Искушение чародея(сборник) - Кир Булычев

   Еще на подходах к озеру он услышал два голоса: академик Окунь читал очередную лекцию о планете Земля, коробок-переводчик – перетолмачивал ее на птичий. Ависы устроились на все той же своей коряге, а люди – прямо на траве.

   Ну, кроме тех двух представителей вида Homo sapiens, которые сейчас крались к дальнему берегу.

   – А ну-ка стой! – скомандовал Павлыш. – Ко мне – шагом марш!

   Урванцы подошли, с видом беззаботным и невинным.

   Павлыш поставил коробку на землю и погрозил им пальцем, чувствуя себя тем еще занудой.

   – Вы, конечно, убедились в том, что вместе с ависами сюда не прибыли ни хищники, ни ядовитые твари, но это ведь не повод, юноши. Хоть из вежливости посидели бы, Федор Мелентьевич, сами знаете, переживает, если его не слушают.

   – А толку? – спросил хмурый Эдгар. – Мы ж половину того, о чем он рассказывает, еще в садике выучили. А вторую поймем не раньше, чем окончим институт.

   – И вообще, – добавил Коля, – Федор Мелентьич нам разрешил.

   – Ависы опять волнуются?

   – Как обычно. – Коля рассеянно почесал сбитую коленку. – Знаете, дядь Слава, по-моему, мы их пугаем.

   – Это даже обидно, – сказал Эдгар. – Мы ж ничего никому из них не сделали. Шизанутые они какие-то. Даже на папу шипели, когда он попытался вопрос задать.

   – Ну, на папу – это, по-моему, они не от страха.

   – Как так? – уточнил Павлыш.

   – Вот когда мы рядом, они нервничают: с ноги на ногу переступают, крыльями дергают, пальцы поджимают. Чего я рассказываю, вы ж сами тыщу раз видели. А папа сегодня уточнил насчет их семей, мол, правда ли, что главой может быть мужчина, а женщина – никогда. Так Отец этот зашипел, как будто бешеный, и остальные – Изгибатель, Хранитель смыслов, Растяпа – тоже словно ошалели все.

   – А вообще, – сказал Эдгар, – смешные они. Такие умные, а такие иногда… ну вот как курицы прям.

   – Ладно. – Павлыш оглянулся: Миша уже вскрыл коробку и начал собирать подарок. – Давайте-ка вы сегодня далеко не убегайте. Пойдем со мной, поможете. Сами знаете, они на подарки реагируют хорошо, вот будем ависов потихоньку к вам приучать.

   Эдгар хмыкнул:

   – Прямо дрессировка диких животных!

   – Что-то вроде того. Пошли.

   С этим отношением к ребятам надо было разобраться. Академик с Эммой решили не задавать вопросы о том, что тревожит ависов: дескать, еще коснутся табуированных тем, оскорбят невзначай… Но проблема-то оставалась.

   Корни ее Павлыш видел в отношении ависов к собственным отпрыскам. Тех никогда не приглашали на встречи, да и вообще словно не замечали. Гекконоподобные ависы сновали себе по деревьям, занимались своими делами и существовали как будто в другом измерении, были еще одними призраками… вот только несравнимо более опасными. Когда Слава с Мишей доставляли очередной подарок, Павлыш решил повнимательнее присмотреться к местной энтомофауне. Но стоило протянуть руку к ближайшей лампулитке, как по коре зацокали коготки – и юный авис, распахнув пасть, бросился прямо на Славу. Что интересно, Изгибатель в тот раз вообще никак не отреагировал, даже отвернулся.

   Были и другие случаи, когда зазевавшихся людей атаковали гекк-ависы, но каждый раз это происходило рядом с домодревами – и стоило лишь отступить, как «детишки» моментально теряли к людям всякий интерес.

   – Похоже, – предположил Борис, – их дети до определенного возраста либо вовсе лишены разума, либо он у них в некой зачаточной стадии развития. И от наших ависы ждут того же…

   – Ну, их ожидания небеспочвенны, если вспомнить, к примеру, историю о подводной лодке из бочки…

   – Ма-а-ам!.. – хором отозвались младшие Урванцы. – Это ж был научный эксперимент!

   Сейчас же они шагали рядом с Павлышем и вели себя смирнее овечек. Помогли распаковать коробку, охотно принялись разбираться с инструкцией: какие детали в каком порядке прикрепить и т. д. Ависы, как обычно, при виде подарка оживились. Даже Отец то и дело поглядывал на Домрачеева и Павлыша, а уж остальные пятеро просто места себе не находили от возбуждения.

   Так они обычно себя и вели: словно мальчишки в новогоднюю ночь. Павлышу казалось, что обмен подарками пробуждает в них какие-то древние, забытые инстинкты. Ависы то и дело издавали отрывистые звуки, двигались дерганно, порой даже спрыгивали с насеста на землю и передвигались на всех четырех, помогая себе крыльями.

   При этом Отец никогда не принимал подарки из рук Эммы, хотя именно она обычно произносила официальное: «Мы приносим вам в дар…» Точно так же ответные дары он вручал Павлышу или Домрачееву, в крайнем случае – академику Окуню.

   Павлыш подозревал, что ависы по-прежнему считают, будто у землян царит матриархат. И видимо, вручая или принимая подарки от женщины, Отец рискует сильно уронить свой статус в глазах соплеменников.

   Когда Павлыш поделился своими соображениями с академиком, тот какое-то время сидел, черкая в блокнотике, затем отодвинул его от себя и с изумлением уставился на Славу.

   – Гениально! Ну, или почти гениально… – Он прихлопнул ладонями по столешнице и вскочил. – Вы не учли одной малости: у птиц подношение подарка зачастую означает ухаживание, взять хотя бы шалашников… Да что там птицы! Это мы наблюдаем и у многих пауков, и у представителей семейства Empidiae – то бишь, мух-толкунчиков… И если ритуал ависов – а мы, вне всяких сомнений, имеем дело с ритуалом – возник на основе брачных ухаживаний… что ж, довольно странно было бы Отцу вручать Эмме Николаевне или принимать от нее подарки.

   Помнится, Павлыш тогда не сдержался и усмехнулся – да так, что Эмма вспыхнула и – невиданное дело! – отвернулась.

   – Ладно, – сказал Миша, – допустим, вы правы. Но откуда взялась тогда эта страсть к взаимным подаркам? Даже дуэль, как вы говорите.

   – О! Это оч-чень правильный вопрос. Пока мы не узнали больше об истории наших новых друзей, мы можем только строить предположения, и мое таково: в какой-то момент обмен подарками стал аналогом наших войн.

   – Они бросали друг в друга хлебемотами?! – хмыкнул вездесущий Эдгар. – Или пулялись муравионами? Надо и нам как-нибудь попробовать.

   Следующие минут пять были посвящены попытке ущемить братьев в правах и досрочно сослать в спальню; впрочем, гуманизм в конце концов восторжествовал.

   – Еще одно слово!.. – пригрозил им Борис. – Так что, Федор Мелентьевич, вы начали говорить о войнах?..

   – Именно. Вы слышали когда-нибудь о потлаче? Это слово из чинукского жаргона – торгового пиджина, который бытовал на северо-западном побережье Тихого океана, – но само по себе явление было очень распространено. В разных формах и в разное время ритуал потлача существовал во всем мире, от Африки до Европы. Потлач – это взаимное одаривание. Вы вручаете мне хлеб, я вам – два, вы в ответ – четыре, я – десять… и так ad infinitum. Таким образом мы с вами выясняем статусность друг друга. Тот, кто дарит более ценный подарок, не просто заявляет о том, что он богаче одариваемого. Он еще и делает того должником – не всегда в прямом смысле, конечно. Причем вы не можете уклониться от дара и не можете не ответить на него: тогда вы теряете лицо.

   – Так вот, – сказал академик, – я думаю, у ависов в ходу то же самое. Видимо, на каком-то отрезке их истории потлач заменил войны. В животном мире, вообще говоря, внутривидовые смертоубийства не такая уж редкая штука, но обычно проблема решается менее… э-э-э… кардинальным образом. Возможно, опять же, изначально это были «подарочные» турниры за благосклонность той или иной дамы сердца. Затем они стали играть другую роль: превратились в нечто вроде соревнования – собственно, как и на Земле.

   – Но почему сейчас ависы считают их чем-то запретным и опасным?

   – Ну, Слава, это как раз проще всего. Знаете, иногда потлач приобретает весьма… э-э-э… специфические формы. Соперничество приводит к чрезмерной расточительности, просто к уничтожению всех накопленных благ. Это, так сказать, высшая форма, невероятный шик. В двадцатом веке, знаете, некоторые богатые господа поджигали пачку денег и от нее прикуривали. Вот в потлаче есть свой аналог. У одного из племен североамериканских индейцев наиболее дорогим металлом считалась медь – так представьте, медные слитки просто швыряли в озера – словом, попросту уничтожали. И понимаете, такой механизм выявления социального статуса – он без предохранителей, теоретически это может продолжаться до бесконечности, а толку… Ничего удивительного, что цивилизация, достигшая такого уровня, как у ависов, отказалась от потлача.

   – Значит, – уточнил Миша, – все дело в том, кто первым сделает подарок, которого другим не перебить?

– С поправкой на то, что мы можем только догадываться об их системе ценностей.