Ромашки для королевы - Оксана Демченко

А потом сердце все же стало единым. И это уже ни от кого не требовало усилий. Зато принесло непонятные легкость и радость. Сидящие и стоящие, замершие не в самых удобных позах, шевелились, переговаривались, даже осторожно присаживались или вставали, придерживая руки, чтобы не разомкнулся круг. Теперь движение и общение не мешали им быть вместе.

– Лечи, – кивнул о-Рил. – Тебе не будет трудно, вот увидишь.

Ведьма кивнула и осторожно сняла руку, оставляя «общее сердце» работать без ее поддержки. Ничего не изменилось, даже тепло на коже не погасло. Зато прежде смертельная болезнь более не казалась таковой. Пальцы скользили по коже, поправляли мышцы, уговаривали рваные жилы снова стать целыми, ловко складывали осколки кости. Те, кто был рядом, всматривались и советовали, рассказывали, как надо делать, если знали. Даже больной включился в обсуждение, напрочь забыв свои мысли о сне.

Сколько длилось странное состояние – Сэльви не могла понять. Но когда она закончила возиться с ранами, сделав все возможное, когда разрешила Диалю убрать руку с груди повеселевшего больного, тепло ушло. И сил опять не осталось – даже на улыбку.

Орильр, маги и сердитая на всех Вэйль появились на дороге к лагерю после обеда. Новая бабушка Сэльви еще от болот не могла успокоиться – твердила, что Черных надо было попытаться допросить. Что Рир слишком рисковал. Что на магов надо больше полагаться – не дети, дело знают. Седой усмехался и отмалчивался. А еще уворачивался: занявшая седло Вэйль норовила полушутливо наказать его, дотянувшись тонким прутиком до шеи. Орильр был собой и боем вполне доволен. Магами – тоже. Не мешали, под руку не лезли, свою небольшую долю работы сделали честно. Отклонили пару не особенно опасных заклятий, притормозили ведимов. Главное, само собой, в ином. Благодаря их помощи Сэльви хоть раз осталась в стороне от войны, теперь она отдыхает и спокойно набирается сил…

«Общее сердце» издали расслышал только седой. Собственно, кроме него никто не помнил, как это должно звучать и ощущаться. А сам Орильр твердо знал: услышать сердце в нынешнем мире невозможно! Это даже не заклинание, а нечто иное. Его создала королева, она вообще много странного и необычного знала о магии. Кроме Тиэсы со временем этим способом лечения овладели две ее подруги, Эриль – единственная из них жива и теперь. Но она очень, очень далеко!

Но сердце билось! Вот уже и Вэйль осознала его присутствие и удивленно склонила голову, вслушиваясь. И тогда седой понял, что дольше бессмысленно притворяться, что невозможное – не существует. Он бросил повод и побежал, благо, лагерь уже рядом. И споткнулся, едва не упал, когда ощущение погасло. Выпрямился, снова заспешил. Лагерь открылся перед ним. Эльфы смеялись и напевали, весело и деловито суетились. Словно не они вчера едва могли шевельнуться!

Седой скользнул мимо хранов, пробился в самую середину плотной толпы. Обреченно вздохнул, увидав бледное до синевы лицо жены. Попробуй найди для такой тихое место! И здесь еле жива. Позвал, падая на колени.

Черные глаза жены оказались мутными и блеклыми. То есть дело зашло куда дальше обычного состояния слабости. Синими губами Сэльви невнятно прошептала про свой кулачок, по-прежнему сжимающий привет от Эриль. Она даже не стала спорить, когда муж отдал ей часть своих сил. Полежала у него на руках, жмурясь от удовольствия. Согрелась, чуть отдышалась.

– Ты цел? – уточнила ведьма, уже накопившая сил для беспокойства и жалоб. – А я тут со всеми чуть не поругалась, представляешь? Им вообще все на свете безразлично, мне так показалось. А на самом деле всего-то три дурака лекаря – негодные эльфы. Я бы таких близко к больным не подпускала под угрозой страшной казни. Может, проклясть их скопом? Тут все не против.

Вокруг закивали и принялись снова лечить и кормить ведьму. Она не отказывалась. Ей очень нравилось, что о ней заботятся, и что всем весело и хорошо.

– Я тоже не против, – улыбнулся Орильр. – Сперва только гляну, что вас поссорило.

– Не что, а кто. Ты погляди, может, еще что подправишь, а то мы все выдохлись.

Седой обнял жену и прижал, баюкая и успокаивая. Она все шептала – нельзя лечить, если у самого хоть немножко не болит от чужой беды. И вдвойне нельзя бросать человека в ночи без поддержки и внимания, даже если он – эльф. Орильр усмехнулся. Никого она опять не проклянет. Чего не умеет – того не умеет. Он нашел взглядом упомянутых лекарей, толпившихся смущенно в стороне от лагеря. Храны мрачно опекали целостность границы, не пуская лекарей к остальным.

– Посиди с Диалем, я скоро, – ласково попросил он. – Не надо проклинать, мы и так, по простому, на первый раз их воспитаем. Методом гномов.

Пока жена соображала, что же за особый метод воспитания есть у подгорных жителей, седой неспешно снял пояс с клинками – во избежание соблазна.

– Вас так приучили сидеть за стенами, что вы стали комнатными эльфами, – фыркнул Орильр. – Три дурака – уже дворец в миниатюре. Сами ума и доброты не накопили, хоть бы разбудили кого постарше! Так, храны, пошли вон. Мы с женой за себя не отвечаем.

Сэльви согласно кивнула, заулыбалась, устраиваясь поудобнее, довольно толкнула Диаля локтем. Мол, смотри, что сейчас будет! Орильр воспитал лекарей в несколько движений, хотя ему из лагеря советовали не торопиться. И велел им пешком двигаться в сторону столицы, как раз ребра перестанут болеть, когда доберутся до Жаса. А рыжий добавит. Не понимают чужой боли – пусть пока на своей тренируются…

Вэйль села рядом с внучкой. Выслушала сбивчивый шепот про подарок Эриль и взялась говорить слова настройки для дальнего видения. Приняла тепло силы, разжав пальцы кулачка, сведенного судорогой за прошедшие часы. Сэльви довольно потрясла рукой.

– А когда мы домой поедем?

– Знаешь, внучка, – прищурилась Вэйль, – немедленно. Пусть твой Орильр сам разбирается с тайным логовом Черных за болотом, у самой Стены. Я тебя запру на замок и буду кормить. Иначе это плохо кончится, ты совершенно не умеешь себя беречь. Диаль, найди нам повозку.

Седой согласился с планом «бабушки». Вторая сотня будет здесь к вечеру, и вся, до последнего воина, понадобится для прочесывания болота. Маги есть, так что ведьма может ехать в столицу. И отдыхать – скоро снова в путь, а она ходить не способна!

Обвинение пришлось признать состоятельным. Сэльви попыталась встать и поняла – не сегодня. Диаль ее отнес и устроил на повозке, той самой, на которой в ночь привез дрова. Рядом положили сконфуженного «скрипача», пристроили еще троих, не способных ходить. Усадили первого из приговоренных, по-прежнему мирно спящего эльфа, – того самого, кому Сэльви пообещала пробуждение дома.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});