Призрак гнева - Нелла Тихомир

— Он сказал, будто его лошадь толкнула.

— А-а, — конунг сощурился. — Ну, значит, тебе дважды повезло. Потому как у нас тут лучше него стреляет разве только Сигурдов Эйвинд, да вот еще младшая моя, Улла.

Бран не ответил.

— И все ж таки, не стоит там его бросать, — молвил Сигурд. Конунг, набычившись, уставился на ярла. Тот спокойно встретил его взгляд.

— Да ведь я уж сказал, — бросил конунг, — повторять не собираюсь.

— Ты погоди, — попытался урезонить ярл. — Не кипятись. Послушай.

Но конунг не уступал:

— Чего слушать? Это, кажется, мое дело.

— А кто спорит? Никто и не спорит. Просто я вот о чем подумал: а ну как Кнудов-то, слышь, дух к нам сюда шляться начнет? Чего тогда станем делать?

У людей вытянулись лица, они зашептались, стали переглядываться… Нахмурясь, конунг прикусил губу. Чуть погодя сказал:

— Я как-то и не… Мне даже в голову не пришло. Только этого не доставало!

— Вот и я о том, — заметил Сигурд.

Минуту была тишина, потом конунг с неохотой произнес:

— Ладно, ваша взяла. Пошлю рабов, пускай его сюда приволокут, зароем где-нибудь. Хоть, признаться, жалко этим гадом хорошую землю портить.

Сигурд отвел взгляд и погладил бороду. Конунг повернулся к Брану.

— Одного, колдун, я не пойму, — конунг оперся локтем о стол. — Ты чего за ним следил-то, а? Ты, что ль, знал чего за ним? Подозревал его?

— Подозревал, — ответил Бран. Конунг нахмурил брови:

— А мне чего же не сказал? Я ведь спрашивал тебя.

— Это были только подозрения. Я не хотел, чтобы ты ему чего-нибудь сделал.

— Ну, ясно, — в голосе Торгрима звучало раздражение. — Занятный ты все же тип, колдун. Ты что, дожидался, покуда он тебе чего не сделает? Чтобы у тебя появились доказательства? Так, что ли?

— Понимай, как знаешь, — спокойно молвил Бран.

— Эх, до чего ты интересный человек, колдун, — отозвался конунг. — И жизнь у тебя интересная. Вечно вокруг тебя чего-нибудь да происходит!

— Ага! Ну, да, — не сдержался Бран, — правильно! Как раз самое время во всем меня и обвинить.

Конунг усмехнулся:

— Ладно, колдун, шучу, не дергайся. Ну, полно, полно, экий ты, не злись.

— Я и не злюсь.

— Вот и хорошо, — конунг снова усмехнулся. — Ты лучше вот чего… Говоришь, ты в него стрелял?

— Ну, стрелял.

— А лук у тебя откуда?

Бран встретил конунгов пристальный взгляд. Нет, он ничего не знает.

— Это Арнора, я в доме взял. Темно было, а я никого будить не хотел, ну, и взял, что под руку подвернулось, — Бран нашел Арнора глазами, тот сидел подле отца. Бран осторожно произнес:

— Извини, что я без спросу.

А вдруг ее кто видел утром, когда она в дом заходила и лук брала?!

Брана окатило страхом, однако все молчали. Арнор отозвался:

— Да чего ж, на здоровье, хорошо, что взял. В живых остался! Честное слово, я очень рад, — Арнор улыбнулся. Уж он-то точно ничего не видел, понял Бран.

— А стрелу с собой принес? — спросил конунг. Подтянув к себе котомку, Бран вынул длинную стрелу и положил перед конунгом на стол. Острие и часть древка были покрыты запекшейся, почерневшей кровью.

— А кровь-то, — заметил конунг, — кровь-то черная. Гадючья прямо, тьфу… Ну, ладно. Хорошо, что принес.

Конунг взял стрелу за оперенье и сказал:

— Ладно, колдун. По закону ты перед нами чист. Вот, и орудие убийства предъявил, молодец, что принес.

Конунг встал и, подняв стрелу, громко произнес:

— Так вот, чтоб все слышали: здесь перед всеми объявляю, что на колдуне нету никакой вины. Убийство было из обороны. Орудие — вот оно. Не думаю, что кто-то захочет мстить, но на всякий случай предупреждаю: никакой мести. Я запрещаю. Ясно? Кто сунется, руки обломаю! И еще: виры, колдун, никакой с тебя я не потребую. Собаке собачья смерть. Ты с ним сполна расчелся, с этим гадом. За Харалда Лося, да и за себя тоже. И за меня, коль на то пошло! Все. Я закончил, — конунг сел. Понизив голос, сказал Брану:

— Да, кстати… Теперь-то ты слово свое наконец сдержал, а, колдун? Понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — с неохотой откликнулся Бран. — Только, пожалуйста, не сейчас, очень прошу… устал я как собака. После. Ладно?

— Как скажешь, колдун, тебе решать. Может, обедать останешься?

Бран посмотрел на Сигурда. Тот подмигнул и проговорил:

— Да уж он мой жилец-то, у нас столуется. У нас и готовят на него. Глядишь, хозяйка моя осерчает, коль я его к обеду не приведу. Так што, брат, не обессудь.

Конунг пожал плечами.

— Ладно. Твое дело, колдун, упрашивать не стану, — конунг помолчал — и с усмешкой добавил:

— Иди уж, а то они там от любопытства полопаются.

И он был прав.

Домашние Сигурда действительно лопались от любопытства. Когда Бран явился к Сигурду, ему битый час пришлось отвечать на их вопросы. Хорошо еще, что рядом был Арнор. Он не давал Брану и рта раскрыть, болтал без умолку, и под конец все стали обращаться именно к нему. За это Бран был Арнору несказанно благодарен. Расспросы продолжались до обеда, до тех самых пор, пока не воротился Сигурд.

— Ну, все, отстаньте от человека, — едва переступив порог, велел он. — Ишь, трещат, сороки, на стол лучше накрывайте! Обедать пора.

За обедом Сигурд усадил Брана рядом, на лавке у стены. Старый Бьорн, заявившийся в гости, пробовал было пристать с вопросами, но Сигурд оборвал:

— Довольно. Вечером с ним поговоришь, коль у него охота будет. Ты ешь, ешь, сынок, не обращай внимания.

Бран молча улыбнулся.

— А где дочки-то? — спросил Сигурд. — Што, не появлялись? Где они, мать?

— Кто ж их душу знает? — пододвинув стул, Хелге села подле мужа. — Куда-то запропали.

— Послать разве кого поискать… — начал Сигурд, но не договорил. Заскрипела дверь, по ногам потянуло холодом, заплясало пламя в очаге. На миг люди увидали синеватые сумерки снаружи.

— Ох, мы, кажись, опоздали, — сказал запыхавшийся девичий голос.

В дверях возникли две маленькие фигурки. Войдя, девушки скинули платки и приблизились к столу.

— Нехорошо, — сказал Сигурд, пряча улыбку в бороде. — Где это вас носит, на ночь глядя? Што за баловство такое?

Девушки смотрели на него. Обе раскраснелись, темные глаза блестели. Они были сейчас так похожи друг на дружку, что и впрямь казались сестрами.

— Прощенья просим, — задорно вымолвила Раннвейг. — Припозднились.

— Ах, стрекоза, — Сигурд покачал головой. — И с чего ж это ты припозднилась, а?

— Не сердись, дядя, — попросила Улла. — Это из-за меня. Она мне помогала, там, дома.

Сигурд улыбнулся:

— Што ты, птаха, разве ж я сержусь? Да вы садитесь, што стоять-то? Садитесь, кушайте, голодные, небось?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});