Наполеоновские войны - Чарльз Дж. Исдейл

традиционалистов было то, что идеи либералов заимствованы у французской революции. Таким образом, мы возвращаемся к позиции, принятой на вооружение Ховельяносом, но, несмотря на это, было бы ошибкой полагать, что Перес Вильямил соглашался с ним. Напротив, для Переса Вильямила и его сотоварищей олицетворяемый бывшим министром королевский реформизм, учитывая угрозу, которую он представлял для корпоративных привилегий, был столь же злокачественным, как и идеи либералов; решение заключалось в том, чтобы повернуть время вспять: так, в 1810 г. мы обнаруживаем, что будущий депутат от традиционалистов, Франсиско Борруль (Francisco Borrull), не только отстаивал права дворянства, но и требовал восстановления валенсийских фуэрос, уничтоженных Филиппом V в 1707 г.

Поскольку Испания находилась в состоянии совершеннейшего разброда, только после созыва кортесов в сентябре 1810 г. в политической жизни страны был наведён хоть какой-то порядок благодаря победе либералов. Это развитие событий, часто объясняемое обстоятельствами, вынудившими к тому, чтобы новое собрание состоялось в портовом городе Кадис — в январе 1810 г. французы оккупировали всю Андалусию — прежде всего было вызвано простой неразберихой. Немногие священники, адвокаты, функционеры, писатели, академики и армейские офицеры, составлявшие большинство депутатов, твёрдо придерживались одной из трёх описанных выше политических позиций, но все соглашались с необходимостью преобразований. Между тем, в то же время невозможно не поражаться чрезвычайной общности мотивов даже у либералов и медиевалистов. Так, представители всех оттенков общественного мнения соглашались с защитой суверенитета народа, осуждая «министерский деспотизм» и призывая к возврату к мифическому средневековому «золотому веку», вследствие чего революционный характер либеральной позиции становился просто невидим. Поскольку либералам, помимо прочего, помогало то, что только у них была хоть какая-то политическая организация и что их лидеры зачастую знали друг друга по многу лет, не говоря уже о благоприятных обстоятельствах, создаваемых Кадисом, в котором существовала процветающая пресса и который всегда являлся центром испанского Просвещения, успех им был обеспечен.

Итак, именно кортесы взяли курс на реформу, который был сформулирован в конституции 1812 г. Начнём с конституции. Большой упор в ней делался на мысли о том, что она является отражением традиции, но в действительности это был чистый вымысел: несмотря на заявления либералов, основные принципы конституции коренились в Просвещении, поскольку она устанавливала все основные гражданские свободы, кроме свободы вероисповедания, и, в общем, наносила тяжёлый удар по корпоративным привилегиям. Так, сами по себе кортесы, будучи однопалатным собранием, не признавали сословий, к тому же было предусмотрено равенство всех перед законом, свобода экономических возможностей и профессий и равные обязанности по налогообложению и военной службе. Между тем провозглашался принцип разделения властей, нация объявлялась сувереном, а на власть короля налагались жесточайшие ограничения. Реальная власть, таким образом, принадлежала кортесам, которые должны были собираться каждый год и иметь полный контроль над налогообложением, а также играть доминирующую роль в законодательной деятельности. И ещё, в течение ближайших восьми лет запрещалось внесение каких-либо изменений в конституцию, при этом ожидалось, что Фердинанд даст клятву на верность этому документу, как только вернётся из изгнания.

Хотя конституция и была враждебна трону, она во многих отношениях преследовала цели просвещённого абсолютизма. Так, уничтожались провинциальные привилегии, а Испания объявлялась унитарным государством, при этом управление ею полностью перестраивалось. Королю должен был помогать государственный совет, а сеть советов, которые находились на верхушке администрации и правосудия, заменялась семью новыми министерствами. Устанавливалось равное и пропорциональное налогообложение, из чего следовало, что церковь и дворянство, а на самом деле и такие привилегированные провинции, как территории басков, теперь лишаются своих фискальных освобождений и должны в полной мере участвовать в формировании государственных доходов. И ещё, в отличие от путаницы, характерной для старого режима, Испания впредь должна была управляться с помощью единообразной структуры, включавшей гражданских губернаторов и городские советы.

Тем не менее всё это хотя и выглядело очень броско, почти ничего не значило для общественного и экономического положения населения в целом — одна форма привилегий просто заменялась на другую. Это было видно уже из конституции, которая фактически отдавала власть имущим классам, на практике отказывая в праве голоса таким группам как домашняя прислуга, бедняки и неграмотные и устанавливая сложную систему непрямых выборов; ещё более это бросалось в глаза в различных разделах социального законодательства, которым она сопровождалась. Если рассмотреть, например, упразднение феодальной системы 6 августа 1811 г., мы обнаружим, что крестьянство выигрывало от него очень мало, поскольку бывшие сеньоры имели возможность превратить большую часть старых податей в арендную плату, так как подтверждались их имущественные права. Да и от дезамортизации сельские массы ничего не получили. Либералы, конфисковав собственность муниципалитетов, тех религиозных общин (а их было много), монастыри которых были разрушены войной, и инквизиции после её упразднения в феврале 1813 г., выбросили огромные количества земли на рынок, не приняв при этом никаких практических мер, чтобы хоть часть их приобрели крестьяне. В результате везде, где дело патриотов пользовалось влиянием, имевшиеся собственники укрепили свою позицию и были объединены под руководством новых людей из крупных и мелких городов, а крестьяне тем временем страдали от роста арендной платы, утраты имущества и права пользования очень важными общинными землями (отсюда сильные общественные волнения в южной и восточной Испании, которые уже упоминались при обсуждении партизанской войны).

Хотя социальная и экономическая политика либералов была несправедливой, она имела мощное логическое обоснование, потому что Испания, как мы уже видели, переживала банкротство. Так, помимо дезамортизации, другим центральным элементом финансовой политики либералов являлась фискальная рационализация. И здесь мы также видим влияние реформизма Бурбонов в том, что избранная для реформы модель была предложена ещё в 1750-е годы. В нескольких словах, её целью являлось упрощение сбора средств в доход государства и применение единообразной системы налогообложения. Итак, 13 сентября 1813 г. была должным образом введена в действие новая финансовая структура, которая официально упраздняла все фискальные привилегии и освобождения и отменяла запутанное множество прямых и косвенных налогов, которые до того налагались в пользу общего «прямого взноса», назначаемого каждой провинции на основе квоты, исходящей из численности её населения, при этом платежи отдельных граждан определялись согласно их доходу.

Хотя либералы продолжали пользоваться поразительной поддержкой по многим вопросам, с течением времени начала расти оппозиция их правлению. Как и следовало ожидать, катализатором такого развития событий стал вопрос религии и, в частности, инквизиции. Либералы, отождествлявшие Святую палату (официальное название инквизиции. — Прим. перев.) с главным препятствием на пути к освобождению Испании, были полны решимости добиться