Все, что блестит - Рут Лэнган

Винс и Бернис вместе с их лос-анджелесским адвокатом, казалось, рады вниманию публики. Винс старательно улыбался и махал рукой друзьям и соседям, когда судья заняла свое место и призвала публику соблюдать порядок. Теперь он откинулся назад, сложив руки на животе, а его адвокат продолжал допрашивать Алекс.

— Но у вас нет места, которое вы называете своим домом, мисс Кордей?

Ее обидел этот вопрос. Она понимала, что пытается сделать адвокат дяди: он старался доказать судье, что она не может создать дом для брата.

— Наш дом, тот дом, где мы с Кипом жили вместе с Нанной — нашей бабушкой…

— Избавьте нас от излишних подробностей, мисс Кордей. Просто отвечайте — да или нет. У вас есть место, которое вы называете своим домом?

Она опустила глаза.

— Нет.

Мэтт сидел в первом ряду, рядом с Бадди и другими музыкантами группы. Он не отрывал взгляда от Алекс, пытаясь влить в нее силу и заставить сохранять спокойствие. Он отдал бы все, чтобы оградить ее от этого, но все, что он мог, — это быть здесь, в суде Южной Дакоты, чтобы проявить свою любовь и оказать ей поддержку.

Он доверился Джейсону Тремонту. Джейсон был сильным адвокатом, очень сильным. Если кто-то и мог убедить судью принять решение в пользу Алекс, то только он.

— Не скажете ли суду, мисс Кордей, в котором часу вы обычно приходите домой после выступления?

— Обычно около полуночи.

— После концерта вы сразу же идете спать?

— Нет. Не сразу.

— Что вы обычно делаете после шоу?

— Ем. — Она улыбнулась, начиная расслабляться. — Я всегда слишком нервничаю перед выступлением, поэтому всегда голодна после пары часов, проведенных на сцене.

— Значит, едите. Это ваш ужин?

— Да.

— Итак, вы ужинаете около часа или двух ночи?

— Да.

— А что потом?

Она казалась озадаченной.

— Потом ложусь спать.

— Одна, мисс Кордей?

Глаза Алекс прищурились. Ей следовало знать, к чему он клонит.

— Я живу одна.

— Я не спросил у вас, живете ли вы одна, мисс Кордей. Я спросил, ложитесь ли вы спать одна.

Зал отчетливо ахнул. Алекс взглянула на судью, которая, в свою очередь, пристально посмотрела на адвоката.

— К чему этот вопрос, господин адвокат? — спросила она.

— Мисс Кордей — артистка. Ее образ жизни должен быть рассмотрен, если ей предстоит взять на себя заботу и ответственность за малолетнего подопечного.

Судья кивнула.

— Насколько я понимаю, мисс Кордей, с вами путешествуют шесть музыкантов вашей группы, все мужского пола.

— Это правда.

— Руководитель ансамбля, Гэри Хэмпстед; он женат?

— Да.

— Вы знакомы с его женой?

— Знакома.

— Вы когда-нибудь состояли в интимной связи с мистером Хэмпстедом?

Джейсон Тремонт вскочил:

— Возражаю, ваша честь. Этому вопросу не место на таком слушании.

— Я разрешаю задать его. Но предупреждаю вас, адвокат.

Адвокат выглядел торжествующим.

— Я повторяю, мисс Кордей. Вы когда-нибудь состояли в интимной связи с мистером Хэмпстедом?

— Нет.

На мгновение адвокат выглядел обескураженным ее ответом. Его источник ошибся — или эта женщина лжет. Не важно. Он собирался подстрелить дичь покрупнее.

— Вы знакомы с Дуэйном Секордом?

— Да.

Он достал несколько фотографий с изображениями Алекс и Дуэйна, вырезанных из различных газет и журналов.

— Если верить сообщениям прессы, вы с мистером Секордом проводили много времени вместе. У вас были с ним сексуальные отношения?

И снова толпа напряженно ждала ее ответа. В конце концов именно за этим они и пришли сюда. Для многих это было самое волнующее развлечение в жизни.

— Нет.

Толпа была поражена.

Голос адвоката перекрыл шум зрителей:

— Вы хотите сказать, что все эти сообщения неверны?

— Да.

Он бросил взгляд в сторону Винса и Бернис и улыбнулся им, прежде чем повернуться снова к Алекс.

— Полагаю, что мог бы привести мистера Секорда к присяге, мисс Кордей, но не стану прибегать к подобной тактике. Я только напоминаю вам, что вы находитесь под присягой. Вы знакомы с режиссером по имени Мэтт Монтроуз?

Она глотнула, понимая, что последует дальше.

— Знакома.

— Правда ли, что вы провели с ним две недели в Каннах, или эти сообщения тоже сфабрикованы? — Он поднял руку с зажатой в ней кипой газетных статей и глянцевых фотографий, на которых они были сняты вместе.

Не дождавшись ответа, адвокат повернулся и демонстративно уставился на Мэтта. Мэтт ответил ему таким же взглядом. Его руки сжались в кулаки. Как бы ему хотелось придушить этого ублюдка.

— Я снова спрашиваю вас, мисс Кордей. Вы и Мэтт Монтроуз провели вместе две недели в Каннах?

— Да. — Ее голос звучал еле слышно.

— Простите, мисс Кордей. Я вас не расслышал. Это было «да»?

— Да, — ответила она, вздернув подбородок.

Судье пришлось несколько раз стукнуть своим молотком, чтобы прекратить шум в зале.

— Вы можете сказать, что вы и Мэтт Монтроуз состоите… в интимных отношениях?

Алекс часто заморгала, борясь со слезами. Она не позволит им видеть ее слезы. Она ненавидела этого человека за то, что он прикоснулся к самому драгоценному в жизни и унизил ее в глазах всего мира.

— Да.

Адвокат опять широко улыбнулся Винсу и Бернис, которые на этот раз улыбнулись в ответ.

— Еще один вопрос, мисс Кордей. Вы ложитесь спать в два или три часа ночи одна, или с мистером Монтроузом, или с другими. В котором часу вы просыпаетесь?

Теперь она смотрела на него с открытой ненавистью.

— Это зависит от того, назначены ли у меня интервью или репетиция.

— Назовите мне время, мисс Кордей. В одиннадцать часов? В полдень?

— Наверное.

— А как вы предполагаете поступить с маленьким мальчиком? Проснется ли он, чтобы идти в школу? Не нарушит ли он стиль вашей жизни, когда вам захочется принять у себя… друга? Не придется ли ему как-то приспосабливать свою жизнь к вашему довольно свободному расписанию, мисс Кордей? Вы считаете это полным любви и заботы опекунством для одиннадцатилетнего мальчика?

— Я люблю Кипа, — ответила Алекс, молясь про себя, чтобы ее голос не задрожал и не выдал напряжения нервов. — И он меня любит. Больше мы с ним ничего не хотим и ни в чем не нуждаемся.

— Может быть, вы и хотите только любви, мисс Кордей, — по крайней мере такое создается впечатление. — И с издевательской улыбкой он поднял вверх фотографии, на которых она была снята в объятиях Дуэйна Секорда и Мэтта Монтроуза. — Но мальчику в столь впечатлительном возрасте нужно гораздо больше.

Он повернулся и картинным жестом указал на Винса и Бернис, которые не могли сдержать торжествующих улыбок.