Тёмные всадники - Тифен Сиовель

очень тяжело. Они провели половину ночи, разрабатывая план нападения. В результате получился несовершенный троянский конь, построенный на опасных предположениях.

Если бы они получили грамоты с титулами, позволяющие Энндалу участвовать в турнирах; если бы им позволили выбрать ему соперника – ведь им нужен был человек с сыном, достаточно взрослым, чтобы он мог взять в руки оружие; и если бы им позволили срежиссировать подвиги рыцаря Ордена Дракона… Тогда пришел бы Менг и остановился бы перед бадьей с водой, из которой он заставлял выходить Лиз, имитировшую гнев вуивра, а Эней, получивший звание глашатая, должен был бы придумать историю, чтобы оправдать эту сцену. После этого начался турнир. Затем, если бы Энндалу удалось победить своего противника – а в этом не было никакой уверенности, ведь человек, с которым он бы сражался, наверняка имеет многолетний опыт, – тогда они смогли бы рассказать остальную часть истории. Если бы им удалось заполучить дюжину трупов, выкопанных на каком-нибудь непонятном кладбище до начала турниров, и если бы им удалось убедить кобольдов завладеть ими. Менг заставил бы их одного за другим войти в чан с водой, чтобы убить их своим мечом на глазах у каркасонской публики. Если каким-то чудом его не остановили бы раньше, он пощадил бы последнего и увенчал бы его цветами. Наконец, Леонель пришел бы с труй-де-нуй, чтобы символизировать возвращение утраченного желания дамы, а Брисеида пыталась бы заставить химеру выйти на свободу, рисуя на песке вуивры. Затем Энндал подошел бы к деревянной раме, изображающей картину Цитадели, и бросил бы в нее кулон Брисеиды, олицетворяя собой недостающую часть истории: Ольховый король наконец-то возвращает свой рубин дьяволу. Тем временем Оанко, вооруженный стрелами, смоченными в святой воде, следил бы за окрестностями.

Все это было решено, следуя нелепым советам ведьмы, слова которой казались по меньшей мере странными.

Они должны провернуть все под пристальным вниманием Элиты, начиная с архиепископа, который, как представитель духовенства, не мог бы не присутствовать на турнире.

Брисеиду затошнило. Это был самый несовершенный план, который они когда-либо придумывали. Хуже того, херувимы, а значит, и Элита уже знали об этом. Это была ее вина. А если она предупредит своих друзей, то потеряет шансы встретить Жюля и получить его письмо…

– Прости, – сказала Эней, неправильно истолковав ее обеспокоенное выражение лица. – Я столкнул тебя обратно в озеро, я был очень слаб.

– Не говори ерунды, без тебя мы бы ничего не нашли. Именно твоя любовь к Имэне заставила вуивра прилететь. Ты сделал все, что мог.

Леонель шел впереди, направляя труй-де-нуй, которая шла на веревке, как собака на поводке, чтобы догнать его. Оанко и Менг сзади крепко держались за веревки по обе стороны от химеры.

– Если бы только я мог испугаться и перестать видеть ее тошнотворное лицо, – пробормотал Леонель, время от времени оборачиваясь.

– Может, если бы ты поцеловал ее, то она бы успокоилась? – заметила Лиз, которую очень веселила сложившаяся ситуация. – В губы, чтоб уж наверняка.

– Очень смешно.

Менг споткнулся о камень и чуть не потерял веревку. Труй-де-нуй прыгнула вперед, едва промахнувшись мимо Леонеля.

– Менг! Осторожнее, черт возьми!

– Как думаете, отреагирует Теобальд, когда увидит труй-де-нуй? – спросил Эней.

– Если он увидит, – заметил Оанко.

– Как вы думаете, он увидит, что веревка парит сама по себе, как в случае с призраком Шу Фана?

– Если он не увидит, давайте не будем об этом говорить, – предложил Энндал. – Беднягу и так уже обвиняют в безумии.

Теобальд ждал их рядом с лошадьми.

Брисеида внимательно наблюдала за ним, пока Леонель, труй-де-нуй и два ее охранника проходили мимо. Теобальд даже не заметил странных поз Менга и Оанко, которые слегка откинулись назад. Однако у него был хороший нюх.

– Что со мной не так? – сказал он, ощупывая свою грудь. – Смотрите так, будто видите привидение… Я ведь не умер?

– По лошадям, – сказал Энндал, забираясь в седло. – Нам предстоит пройти долгий путь.

Менг привязал веревки труй-де-нуй к своему седлу. Его лошадь переступила, чтобы восстановить равновесие, как это сделала бы ковбойская лошадь с теленком, но она не выглядела встревоженной присутствием химеры.

– Это счастье, что вы успели вернуться вовремя, – сказал Теобальд утром. – С того места, где я вас ждал, я видел много дыма в окрестных долинах, посреди леса. Живодеры собираются, и они даже не пытаются спрятаться. Думаю, они будут у ворот Каркасона в течение двух дней.

– Что произойдет, если мы их встретим? – спросила Лиз.

Ей не следовало задавать Теобальду такой вопрос. Брисеиде стало как-то не по себе, когда Теобальд провел большим пальцем линию по горлу, и на его лице появилась дьявольская ухмылка.

Словно поняв Теобальда, кони вдруг начали нервно перебирать копытами. Они все еще находились в лесу, в глубине долины, где ничего не было видно. Брисеида натянула поводья, сосредоточив свое внимание на труй-де-нуй, которая дергала за веревку, пытаясь притянуть Леонеля.

– Все в порядке, – сказал Менг, когда Оанко достал из колчана стрелу и натянул лук.

Что-то рассекло воздух, приземлившись очень близко к лошади Лиз.

– АА! ЧТО ЭТО БЫЛО? – закричала она.

– Это просто камень, все хорошо, – твердо ответил Энндал.

Когда Брисеида обратила свое внимание на труй-де-нуй, та уже исчезла.

– Она все еще там, – успокоил ее Менг, похлопывая по веревке, которую, очевидно, тянули по воздуху.

– Нельзя входить в город в таком виде, – сказала Брисеида Энндалу. – Вы можете не бояться разбойников, но вряд ли кто-то из нас равнодушно относится к атмосфере, царящей в Каркасоне.

Уехав из города, она почувствовала облегчение от того, что больше не испытывает там скрытых страданий. Теперь, когда ей снова пришлось ступить в город, она поняла, насколько хорошо Элита и Химера Цитадели справляются со своей работой. То, что Брисеида смогла увидеть свободных химер в начале их пребывания здесь, было не чем иным, как чудом. Теперь она видела, как труй-де-нуй снова дергает веревку, но чувствовала, как в группе нарастает напряжение при мысли о возвращении в город.

– Давайте остановимся в следующей деревне и поменяем лошадь на телегу, – предложил Энндал.

Они останавливались в трех деревнях, прежде чем нашли человека, готового совершить обмен. Телега, о которой шла речь, едва не разваливалась, но фермер также предложил им старую медвежью клетку, которая осталась у него со времен охоты на медведей в горах, они будут использовать ее в своей постановке. Она была не очень большой, едва ли достаточно большой, чтобы поместиться вместе с труй-де-нуй.

– Вы отлично поместились, – пожал плечами фермер, видя, что Энндал сомневается, пока стоит внутри. – Простите, но… – добавил он тихо, обращаясь к Энею, – почему он хочет путешествовать в клетке?

– Это не для него, а для желтокожего, – сказал Эней, указывая на Менга.

– Понятно, – ответил мужчина со знающим видом, крепче сжимая вилы. – Что вы собираетесь с ним делать? Продать его в цирк? Я могу найти вам покупателей, если хотите, за небольшую плату.

Менг бросил на крестьянина грозный взгляд, и тот резко отступил, затем забрался в клетку, чтобы занять место Энндала.

Лиз протянула руку:

– Вот, затычки для ушей, они очень эффективны.

– Что?

– Засунь их в уши, звук станет тише.

Они накрыли клетку одеялами, затем Леонель проскользнул внутрь, чтобы втащить труй-де-нуй. Ему было трудно выбраться: химера преграждала ему путь. Клетка накренилась, тележка заскрипела, когда Леонель с трудом выбрался наружу.

– Он крепкий малый, ваш желтый человек, – прокомментировал крестьянин и перекрестился.

Теобальд никак не прокомментировал их странное поведение. Чем больше времени