волосы, а только макушку, и она в шутку назвала его про себя накрахмаленной короной. Тилли знала, что у нее пухлые губы, но не могла решить, красиво это или нет. Как учила ее бабушка, не надо доверять зеркалу, потому что в нем видишь то, что хочешь увидеть.

Застегнув верхнюю пуговицу у ворота, Тилли прошлась руками по платью и вышла в коридор. В гардеробной она еще раз проверила, все ли в одежде в порядке, и после этого вошла в спальню хозяина.

Мистер Бургесс, сидевший в плетеном кресле, заразительно смеялся, и хозяин не отставал от него. Тилли отметила, что в это утро мистер Сопвит выглядел совсем по-другому: он помолодел, на щеках появился румянец, глаза живо блестели. С трудом, но ему удалось уложить непослушные волосы на макушке. На нем была белая шелковая рубашка с гофрированным воротником. А еще, заметила Тилли, хозяин заставил себя надеть брюки, что она посчитала большим достижением: чаше всего он не вылезал из халата, надетого на ночную сорочку. И хотя проволочный каркас, накрытый пледом, по-прежнему оставался у основания кресла, вид у хозяина был вполне здоровый.