SPAсибо партии. Отдых, путешествия и советская мечта - Дайан Коенкер

к столкновению советских практик с рынком, и рынок побеждал.

Советская гордость, как средство защиты и нападения, заставляла туристов тосковать по знакомому окружению даже за границей. Предпочтения советских блюд и народных танцев – свидетельства этой идентичности, которую советские граждане возили с собой в отпуск. Им было приятнее петь ночные песни у костра вместе с туристами из Чехии, чем сидеть для проформы в ночном клубе, где они не могли позволить себе заказать коктейль. Им также было спокойнее, когда они могли смотреть советские телепрограммы и советские фильмы в кино, следить за новостями из Москвы по радио и в советских газетах. «Наши туристы из Чувашии, Баку, Читы буквально истосковались без вестей с Родины»[491]. Когда джаз-банд в Греции или Италии играл «Подмосковные вечера», туристы чувствовали себя не так далеко от дома. Болгария к концу 1960-х годов стала основным направлением для советских туристов именно потому, что там все казалось знакомым. Горы напоминали о Северном Кавказе, улицы и площади носили имена соотечественников – Гагарина, Скобелева, Ленина. Кроме того, болгары с большим уважением относились к советскому народу[492]. И опять же, можно поставить под сомнение искренность советского патриотизма – чувства, отражаемые в отчетах, явно должны были понравиться профсоюзным и партийным функционерам, которые их читали. Но нет оснований утверждать, что все советские туристы (или граждане) являлись тайными противниками режима, жаждавшими выбрать свободу. К тому же для туриста за рубежом является нормой поиск не только необычного, но и знакомого, будь то «Геральд трибюн» в Париже, «Макдоналдс» в Пекине или «Правда» в Праге.

Противоположностью были советские туристы, также сознававшие, что им, как туристам, не хватает искушенности и знаний, но интересовавшиеся окружающим миром и стремившиеся приобрести туристские навыки. Многие высказали предложения относительно того, как становиться лучше в качестве туристов, констатируя, что им следует больше знать о местных практиках, ценах и обычаях. Они просили издавать больше путеводителей, карт и разговорников, чтобы заранее подготовиться к поездкам и встречам. Многие выражали благодарность за уроки туристского этикета, которые они получали до и во время путешествий на Запад[493].

Посылая советских туристов за границу, власти (в традициях Петра Великого, совершившего заграничное путешествие, чтобы освоить кораблестроение в Голландии) среди прочего рассчитывали, что они получат там полезные знания и применят их на родине. Ударники, отправившиеся в 1930 году на «Абхазии», видели, что оправдываются их худшие страхи по поводу капиталистического неравенства, но также отметили образцовую чистоту на гамбургских верфях. Советские туристы в 1960-70-е годы, особенно входившие в специализированные группы, делали подробные записи о предприятиях, которые посетили. Сравнивать, оценивать, учиться – такой была их работа. Туристы, выезжавшие в послевоенное время за границу, также обращали внимание на то, как устроена повседневная жизнь, и по приезде сообщали, что их восхитило и что можно заимствовать. Московская текстильщица, посетившая ГДР в 1958 году, отметила, что метро там не такое глубокое, как в советской столице[494], но ей понравилось, что почтовые ящики располагаются на первых этажах зданий, а жильцы вместе моют лестницы[495].

Потребительская культура в других социалистических странах также удостаивалась восхищенных замечаний: вежливость продавцов, эффективное обслуживание в универсамах. Приезжавших в Чехословакию особенно впечатляли организация торговли, большое количество специализированных магазинов, вежливое обслуживание, приятные для глаз и информативные витрины, постоянное наличие товаров. «Очевидно, там нет таких характерных моментов для нашей торговли, когда “выбрасывают” хороший товар и он быстро исчезает. Покупатель уверен, что нужный ему товар будет и сегодня, и завтра, и в Брно, и в Братиславе, и в других местах. Поэтому он может не торопиться с покупкой “впрок”, на всякий случай, а вдруг не будет».

Один руководитель группы, попав в Венгрию, еще более простодушно описывал свой опыт совершения розничных покупок, указывая, что члены его группы пришли в недоумение, сравнивая материальную культуру в Венгрии и СССР.

Конечно, многим нашим туристам бывает трудно понять, почему в таких странах, как Венгрия, в магазинах можно всегда купить то, что тебе нужно, а у нас нет, почему здесь продавцы так внимательны и вежливы с покупателями, а у нас часто можно встретить с их стороны оскорбительное равнодушие и хамство? Это, пожалуй, единственное отрицательное впечатление, которое произвела экскурсия по Венгрии на наших туристов[496].

Оказываясь в капиталистических странах, советские туристы, пожалуй, испытывали еще большее потрясение от разницы культур, но их было меньше по сравнению с теми, кто выезжал в братские демократические республики Восточной Европы, а кроме того, оборотной стороной более высокой потребительской культуры могло выступать фундаментальное неравенство, возникающее в результате капиталистических излишеств. Как и участники круиза 1930 года, советские туристы, посещавшие капиталистическую Европу, непременно упоминали о трущобах и забастовках и хвалили что-нибудь с большой осторожностью [Gorsuch 2011: chaps. 4–5].

Чем являлся советский постпролетарский туризм?

Умножение возможностей содействовало исполнению мечты активистов – сделать туризм подлинно массовым движением. Молодые туристы могли проводить отпуск в туристических оздоровительных лагерях и ездить автостопом, те, кто постарше, могли направляться в место назначения на своей машине или совершить круиз по Волге. Активные люди из числа молодежи порой устраивали свои собственные турпоездки, полные приключений, отправлялись в турпоход по Военно-Грузинской дороге или объезжали на поезде столицы союзных республик.

Когда профсоюзные деятели говорили о туризме как о массовом движении, они по-прежнему исходили из того, что образованный средний класс естественно и охотно выберет туризм в качестве отпускного времяпровождения, но рабочие и колхозники нуждались в повышении культурного уровня и внешних стимулах – только тогда они могли расширять свои горизонты при помощи туризма. «Было время, когда туризмом у нас в стране занимались преимущественно служащие, представители интеллигенции, студенты. Среди туристов встречалось мало рабочих, а труженики села практически вообще отсутствовали» [Абуков 1983: 72].

Интеллигентским занятием в особенности считался самодеятельный туризм. Уже в 1930-е годы ученые часто практиковали альпинизм. По оценке одного туриста-ветерана, в 1950-е годы 98 % самодеятельных туристов и участников слетов представляли интеллигенцию, эта ассоциация была настолько сильной, что уже никто не помнил, как изначально расшифровывалось сокращение ОПТЭ, – тот самый турист считал, что это «Объединение путешествий, туризма и экскурсий». Слово «пролетарский» выпало [Новиков 1997][497].

Хотя имеющиеся данные далеко не полны, отчеты об индивидуальных поездках и походах содержат сведения о социальном составе групп, особенно для конца 1950-х – начала 1960-х годов, времени приятия новой партийной программы, содержавшей смелое заявление о том, что социально-экономическое развитие неизбежно уничтожит последние остатки классовых различий [Вайль, Генис 1998: 13; Программа