Театр эллинского искусства - Александр Викторович Степанов

глаз ее матери. Этот виртуозный удар можно было изобразить, только обладая чрезвычайно развитым пространственным воображением, сопоставимым с силой воображения Лисиппа, в те же годы изваявшего в бронзе Геракла, настигшего Керинейскую лань (ил. 229). Крылато-рогатый петас в форме головы грифона и бешено взвихренная хламида героя распространяют энергию его движения вокруг силуэта. В этот момент ни одна часть фигуры не может остановиться ни во фронтальном, ни в профильном ракурсе. Лицо Персея — в полуобороте. Это то же самое лицо, что было изображено Мастером Группы Сизифа на кратере, стоящем на той же вилле Гетти. Но там — профиль полубога, сосредоточенного на предстоящей схватке с Кето и на мысли об Андромеде, обещанной в награду; здесь же, в прекрасных, безумно расширившихся глазах под искривленными бровями — отчаянная смелость и ужас: либо я ее — либо она меня.

Ил. 229. «Геракл и Керинейская лань». Группа с фонтана виллы Саллюстия в Помпеях. Римская реплика работы Лисиппа. Бронза. Палермо, Региональный археологический музей. № 28

Ил. 230. Мастер Дария. Пелика. Ок. 330 г. до н. э. Выс. 61 см. Малибу, вилла Гетти. № 87.AE.23 (Jentoft-Nilsen M. R.,Trendall A. D. Corpus Vasorum Antiquorum. Pl. 198.1)

Персей победил — и вот на многофигурной пелике, на аверсе которой Мастер Дария представил триумф Андромеды, мы видим его, оставившего сидящую на троне царевну наедине с матерью — Кассиопеей, на коленях просящей у нее прощения (ил. 230). Ведь из‐за похвальбы Кассиопеи, возгордившейся своей красотой перед нереидами, Посейдон наслал на тамошнюю землю наводнение, избавиться от которого можно было, только отдав Андромеду на съедение морскому чудовищу[457]. Персей стоит чуть в стороне, изящным телосложением и безмятежной позой напоминая «Отдыхающего сатира» Праксителя. В тот момент, когда Мастер решил его изобразить, Персею вздумалось от нечего делать почесать темя клинком короткого меча. Он немного повернул лицо — все то же прекрасное лицо, которое мы видели на кратере Мастера Группы Сизифа, — к подошедшему с другой стороны старику Кефею и скосил на него глаза с выражением терпеливой скуки. Мол, когда же кончатся ваши душевные излияния? Не видите, что ли, Эрота, витающего надо мной и Андромедой?

Ил. 231. Мастер Тарпорли. Кратер. Нач. IV в. до н. э. Бостон, Музей изящных искусств. № 1970.237

Но куда делась голова Медузы, которую в последний раз мы видели в конце V века до н. э. в руке Персея, спасающегося от мести, на страсбургском канфаре? Из репертуара апулийских вазописцев она не исчезала. Мое внимание привлек кратер в Бостоне, расписанный в начале IV века до н. э. Мастером Тарпорли. Персей только что вручил голову Медузы Афине (ил. 231). Не могу сказать, что он здесь хорош. Изображенный в профиль, слишком длинноносый и довольно хлипко сложенный, он стоит, подбоченясь и опустив голову, на которой высится петас, напоминающий коринфский шлем, какой пристало бы носить Афине, и опираясь на невесть откуда взявшееся копье. Счастливая идея, осенившая Мастера, вытеснила Персея на периферию внимания: если щит, подаренный Афиной Персею, был зеркально отполирован, чтобы герой воспользовался им, не рискуя встретиться с Медузой взглядом в момент смертельного удара, то почему бы не изобразить на щите, наклонно стоящем на земле между Персеем и богиней, отражение Медузьей головы? И вот мы видим два склонившихся профиля — Персея и Афины, между ними — крупную голову Медузы вполоборота, а на щите — бегло набросанное отражение ее головы. Туда они оба и смотрят.

Ил. 232. «Медуза Ронданини». Копия I века с бронзового (?) оригинала, датируемого в диапазоне от второй половины V до второй четверти II в. до н. э. Мрамор, выс. 38 см. Мюнхен, Глиптотека. № 252

Изобразить не объект, а его беглое отражение на поверхности другого объекта — почти импрессионизм. На словах — будь то в истории Нарцисса, влюбившегося в свое водяное отражение, или в истории убийства Медузы — этот эффект был известен давным-давно. Но воссоздать его в изображении — удивительное новшество, способное поколебать широко распространенную уверенность в приверженности эллинских мастеров исключительно пластическим художественным ценностям.

Прекраснейшее из лиц Медузы изваял в бронзе неизвестный мастер, работавший между второй половиной V и второй четвертью II века до н. э. Сохранилась мраморная копия этого рельефа — «Медуза Ронданини» (ил. 232). Ее глаза открыты, однако и не глядя она смогла бы своей красотой заворожить, заставить остолбенеть, окаменеть тех, кто видит ее впервые. Отчего же не радует меня ее красота?

Гёте был поражен переданным этой скульптурой «предсмертным ужасом»[458]. С его легкой руки к концу XIX века даже среди специалистов решительно возобладало убеждение, что шедевр в палаццо Ронданини изображает умирающую или мертвую Медузу.

Против этого взгляда выступил Адольф Фуртвенглер. Он утверждал, что завораживающая сила «Медузы Ронданини» в том, что скульптору удалось перевести разнузданную жестокость архаических Медуз в экспрессию сдержанную и оттого глубже воздействующую на зрителя. Вместо мрачной ярости глаз, вылезающих из орбит, — сосредоточенность пристального взгляда, завораживающего гипнотической силой. Приоткрытый рот и тяжелый подбородок говорят не только о не знающей преград воле, но и о железном самообладании и, кроме того, заставляют вспомнить, что традиция приписывала Горгонам оглушительный голос. Все это, писал Фуртвенглер, наводит на зрителя леденящий ужас[459].

Я на стороне Фуртвенглера. Не следует проецировать на «Медузу Ронданини» жалость к обреченной на гибель красоте Медузы Полигнота. Смерть пробудила Медузу! Ее лицо совершенно, но не самодостаточно: в пристальном взгляде и змеящихся губах я чувствую ненасытную ее алчность к окружающему миру. Не мертва она, а слишком жива. Вот почему ее красота кажется мне гнетущей. Не удивляюсь, что Винкельман не обратил на нее внимания: в поразительной маске Ронданини нет ни благородной простоты, ни спокойного величия. Может быть, правы современные исследователи, которые, вопреки Фуртвенглеру, помещавшему утраченный бронзовый оригинал «Медузы Ронданини» в круг Кресилая, смещают датировку в эллинистическую эпоху[460].

Елена

…Куда плывете вы?