Долгое путешествие на Юг. - Анатоль Нат

— Странно, — негромкий голос Димона гулко отдавался в тишине просторного внутреннего помещения с высоким сводчатым потолком. — Стропила кровли до сих пор сохранились. Как это? — посмотрел он на Сидора.

— Что я тебе, экстрасенс что ли, чтоб ответить. Крыша цела — значит и стропила должны быть целые. А сухой климат должен предохранить древесину под крышей от разложения. А внизу, где сыро, всё сгнило.

Хотел бы я знать куда лестница, ведущая на второй этаж и крышу, подевалась? — Сидор мрачно посмотрел на аккуратные небольшие проёмы от бывших закладных в стене, ровной изгибающейся линией ведущие куда-то вверх. — Хотелось бы наверх слазить, да видать не судьба.

Постучав мыском сапога по какой-то выступающей из кучи мусора деревяшке, глубокомысленно заметил.

— Звенит. Высохла до звона. С сыростью что-то здесь не катит, — хмуро буркнул он. — Проверить надо, — хриплым голосом проговорил он. — Есть ли тут в этих развалинах колодец. По всему должен быть, но что-то я даже следов его не заметил. Если нет, то надо будет в пещере сразу набрать воды. Больно тут в долине жарко и сухо. Хорошо, что заранее подумали и захватили на такой случай пустые бочки.

Мрачно глядя на высокие, просто чудовищно огромные кучи птичьего помёта, неровными кучами сплошняком покрывающие каменные завалы и горы мусора на полу в башне, угрюмо заметил:

— Ценнейшее удобрение, между прочим. — Как его, бишь, называют? — повернулся он к Димону. — Гуано?

— Как ни называй, а говно оно и есть говно, — хмуро буркнул Димон, с мрачным видом ковырнув носком сапога казалось бы высохшую кучку птичьего помёта.

Ты лучше скажи, что нам теперь делать? — поднял он на него вопросительный взгляд, с брезгливой миной вытирая о камни испачканный сапог и ещё больше его измазывая. — С этим гуано? — раздражённо мотнул он ногой.

— Оставлять безхозной эту кучу говна у себя за спиной нельзя, — мрачно поддержал его тихо подошедший сзади Бугуруслан. Этот атаман, казалось, прилип к ним намертво, буквально ни на секунду не оставляя их одних. — Это ваше гуано…, - Бугуруслан поморщился, с брезгливой миной на лице старательно вытирая о камни, и свои, испачканные в чём-то белом сапоги. — Это ваше гуано наглухо запирает выход из этой долины, куда выходит ваша печера. Стоит только, кому чужому эти развалины занять, и мы здесь в голой долине, или на голом склоне перед ними заперты намертво, даже несмотря на то, что у этой крепостицы сейчас совсем нет стен. Ни оттуда — сюда, ни отсюда — туда. А долго тут среди камней не просидишь. Воды нет, — мрачно уточнил он.

— Воду искать надо, — задумчиво посмотрел он вокруг. — Не могла такая крепость быть совсем без воды. Ни одного колодца во дворе. В подвалах, что ли глянуть?

— Едрить твою…! — сквозь зубы замысловато выругался он. — Сколько же здесь этого твоего гуано, — сердито посмотрел он на Сидора, безмятежно наблюдающего за его безуспешными стараниями очистить вконец изгвазданные в дерьме сапоги.

— Мои ребята уже слазили на крышу, — кивнул он себе за спину. — Перспектива, я вам скажу, оттуда открывается потрясающая, — с довольным видом Бугуруслан покивал головой. — С верхней смотровой площадки башни горный склон внизу прекрасно виден, вплоть до тонюсенькой чёрточки моря на горизонте. И лес, про который упоминал Димон, отсюда оказывается совсем рядом. Так что, тот, кто эту крепость контролирует, тот знает обо всех передвижениях по всему южному склону хребта.

— Иметь бы только орлиные глаза, — с тоской протянул он. — Эх, мне бы хороший бинокль или подзорную трубу, — с мечтательной тоской и одновременно как-то брезгливо посмотрел он на бинокль в своих руках, — а не эту бронзовую дрянь с мутным стеклом, что вы мне подсунули.

— За бешеные деньги, между прочим, — покосился он на Димона.

— Не нравится, отдай обратно. Деньги тебе вернут. Желающие приобрести тут же найдутся, — сердито проворчал тот. — Тебе биноклю дали для дела, а не для того чтобы ты пялился на луну или отсюда и на берег моря. А то, что там стекло мутное, так и что с того. Других нет. Вообще нет. Ни у кого нет. А у нас есть.

А если хочешь с башни разглядывать пляжных красоток, купи себе телескоп. Если найдёшь, — с ехидцей в голосе посоветовал он атаману. — А биноклю нашу не хай. И так тебе считай что, по блату досталось, как атаману. Дефицит, а ты хаешь.

— Это ваше гуано запирает путь на нашу сторону гор, — мрачным тоном, сквозь зубы процедил Бугуруслан. На Димона он никак не прореагировал, словно не слышал.

— И не объедешь её никак, — ещё раз, уже более резко мотнул он головой себе за спин.

Там отвесные склоны горного прохода из долины, по которому они подошли всем обозом, прямо перед крепостью резко сужались до ещё более узкого, словно бутылочное горлышко прохода. Стоящие прямо у них на пути, привычно разрушенные каменные ворота крепости, наглухо запирали выход из долины.

— Прям, как затычка в горлышке бутылки. Очередная, — мрачно выдал Бугуруслан своё мнение. — Оставишь её без охраны у себя за спиной, обратно можно и не вернуться. Штурмовать снизу, со стороны склона — чистое самоубийство. Поставь сюда, на эти жалкие останки стены, на ворота и на крыши домов десяток арбалетчиков, и можно ни о чём больше не беспокоиться. Всех бойцов положишь раньше, чем подойдёшь к развалинам. А если ещё и стены с воротами восстановить, — безнадёжно махнул он рукой. — Одним десятком тут год свободно продержаться можно.

— Там, правда, с верха башни море видно? — неожиданно прервал его Сидор.

— Правда, — равнодушно кивнул головой Бугуруслан. — Только лазить на неё я бы вам не советовал, — тут же добавил он, заметив заинтересованный взгляд в зажёгшихся от любопытства глазах обоих друзей.

— Ты прав, — нехотя согласился с ним Димон, с сожалением провожая взглядом егеря, осторожно спускающегося по стене с крыши башни. — Оставить крепость бесхозной, значит обречь себя в будущем на больши-и-и-е неприятности. Надо было Дормидонта здесь оставить, а не за перевалом, — с сожалением констатировал он.

— Это крепость, а не постоялый двор, — раздражённо буркнул Сидор, сердито покосившись на сразу помрачневшего атамана. — Или будет такой, — тут же уточнил он.

Так же, как и Димон, он с сожалением проводил взглядом спустившегося с башни бугурусланова парня.

Посмотреть оттуда, сверху, на расстилающиеся далеко внизу склоны горы и равнину где-то далеко под ними, хотелось до жути. До зуда в ладонях хотелось залезть туда, на крышу этой разваливающейся прямо на глазах башни, а нельзя было. Он мрачным взглядом проводил вывалившийся из-под руки спускавшегося бугуруслановца здоровенный камень, чуть не приведший к тому, что тот едва не сверзился с серьёзной высоты.

— Выделяй пятёрку своих, — повернулся он к только что подошедшему к ним Вану. — Ещё оставим здесь пяток наших егерей с десятником, и пусть крепят оборону.

Десятником поставим твоего Витька, — недовольно покосившись на стоявшего рядом Бугуруслана, сердито бросил он Димону. — И того второго, твоего, тоже раненого. Что-то они сильно разболелись. Видать, не долечились. Толку от них в походе будет чуть. Понабирали больных, — сердито проворчал он. — Пусть лучше пока здесь посидят, подлечатся.

И пошли одного из своих, нет, лучше парочку обратно в крепость, — повернулся он снова к Вану. — Пусть дорогу туда чётко разметят, а потом, пусть выделят людей и материалы для восстановления и этой затычки. Её ведь и, правда, никак не объедешь, — с сожалением вздохнул он, рассматривая хорошо видимые из окра башни высокие и обрывистые откосы скальных обрывов, в этом месте вплотную подходящие с обеих сторон к бывшей крепости и смыкающиеся прямо перед ней, фактически запирая выход.

— Одно слово — горная крепость Гуано, — сердито сплюнув на кучи дерьма под ногами, бросил он в раздражении. — Не успели спуститься на равнину, а уже пятнадцать человек, как корова языком слизнула на всяких дурацких крепостях да постоялых дворах, — сердито выругался он.

— Гуано, блин! — пнул он со злостью белую кучку дерьма под ногами, расплескав её по всему сапогу. Досталось и штанам.

— О-о-о, бли-и-ин, — зло процедил он сквозь зубы, брезгливо глядя на густо заляпанные чем-то белым штаны.

А ты что молчишь? — сердито набросился он на Димона. Надо было выплеснуть на кого-нибудь скопившееся за один этот вечер раздражение. — Что-то я не припомню в твоём рассказе истории об этой крепости. Чем ты это объяснишь?

— А ничем, — равнодушно пожал плечами Димон. Возмущение Сидора отскочило от него как от стенки горох. — Я ничего этого даже не видел. Мы с парнями вообще вышли из горы где-то не здесь. Мы вышли сразу в зоне лесов, а это, похоже, зона альпийских лугов, раз леса нет.

— Двойка, — мрачно буркнул Сидор. — Двойка по географии. Здесь та же зона хвойных лесов, и никаких тебе альпийских лугов. Они если и есть, то остались выше. Здесь леса нет потому, что он когда-то давно был вырублен. Разуй глаза и глянь на окружающие скалы. Это называется водная и ветровая эрозия. Оттого и склоны такие странно лысые. Понятно?