Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первым делом мы принялись за восстановление нашего парка снегоходов, благо наш шифровальщик оказался мастером на все руки и большим энтузиастом мотоциклетного спорта. В техническом отношении двигатель снежного скутера мало чем отличается от мотоциклетного, поэтому ремонт «ямах» нам обошёлся практически бесплатно. Запасные части к ним продавались в Лонгйербюене, так что скоро вся резидентура и члены наших семей стали выезжать сначала на короткие прогулки вокруг Баренцбурга, а потом и в Лонгйербюен.
Ощущение езды на снегоходе не передаваемо. Облачившись в непродуваемые комбинезоны, перчатки, валенки, шлемы и маски, обыкновенный жалкий пешеход превращался в гордого наездника, эдакого рыцаря снежных просторов. Мчишься по замерзшему заливу со скоростью 70—80 километров в час, затаив дыхание, «проглатываешь» расстояние, ныряешь с замершим сердцем в глубокий каньон, и, обозревая бесподобную снежно-голубую панораму, вдруг обнаруживаешь, что внутри тебя начинает рождаться песня, возникает состояние эйфории и лёгкого, как от шампанского, возбуждения. Блеск!
Наши отремонтированные «ямахи» скоро стали предметом зависти рудничных. Японские машины значительно превосходили отечественные «бураны», тяжёлые и неуклюжие изделия, сконструированные ещё в начале 50-х на базе финских скутеров. И хотя они были старенькими, а наше снаряжение не настолько красочно, как у норвежцев, мы всё равно выделялись на фоне «серой действительности» и служили причиной разных досужих домыслов и пересудов.
Передвижение на снегоходах и вообще выезды в горы или на рыбалку на озёра требовали соблюдения мер предосторожности. Мы брали с собой в обязательном порядке карабины с запасом амуниции, ракетницу и рацию. В окрестностях посёлков с марта начинали бродить белые медведи, и встреча с ними не сулила ничего хорошего. Мне лично ни разу не «посчастливилось» встретиться с белым медведем, но почти ежедневно появлялись сообщения о том, что белый медведь учинил разгром той или иной зимовки, зашёл в посёлок или даже совершил нападение на одиноких туристов.
По выходным вместе с метеорологом Синицыным, директором шахты Соколовым мы отправлялись на подлёдный лов шпицбергенского гольца. Местом нашего отдыха выбирали либо озеро Ледяное, куца сползал мощный красивый ледник и где дирекция рудника устроила себе нечто вроде дачи, и озеро Линнея, неподалёку от которого находились мыс Старостина и радио «Ис-фьорден» — метео- и радиостанция норвежцев, которая, наряду с выполнением своих прямых функций, осуществляла, по нашим предположениям, задачи отслеживания за передвижениями судов Северного ВМФ.
Мы брали с собой шахтёрские «тормозки» — наборы съестных припасов — и на целый день выбирались на лёд. Уловы были не очень впечатляющими, потому что из одной лунки можно было максимум выловить одного-двух гольцов весом не более 150—200 граммов, а просверлить лунку в полутораметровом слое льда было не очень приятным занятием. Но впечатлений от самого похода хватало надолго.
Однажды в апреле вместе с несколькими сотрудниками рудника я отправился на неизменном «Гурееве» в район Земли Оскара Второго. Вертолётчики рассказывали, что в заливах появилось много всякой живности, в том числе и моржей, которых в этих краях не видели давненько. Отовсюду сползали ледники, вскрывался лёд в заливах, и мы медленно пробирались сквозь льдины, держа курс на вершину горы Эльйхорнет. Изредка мимо нас на льдинах проплывали грязно-серо-коричневые морские зайцы с белоснежными, только что народившимися детёнышами.
Мы вошли в бухту Буре, в которую вместе со льдом вползал густой туман, и скоро буксир упёрся носом в сплошную кромку льда. Впереди в метрах трёхстах—четырёхстах у самого берега чернели две или три огромные неподвижные туши. Главный инженер Воронуха прицелился карабином в одно из этих пятен, но начальник горноспасательного отряда Павел Сериков, «делавший» уже вторую «полярку» на Шпицбергене, отвёл дуло в сторону:
— Не советую вам тревожить зверя. Да и сюссельман не похвалит за раненого моржа. А убить его из этой «свистульки» всё равно не сможем. Да и зачем? Давай сходим посмотрим.
Павел спустил верёвочный трап и спрыгнул на лёд.
— Ну что же вы? Идёмте!
— Нет уж, — отмахнулся главный инженер, — я посмотрю лучше на тебя.
Павел довольно уверенно шёл по толстому льду, а мы остались на палубе, ожидая, как морж среагирует на приближение человека.
Когда до моржа оставалось метров тридцать или сорок, мы услышали характерный рёв, словно где-то рявкнул гудок буксира. Павел остановился и замер. Мы видели, как моржиха заслонила собой детёныша и заняла угрожающее оборонительное положение. Неожиданно она сползла со льдины в воду и исчезла. Павел не стал дожидаться её появления из полыньи где-нибудь совсем рядом с собой и поспешил обратно к нам. Он пробежал большую часть разделявшего нас расстояния, когда сзади него из-подо льда возникла усатая боцманская морда. Хорошо, что других водных разводий на его пути больше не оказалось.
— Видал? — торжествующе воскликнул Павел Воронухе, вскарабкиваясь на борт буксира.
— Да-а-а, с такой дурой лучше не связываться.
Мы постояли некоторое время у кромки льда, убедились, что моржиха вернулась к детёнышу, и пошли обратно. Нам предстояло стать на якорь, добраться на шлюпке до берега и пешком пройти километра два-три по тундре Эрдмана и разыскать озеро с одноимённым названием. Ходили слухи, что в озере видимоневидимо гольца.
Воронуха предпочёл остаться на борту «Гуреева», а директор Соколов, Синицын, Павел и я сошли на берег. Уже наступила короткая весенняя ночь, и через высокий перевал мы шли в сумерках. Впереди шёл Синицын, за ним — Павел, потом — Соколов и в конце цепочки я. Несмотря на то что я шёл последним, я так же быстро выдохся, как и впередиидущие. И немудрено: мы проваливались в мягкий снег по пояс и были вынуждены идти след в след, постоянно меняясь местами в цепочке.
Судя по карте, мы должны были уже подойти к озеру, но кругом была плоская равнина и никаких намёков на берега и характерное углубление не было. Сбиться с курса было довольно трудно, потому что слева шла высокая горная гряда, а уйти вправо нам мешало море. Мы шли уже больше часа, а озера всё не показывалось. Наконец кто-то предложил сделать привал. Мы в изнеможении легли на спину около какой-то скалы и посмотрели на небо.
— Ребята, а уже понемного светает, — заметил Синицын.
И точно. Через минут пять—семь воздух вокруг нас окрасился розовыми лучами находившегося ещё за горизонтом солнца. От первобытной тишины звенело в ушах. И вдруг звона в ушах прибавилось. Я прислушался: писк-звон то пропадал, то появлялся снова в типичном ритме полёта подмосковного комара. И вдруг прямо на нос мне сел... комар! Ничего себе: на Шпицбергене повсюду ещё лежит толстый слой снега, весна только начинает себя показывать, а в тундре появились уже комары.
А солнце между тем уже показало свою шапку над горной грядой, и тишину тут же нарушило пение жаворонка. Нет, конечно, это был не жаворонок, а шпицбергенская пеночка — первый вестник весны, возвратившийся из тёплых краёв. Её песню подхватила подруга, другая, третья, и вот воздух наполнился многоголосым щебетанием, похожим на щебетание стрижей или ласточек над куполом старой церкви.
Солнце уже поднялось окончательно, и, осмотревшись, мы двинулись в путь, сверяясь с картой. Наконец мы увидели, что местность стала понижаться.
— Борис, давай бури. Это лёд, — приказал Соколов.
Синицын снял с плеч бур и резво воткнул его в снег. Скоро он уперся в твёрдое покрытие и стал пробуксовывать. Синицын вынул бур, и на снег упали чёрные комочки грунта.
— Какое озеро, мы бурим тундру. Боря, смотри, в лицо брызнет нефть, — пошутил Павел Сериков.
Синицын сделал ещё несколько попыток бурения, но везде натыкался на грунт.
— Так где же это чёртово озеро Эрдмана? — взмолился Соколов.
Все молчали. Судя по окружению, озеро было рядом, но до льда и до воды мы так и не добрались.
— Надо уже возвращаться. Прошло четыре часа, как мы ушли. Воронуха, наверное, уже беспокоится.
Мы тронулись в обратный путь и, с трудом волоча ноги, ежечасно отдыхая, еле «приволоклись» до шлюпки. По палубе «Гуреева» нервно шагал Воронуха, в голове которого, возможно, зародилась не одна «дурная» мысль о причинах нашего долгого отсутствия. Тут же на море обрушился «заряд», и «Гуреев» с Воронухой исчезли из вида.
Наше полусуточное путешествие не увенчалось успехом. Но озеро Эрдмана было через две недели обнаружено с воздуха по характерному пятну. На льду озера тоже появились полыньи. Голец там действительно был, но не в таких уж фантастических количествах, как мы ожидали.
А ночной поход по тундре Эрдмана и встреча шпицбергенского рассвета навсегда остались в моей памяти.
- Белый снег – Восточный ветер [litres] - Иосиф Борисович Линдер - Шпионский детектив
- Предатель - Сергей Басов - Боевик / Детектив / Шпионский детектив
- Афганская бессонница - Николай Еремеев-Высочин - Шпионский детектив
- Флирт в Севилье - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- Капитан госбезопасности. Ленинград-39 - Александр Логачев - Шпионский детектив
- Инстинкт женщины - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- Будни контрразведчика (в ред. 1991 г.) - Роберт Тронсон - Шпионский детектив
- Тайна двух чемоданов - Роман Ронин - Исторический детектив / Шпионский детектив
- Маска Димитриоса - Эрик Амблер - Шпионский детектив
- Цейтнот. Том I - Павел Николаевич Корнев - Боевая фантастика / Периодические издания / Социально-психологическая / Технофэнтези / Шпионский детектив