Сбой реальности - Юрий Иванович

Каждый этаж, которых в сумме оказалось двадцать четыре, являлся точной копией предыдущего. Ну разве что теперь стали заметны некоторые разнообразные надписи и значки напротив магических чуланов. Да отличались между собой столики у стен, с иными вазами и хитро изогнутыми подсвечниками. Каждые три-пять пролетов Хотрис совершал исследовательское отклонение от маршрута, проходя по коридорам и ловко вскрывая выбранные двери. В лаборатории он не совался, как и в некоторые большие комнаты, предназначенные то ли для игр, то ли для танцев, то ли для собраний, а вот некоторые спальни и жилые комнаты обследовал. Раздвигал шторы, рассматривал никогда не меняющийся пейзаж и выворачивал наизнанку все приглянувшиеся ему ящики. Причем чем выше поднимался, чем больше различалась сохранность вещей. А под крышей почти все ткани, книги и мелкие предметы оставались в превосходном состоянии. Видимо, сюда влага достигала меньше, порча с плесенью не добрались, и в шкафах находились воистину невиданные сокровища, если судить хотя бы только по одеждам. Складывалось впечатление, что проживавшие здесь когда-то разумные сущности хранили в замке свои самые парадные одеяния. Наверняка у них здесь по ночам проходили балы, костюмированные маскарады и званые приемы. Хотя почему ночью? Выспались – и на банкет! Поели, потанцевали – и спать. Красота!

Посуда, столовые приборы, фужеры и хрустальные вазы с каждым этажом становились все роскошнее и изысканнее, наводя на мысль, что под самой крышей обитали сливки местного общества. А после этой мысли мелькнула и вторая: тогда, может, и лазарет устроили на последнем этаже? Вполне могло такое случиться.

Тем более что стали появляться рисунки и великолепные картины с людьми, у которых имелись крылья. Да и не только люди, некоторые странные создания рисовались крылатыми, и настолько пространственно, достоверно, что перед некоторыми картинами можно было стоять в изумлении часами, любуясь волшебной грацией изображенных существ, изяществом линий всего творения и удивительной многоцветностью красок. Приходилось юноше буквально силой себя заставлять двигаться дальше на первых порах, а потом чувства притупились, смешавшись в калейдоскопе впечатлений. И когда добрался до выхода на крышу и уткнулся в прозрачное толстенное стекло, казалось, уже ничто не могло его удивить.

Однако и там оказалось нечто удивительное. Все открытое пространство между куполами и шпилями башенок занимало некое подобие парка, со скамейками, ажурными фонтанами, которые сейчас были без воды, и изящными подставками, на которых, приподнятые на тонких иглах, находились загадочные шары. Что топорщилось на поверхности этих разноцветных шаров, рассмотреть было трудно, а вот поражала больше всего растительность этого парка. Вроде и немного, вроде и не выше пяти-шести метров, но ни одно растение не повторялось, и ни одного такого растения в своей жизни Хотрису видеть не доводилось. И только больно ударившись лбом в прозрачное стекло, юноша понял, что готов рассматривать эти диковинные растения бесконечно. Даже отсюда. Что сразу показалось вредным и неправильным.

Если уж и смотреть, то с близкого расстояния, да и пощупать хотелось. Да вот беда: расположенная рядом стальная дверь оказалась вообще странной: ни ручек, ни накладок, ни замочной скважины, ни даже резиновых полосок, которые уплотняли двери магических чуланов. Озадаченно погромыхав по двери топориком, а потом и расколотив от раздражения пару хрупких квадратиков на стене, Хотрис печально вздохнул и вспомнил, что пора возвращаться вниз, на свою любимую кухню.

Естественно, что он не удержался и собирал понравившиеся ему трофеи, оставляя их у лестницы, а когда стал спускаться, то эти трофеи стали складываться в огромный узел, связанный из простыней. Так что когда он добрался до желанной кухни, то пыхтел от усилий и взмок так, словно без остановки взбежал на пятидесятый этаж.

– Откуда такая жадность во мне прорезалась? – удивлялся посланник, сбрасывая непомерный груз на груду вывороченных из шкафа поварских одеяний. – Все равно ведь мое, все мое!.. Так куда спешить, спрашивается.

На этот раз обед уже полностью состоял из разогретых блюд замковой кухни. Возиться с мясом больше не хотелось, да и сил не осталось. Правда, азарт метания ножей все-таки расшевелил поникшего посланника. Целых три раза он объезжал с тележкой периметр всего помещения, вынимая оружие из разделочных досок и собирая то, что попадало на пол.

А потом только и осталось сил что проверить свечные «гирлянды», заменить верхние прогоревшие свечи, захватить одну «гирлянду» с собой и с невероятным блаженством растянуться на импровизированном ложе в хозяйственном отсеке. Подниматься в облюбованную спальню показалось глупым и расточительным делом.

Засыпал с блаженством, а вот сам сон оказался неприятным, полным липких, жутких кошмаров. Что только не снилось уставшему и воспаленному событиями и калейдоскопом впечатлений сознанию! То Хотрис сражался с жуткими монстрами голыми руками, то падал с большой высоты, сорвавшись со стены, то под ним проламывались прогнившие ступени лестницы, и все это перемежалось то неожиданно хлещущими холодными дождями на голову, то страшным раскаленным жаром, укутывающим все тело.

Именно от нестерпимого жара и желания немедленно напиться юноша и проснулся. И сразу, по вихрящимся кругам перед глазами и онемению во всем теле, осознал, насколько ему плохо.

– Что же мне теперь, и не спать никогда?! – прохрипел он со злостью, делая попытки пошевелить бесчувственными ногами. – Как бодрствую – все нормально, а как засну – мне все хуже и хуже! Неужели эта проклятая магия меня наказывает за порчу имущества?

Ноги окончательно отказывались повиноваться, и пришло понимание, что виной всему все-таки запущенные раны, а не магия. Так и встала перед глазами стопочка банок с целебной мазью в лаборатории Азарова, и досада на собственную глупость разгорелась с новой силой:

– Хоть бы одну стащил!

Но утраченного не вернешь, госпиталь так пока и не отыскался, и приходилось интенсивно разминать непослушные икры руками. Это немного помогло, а потом позволило и встать на сильно распухшие ноги. Добрался до бутылок с водкой и принялся осторожно делать очередную перевязку.

На этот раз неприятных признаков гниения на краях ран оказалось вдвое больше. Даже интенсивное промывание алкоголем гниль не вымыло окончательно, отчетливо виднелось, что она стала прорастать в странно посеревшее мясо. Не надо быть лекарем, чтобы с пугающей, горячей паникой осознать начавшийся необратимый процесс заражения. И ведь никаких шансов для самоизлечения! Если бы хоть удалось отыскать водку в первый час своего пребывания в замке и сразу сделать промывание с перевязкой, то все могло обойтись. А что теперь? Став самым богатым человеком во Вселенной, глупо умереть на грудах сокровищ? Или насмерть упиться перед смертью собранным алкоголем?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});