Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни - Ричард Шеперд

прогулку и не вернулся. За девять месяцев до этого жена заявила о его исчезновении в полицию.

Должно быть, Нейл бродяжничал, как минимум в последние годы своей жизни, так что его отсутствие на привычном месте никого не встревожило. Иногда тела стариков, уже разложившиеся, обнаруживают у них дома, когда соседи начинают жаловаться на запах, потому что никто не заметил их отсутствия во внешнем мире и не забеспокоился, когда они перестали отвечать на звонки. В таких случаях разложение может быть настолько сильным, что подтвердить естественный характер смерти уже не представляется возможным. Столько всего может случиться со старыми или немощными, когда они всегда сами по себе: бессердечные аферисты могут воспользоваться их слабостью, в случае чего никто не услышит их криков о помощи, а в минуты безысходности рядом может не оказаться никого, чтобы протянуть руку помощи.

Что привело к смерти этого человека на одиноком склоне холма совсем рядом с городом? Что в истории его жизни стало причиной безразличия окружающих? Нейл был призраком при жизни, и его смерть до сих пор не дает мне покоя.

Глава 18

Меня вызвали в роскошный, очень красивый дом. Он располагался в жилом районе неподалеку от шоссе и железной дороги, но шум до него почти не доносился — его глушил сад с большими ухоженными деревьями и кустарниками. По бокам подъездной дороги росли азалии, а поскольку на дворе был май, они пышно цвели.

Полиция предупредила, что там два тела: муж и жена. Услышав это, я тут же решил, что меня ждут убийство и самоубийство. С ними обычно все просто. Если женщина лежит на полу в кухне с ножом в спине, а мужчина — в гостиной с ранами от выстрела в упор из дробовика, не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что случилось.

Полицейский, однако, добавил, что пара была пожилой, и я сразу же понял, что дело будет уже не таким очевидным. Убийство с самоубийством — это удел тех, кто подвержен страстям, ну или как минимум боится, что угаснет любовь, а с ней и ее компаньон — похоть. Пожилые пары испытывают разные эмоции, но безудержная страсть редко становится одной из них. Слишком со многим им теперь приходится справляться. Да, пришла пора поговорить о неизбежном — глубокой старости; в один прекрасный момент она настигает всех. Осознать наступление этого переломного момента непросто отчасти из-за того, что это очень постепенный процесс, но еще и потому, что, если у одних она наступает поздно, к другим приходит неожиданно рано.

Возможно, глубокую старость можно определить как частичную, но еще не полную, потерю независимости.

Или как начало поры ограничений. Дожившие до нее люди, прежде активные и все время при деле, обнаруживают, что прежняя жизнь им уже не под силу, будь то из-за физической боли, недомогания или чувства усталости, которое подкрадывалось к ним все эти годы, делая мягкое кресло все более привлекательным. Увлечения, такие как садоводство, из приятного времяпрепровождения превращаются в обязанности, за которые приходится браться через силу либо просить выполнить их кого-то другого. Отпуск, когда-то с таким нетерпением ожидаемый и планируемый, теперь не приносит должного отдыха, если с вами не едет кто-то из взрослых детей. Но даже в этом случае он может вызвать тревогу из-за нарушения привычного распорядка или возможного отсутствия чего-то, что может в любую минуту понадобиться — туалета, обеда, любимого напитка перед ужином, хорошего врача.

Вместо того чтобы оставить стресс молодым, усердно плетущим паутины своей жизни, пожилые люди постоянно о чем-то переживают.

О том, что их потребности не будут удовлетворены, окажутся не под силу повседневные физические или, возможно, умственные нагрузки. Людям, которые тридцать лет назад руководили преуспевающими корпорациями, теперь такая простая задача, как пересадка с одного поезда на другой, может показаться настоящим психологическим и физическим испытанием. Страдания от хронических болезней и временных неурядиц со здоровьем способствуют усилению зависимости от других. В детстве наш мир с годами все расширяется, пока, когда переваливает за двадцать, весь не становится нашим. Теперь же, в глубокой старости, он становится значительно меньше. Мы вынуждены тратить огромную часть времени на уход за своими слабеющими телами и все больше полагаемся на других, прямо как делали это в детстве.

Так что, когда полиция предупредила меня о смерти пожилой пары, я ожидал попасть в запутанный узел утрат, ограничений и зависимости. Увидеть заросший сад, расшатанную плитку на дорожках, теплицу с зелеными от разросшихся водорослей стеклами: типичные приметы того, что в доме живут старики.

Здесь ничего этого не было. Передо мной предстал ухоженный сад, вымытые окна с недавно покрашенными рамами. На возможные проблемы намекала лишь трость, прислоненная к стене у двери.

Я припарковался на дороге между машинами и прошел к дому, где меня встретил и ввел в курс дела полицейский. Он медленно открыл входную дверь, и вскоре я понял причину его осторожности: сразу за ней лежало тело, о которое можно было запросто споткнуться.

— Это мистер Мейсон-Грант, — сообщил он.

Элегантно одетый пожилой мужчина лежал вверх лицом. Его ноги были прямо за дверью, а голова в нескольких метрах от первой ступеньки лестницы. Одежда на нем была частично срезана, а на груди виднелись синие электроды ЭКГ — я еще подумал, что, помимо медиков, разрезать одежду мог и судебно-медицинский эксперт криминалистов. Было бы здорово, если бы это действительно было так. Я знал, что будет много вопросов насчет времени смерти.

Я поспешил сам измерить температуру мистера Мейсона-Гранта. Тела обнаружили в десять утра, и судмедэксперт, видимо, побывал здесь вскоре после этого, а криминалисты копались целый день. Было уже пять с лишним.

Между нами протиснулся один из криминалистов.

— Вы измерили температуру в комнате? — спросил я, ожидая получить в ответ лишь недоуменный взгляд.

Человек в маске прищурился:

— Док! — сказал он. — Я ходил на вашу недавнюю лекцию по осмотру места преступления, и теперь это первое, что я делаю каждый раз.

Я поднял брови: неужели кто-то и правда меня слушал?

— Даже если это кража со взломом! — добавил он. — Я измерил температуру прямо здесь, а еще рядом с его женой наверху. Причем делал это каждый час с тех пор, как мы прибыли.

Они сидели на лекции, словно сонные мухи после обеда, но все-таки мое время не было потрачено зря. Мне захотелось пожать ему руку.

— Блестяще! — просиял я. — Это очень поможет!

Я бегло осмотрел покойного в коридоре на предмет каких-либо очевидных повреждений. Их