Колдовской мир-4. На крыльях магии - Андрэ Нортон

— Твоя мама! — усмехнулась Птица. — Это глупо. Твоя мама далеко в Эсткарпе.

Мышь покачала головой и тут же об этом пожалела. Она закрыла глаза и подождала, пока голова перестанет кружиться.

— Нет, — возразила она. — Мама близко. Я почти могу слышать ее.

— Ну, у нее, должно быть, очень сильный голос. — Сверчок говорила почти также насмешливо, как Птица.

— Ты уже говорила что-то о своей маме, когда пришла в себя, — напомнила Звезда. — Откуда ты знаешь?

— Я вам сказала. Я могу ее слышать.

— Как?

— В голове. Вот так. — Мышь сосредоточилась. Звезда от неожиданности подпрыгнула.

— Как ты это делаешь?

— Это легко, — заверила Мышь. — Я вам покажу.

2

Девочки все хотели научиться слышать и еще делать то, что Звезда назвала «касаться мозгом мозга».

Мышь показывала им по очереди, и они хихикали, пытаясь связаться друг с другом. Теперь, когда у нее появилось занятие, Мышь чувствовала себя лучше, ее не так тошнило, и голова кружилась меньше. Все обрадовались занятию. Ведь в плену труднее всего ждать и ничего не делать.

Вскоре, немного попрактиковавшись, все девочки с разной степенью надежности научились слышать друг друга, хотя это утомляло их так, словно они часами бегали и играли. Странно. Как заметила Птица, они не узнавали новое, а как будто вспоминали что-то давно забытое.

Они немного посидели молча, отдыхая. Далеко снизу доносился шум весел по воде. Мышь хотела бы оказаться в лодке и уплыть отсюда куда-нибудь далеко.

— Когда я была маленькой, мама не разрешала мне играть с котенком, — застенчиво сказала Пламя. Она закрыла глаза и легла. — И поэтому я сделала себе котенка из глины. Я думала о нем очень напряженно, и ненадолго он превращался в настоящего. И мы так весело играли! Но потом он снова становился глиняным.

— А сейчас ты сможешь это сделать? — загорелась Птица.

— Могу попробовать, но тут нет глины. Придется использовать солому.

— О, пожалуйста, попробуй! — оживилась Сверчок.

Заинтересовавшись, все девочки следили, как Пламя села, собрала пучок соломы и связала его нитками из своего платья.

— Это будет туловище котенка, — пояснила она. Остальные девочки понимающе закивали.

Подбодренная интересом детей, она сделала четыре меньших пучка — лапки — и привязала их к телу. Потом круглый пучок приделала на место головы, а еще один маленький — хвостик. И в качестве финального штриха завязала бантиком кусочек ткани вокруг «шеи» котенка.

— Ну, вот, — закончила она, критично разглядывая свое творение. — Лучше я все равно не смогу. Посмотрим, что получится. — Она закрыла глаза и принялась думать так напряженно, что Мыши показалось, будто она что-то видит. Пламя громко дышала через нос. Мышь смотрела на нее как зачарованная. Пламя побледнела, голос ее дрогнул.

— Не могу, — опечалилась она. — Это все еще солома.

— Я помогу, — промолвила Звезда. Она протянула руку к Пламени, и Мышь увидела — или ей показалось, что она увидела, — искру, какую-то вспышку, пролетевшую от одной девочки к другой. Пламя глубоко вздохнула, и неожиданно все увидели перед собой котенка, который едва научился стоять на лапках. Не очень красивый котенок, шкурка причудливо смешанной расцветки — серой и соломенной. Но выглядел он как самый настоящий.

Мышь неожиданно затосковала по Прыгуну, который дома спал в ее кровати.

— О, — выдохнула она, — можно мне его погладить?

— Конечно, — улыбнулась Пламя. — Все можете поиграть с ним, только не мучайте его. Я не знаю, сколько он выдержит.

Она передала котенка Мыши, и та прижала его к себе. Он замурлыкал, посмотрел на нее своими желтыми глазками и потыкался носиком в пальцы. Потом лизнул их. Его крошечный розовый язычок был жестким, словно терка.

— Дай мне подержать немного, — попросила Шепелявая, и Мышь неохотно отдала ей котенка. — Здравствуй, кошечка. А как тебя зовут?

Дети гладили его, играли с ним свисающими соломинками. Он прыгал, мурлыкал, довольный, переходил от одной девочки к другой, никого не выделяя. Но чары не могли продолжаться слишком долго: когда наступила очередь Пламени погладить котенка, в руках ее оказались пучки соломы. Девочка развязала нитки, и солона упала на пол.

— Мне казалось, ты не справишься, — созналась Сверчок. — Как ты смогла, что ты делала, чтобы солома стала котенком?

— Не знаю, — ответила Пламя. — Мне как будто кто-то помог, только я не знаю кто и как…

— Это я, — улыбнулась Звезда. Она выглядела ошеломленной. — Я поделилась с тобой своей силой.

3

Звезда привыкла так поступать — давать свою силу людям, которые в этом нуждались, когда она и ее семейство были в пути и все очень уставали, а впереди еще предстояло разбить лагерь.

Все они жили вместе, эти бродячие торговцы, с невенчанными мужьями и женами, их отношения постоянно менялись. Никто из детей не знал с уверенностью своего отца, даже если это и было известно матери. Но часто и они тоже не знали этого. Больше того, иногда и матерей своих дети помнили очень смутно. Женщины заботились обо всех детях без разбора или так же без разбора не обращали на них внимания. Но в любое время в группе оказывалось достаточно женщин, чтобы никто из детей не оставался без заботы. Звезда не больше других детей в караване знала, кто ее настоящий отец, но считала, что это предводитель группы, и только его называла папой. Она очень гордилась, когда он ночевал у ее матери, а он оставался с ней Чаще, чем с другими женщинами.

В дороге папа обычно ехал впереди и размышлял. Звезда знала, о чем он думал. О необходимости разместить фургоны, накормить и напоить лошадей, отремонтировать то, что сломалось за день. А по ночам следил, чтобы не подкрались воры и не украли жалкий запас товаров и деньги, которые хранились под постелью мамы. Звезда, сидя на своем месте, обнаружила, что можно чуть подтолкнуть, послать поток силы, который, словно туманом, обволакивал папу. Она почти видела, как этот поток покидал ее тело, и всегда могла сказать, когда папа вдыхал его или поток проникал ему под кожу. Папа в таком случае распрямлялся, как будто спина его утрачивала способность сгибаться.

— Ну, бодрей, еще немного, и мы на месте! — кричал он своим людям в фургонах. И все, услышав его полный сил голос, приободрялись.

Иногда, если Звезда посылала папе меньше силы, чем обычно, и сама не уставала, она толкала волну силы кому-нибудь еще в караване — тому, кто больше всего в этом нуждался. Никто не учил ее делать это. Она просто знала. И потому совсем не удивилась, когда Пчела и стражники отыскали ее семью и забрали девочку, чтобы она училась и со временем стала настоящей волшебницей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});