Ради жизни на земле-86 (сборник) - Михаил Ильин

Слаженно действуют все службы аэродрома. Ни одной жалобы, ни одного недоразумения из-за тягот, которые конечно же остро ощущаются женщинами.

С самого серенького промозглого рассвета до глубокой ночи ходит от самолета к самолету Вера Степановна Щербакова — инженер полка по спецоборудованию.

Замполит знает, что Вере Степановне труднее многих: она значительно старше по возрасту да и здоровьем не блещет. Но целый день неугомонная, заботливая и строгая Вера Степановна учит молодых, внимательно проверяет их работу.

Девушки зовут ее ласково: Мать-мачеха. Если все хорошо сделано — настоящая мама: улыбнется, похвалит, таким родным теплом обдаст! Но уж если что не так — берегись!

— Ты на войне, дочка, а не в школе, — тихо скажет, но так весомо, что сквозь землю готова провалиться провинившаяся девушка. Вера Степановна помолчит значительно, потом поправит, научит, а под конец обязательно скажет: — Чтобы в первый и последний раз такое, дочка. В следующий раз пощады не жди.

Замполит и раньше слышала эту фразу инженера полка и знает: оплошности никто из девчат не повторит…

К Вере Степановне тянулись, ее любили глубоко и нежно, уважали как мастера своего дела. А специалист Вера Степановна Щербакова действительно превосходный. В армии она, выпускница авиационной школы специальных служб ВВС РККА, с 1931 года.

И помощницы инженера полка Щербаковой тоже народ опытный, знающий, ответственный: Емельянова Ира, Карикорская Лена, Андреева Нина. Все они пришли в полк из ГБФ, как и техник по радиосвязи Волкова Клава.

Был еще один человек, о котором много в эти дни думала Вера Ивановна, — Зина Будкарева.

Зина — укладчица парашютов. В полку с самого начала, упорно училась своему ответственному делу.

— Понимаете, у меня особое отношение к парашюту, — рассказывала она, загораясь, — я ведь ткачихой до войны была. А теперь вот радуюсь, сознавая, что шелк идет на парашюты, которые спасают замечательных, героических летчиц…

И хотя по инструкции полагается проверять парашют раз в месяц, Зина это делает каждый день: сыро, дожди, может слежаться шелк, и тогда не раскроется парашют. Проверит все и улыбнется:

— Ну вот, теперь моя душа спокойна.

Курская стоянка оказалась короткой, вскоре пришел приказ о перебазировании полка в Киев.

Замполиту Тихомировой, только что получившей звание майора, было уже привычно возглавлять передовую команду. Вера вылетела в Киев с эскадрильей Ольги Ямщиковой.

Земля, которую они увидели сверху, была истерзана до предела и, казалось, взывала к мщению. Языки пламени, черный дым, вздыбленные танки, развороченные орудия… Прекрасный город был разрушен…

* * *

Когда приземлились на Киевском аэродроме, то сразу поняли: здесь уже базируется авиационный полк.

— Не заруливайте, ждите меня, — приказала замполит комэску Ямщиковой и зашагала в направлении самолетных ящиков — единственных построек аэродрома.

Девушки смотрели, как решительно удаляется маленькая фигурка в летной зимней форме — короткой куртке, унтах.

— Как же спаяла нас фронтовая жизнь, — сказала Ольга. — Словно за собственную мать волнуюсь, вдруг там фашисты? Война ведь… А комиссар ничего не боится! Хоть бы взяла с собой кого-нибудь на подмогу…

Потом они увидели, как вышли навстречу люди в таких же куртках и унтах и машут руками… И замполит в ответ тоже машет руками.

Майор Тихомирова умела владеть собой, но на сей раз не удалось, разговор с подполковником Скудиным вышел неприятный.

— Вашему пятьсот восемьдесят шестому надлежит в Броварах садиться, — сказал Скудин.

— Это почему же? — загорелась Вера.

— Спокойнее там для женщин…

— А я не делю человечество на мужчин и женщин, — рассердилась Тихомирова. — У нас в полку летчики-ночники, и гитлеровцы, когда ведут с ними бой…

— Знаю, майор, все знаю… — смягчился Скудин. — Да только есть приказ командующего фронтом, чтобы вы в Бровары садились.

— Это мы еще посмотрим… — И Вера быстро зашагала к самолетам.

Майор ничего не стала пока рассказывать. Решила любой ценой добиться, чтобы полк базировался в Киеве: Бровары расположены далеко от передовой, а это значит, командование бережет женский истребительный…

Тихомирова ни на минуту не сомневалась в том, что именно по этой причине, а вовсе не из-за недоверия сажают полк в Броварах. Но ее однополчанки, достигшие мастерства и умения совсем не меньшего, чем летчики мужских полков, будут обижены… Даже не то, сильнее, глубже: придет мысль, что им не доверяют. За этим потянется цепь переживаний, которая непременно отразится на моральном климате в полку, на боевой работе.

И замполит решила не сдаваться.

Она немедля отправилась в Киев к командиру корпуса генерал-майору Королю. Генерал по-отечески и с большим доверием относился к 586-му, хорошо знал, какие замечательные люди в полку: ведь именно он вручал героиням награды.

— А, товарищ Тихомирова! — сильно ударяя на «о», приветливо зарокотал генерал. — Прибыли, значит?

— Так точно, товарищ генерал, прибыли.

Вера хотела продолжить, но Король, хотя и мягко, но властно предупредил ее:

— Очень хорошо, что прибыли. Сегодня уже поздно, а завтра с утра перелетите на аэродром в Бровары.

— Почему?

— Это решение командующего фронтом. Я не имею права отменить решение… — А сам заговорщически этак посмотрел на майора: как прореагирует, что сделает?

— Разрешите, товарищ генерал, обратиться с просьбой.

— Обращайтесь.

— Помогите с транспортом: мне надо поговорить с товарищем Ватутиным. — И по глазам генерала поняла, что именно этого он ждал от нее.

…Она никому не рассказала, как уговорила командующего разрешить 586-му полку базирование ближе к передовой, на аэродроме Жуляны.

Лишь подполковнику Скудину сказала весело:

— Наша взяла!

Однако и без слов было всем ясно, что только благодаря решительности и настойчивости Тихомировой осуществилось общее желание — драться с врагом «напрямую», без скидок, ненужных и лишних для зрелого мастерства, умения, страсти, для той дерзновенной отваги, которыми бились сердца…

Теперь передовой команде предстояло решить другую задачу — тоже, казалось, невыполнимую: подыскать для полка жилье. Жуляны разрушены почти полностью, люди живут во времянках, ютятся в подвалах.

Наконец отыскали двухэтажное здание, сохранившееся лучше других: не было окон и дверей, зато стены целы.

Несколько дней освобождали здание от обломков, мыли, чистили. На развалинах соседних домов раскапывали оконные и дверные рамы, осколки стекол покрупнее и все это приспосабливали, как умели.

Дом получился отличный. Даже уютный. Потрескивали дрова в железных печурках, которые девушки нашли среди развалин, падал сквозь стекла дневной свет: отвыкли от этого в земляночной жизни!

Посмотрела замполит, порадовалась и хотела уже дать распоряжение Анастасии Кульвиц о передаче радиограммы в Курск: «Ждем, готовы». Спустилась на первый этаж, а навстречу — дежурные:

— Товарищ майор, выбросили ящики из-под лестницы, а за ними большая дыра… в подвал…

— Не входить! — крикнула Вера.

Сердце ее вдруг остро почуяло недоброе: неспроста эта маскировка. Действовать столь коварным способом — в характере фашистов. И приказала всем покинуть здание, отойти подальше.

— Разрешите остаться, товарищ майор! — сказала начальник штаба Саша Макунина.

— Оставайтесь. Только идите за мной.

Они осторожно ступили в подвал. Пахнуло сыростью, в полутьме виднелся хлам, сваленный в большую кучу. Вера напрягла зрение, всматриваясь, и, когда глаза привыкли к темноте, различила на бревнах двухсоткилограммовую бомбу…

К зданию не подходить и никого не подпускать, — как можно спокойнее приказала Вера Ивановна.

Вызвали саперов. Бомбу обезвредили, извлекли из подвала, уложили на сани.

Вера Ивановна вышла на шоссе, остановила трактор. Стала уговаривать тракториста осторожно подцепить сани, на которые уложена бомба, и увезти подальше. Тракторист молча посматривал на саперов, видимо, обдумывал степень опасности. Потом крякнул, махнул рукой и сказал:

……… Ладно, будем выручать. А то после не прощу себе,

что такой симпатичной майорше не помог. Что я — трус? — даже рассердился на свою недавнюю нерешительность. — Садись, майор, в кабину, поехали.

— У вас все такие отчаянные? — спросил тракторист, когда закончился рискованный рейс. Он снял старенькую ушанку и вытер со лба пот, хотя стоял мороз…

Вера не ответила, только улыбнулась: «Эх, парень, если бы ты знал, каких героических девушек выручил!»

На следующий день Анастасия Кульвиц радировала командиру полка: «Все готово, можете вылетать…»