Книга о художниках - Карел Мандер

Около 1584 года Кетель написал для Ганса Офогена св. Павла со взором, устремленным в небо, фигура которого в натуральную величину была списана с Рутгера Янса. Для брата упомянутого Ганса, Томаса Офогена, он вторично написал св. Павла и, кроме того, пять других фигур, а именно: Петра, раскаивающегося в своем отречении от Христа, кающуюся грешницу Магдалину, мытаря, Саула, бросающегося на свой меч, и, наконец, Иуду, намеревающегося повеситься. Все эти шесть картин и теперь еще находятся в Данциге, в доме упомянутого Томаса Офогена. В 1589 году он доставил в дом общества стрелков из лука картину, изображавшую корпорацию стрелков с их капитаном Дирком Розенкранцом[382], представлявшую из себя группу стоящих фигур в натуральную величину, очень привлекательную на вид и превосходно написанную. Эта картина была заключена в раму совершенно иного характера, чем предыдущая. Портреты работы Кетеля всюду встречаются во множестве, и все они превосходно написаны. Между прочим, он написал в натуральную величину две стоящие фигуры — капитана Нека и его жену[383]. Но среди этого удивительного множества портретов некоторые отличались особенной тщательностью и тонкостью исполнения: во-первых, портрет некоего Адриена Фрериксена; во-вторых, Яна Даммерсена, с апельсином в руке; в-третьих, секретаря Гана; в-четвертых, голова одного золотых дел мастера в половину натуральной величины — все они были амстердамцы; в-пятых, портрет одного знатного венецианца по имени Франческо Морозини, построившего великолепный большой корабль в Амстердаме, голова которого была написана изумительно хорошо; Кетель сделал еще второй его портрет — пальцами, не прибегая к кисти, и он был также очень схож; в-шестых, превосходно исполненная голова, портрет Винсента Якобсона[384], досмотрщика вин в Амстердаме, с большим бокалом крепкого рейнвейна в руке, исполненный чрезвычайно тщательно и тем не менее производивший превосходное впечатление даже и на далеком расстоянии; в-седьмых, портрет молодой девицы из Португалии; в-восьмых, портрет некоего амстердамца по имени Симон Локк Этот портрет, самый лучший из всех, в настоящее время находится в Гааге у стряпчего Локка. Помимо многих других портретов, он пишет теперь Христа с двенадцатью апостолами, головы которых, более или же натуральной величины, представляют собой превосходно написанные и прекрасно нарисованные портреты разных живописцев и любителей искусств. Среди других здесь находится замечательного сходства голова Хендрика де Кейзера, искусного скульптора и архитектора города Амстердама.

Сверх того, я имел удовольствие видеть двенадцать прекрасно исполненных поясных с руками изображений апостолов его работы, которые находятся теперь в Париже, в доме его племянника Якоба Кетеля, инженера французского короля, замечательно сведущего в своем деле человека, состоявшего раньше на службе у короля Испании в Милане.

Кетель, будучи всегда любимцем муз, сочинял, подобно древнему Тиманфу[385], много остроумных и полных значения аллегорий. Так, он нарисовал композицию, которая указывает на три причины, вследствие которых все изучают искусства. Для пояснения этого произведения он написал следующие стихи:

Три причины заставляют изучать искусства:Деньги, почести и любовь к искусству.Кто ищет денег, тот встречает на пути скупость,Которая препятствует ему двигаться вперед,И он учится только поверхностно.Кто стремится к почестям, тот идет немного далее,Ибо пустое честолюбие все-таки ведет его к древу искусства,Но если бы он стал домогаться плода, а не одного только древа,То сорвал бы плод незрелый и не получил быНикакого истинного удовлетворения ни от того, ни от другого.Но тот, кому врожденная склонность открывает путь к искусствуИ неустанно заставляет с силой и страстной охотой стремиться вперед,У того никогда не будет недостатка ни в прилежании, ни в терпении,С помощью которых он дойдет в своих работах до истинного искусства.Слава, богатство и почести будут потом наградой его творчества.

Счастье возбуждает зависть

Недоброжелательные Ненависть, Зависть и КлеветаЗаключили союз против доброй Молвы,Однако Слава летит и свидетельствуетО всяких заслугах каждого человека.И если Истина так же терпит, то все-такиСо временем она выходит на свет,И никто не может помешать ее торжеству.Смущенная этим, Зависть гложет сердце,Паук испускает свой яд там, где пчелы собирают мед.

Эту маленькую аллегорию о древе искусства он еще раз исполнил, придав ей религиозное значение. Она была отправлена в Брабант и теперь находится в Гамбурге у господина Доминика ван Уффеля, на Зеленой улице, в сундуке, будучи совсем скрыта и от дневного света, и от глаз любителей.

Кетель нарисовал также, по просьбе Рафаэля Саделера, аллегорию, где у фонтана, в кругу Живописи, Музыки и Поэзии, сидит Любовь с пылающим сердцем в руках, причем лицо ее обращено к Живописи, а ухо — к Музыке. На фонтане сидит ребенок, представляющий Склонность, и испускает воду, а около него находится Проницательность, изображенная в виде змеи. Как этим, так и многими другими прекрасными произведениями Кетель хочет доказать, что Любовь есть источник искусства. Этой аллегории он придал еще и религиозное значение, так как верхний водоем фонтана он украсил головами серафимов; из уст этих славящих Бога серафимов бьет живой ключ искусства. Так как каждый художник стремится к славе, почестям и наградам, то эти стремления выражены здесь в виде лаврового венка и пальмовой ветви. Ниже других фигур сидит Живопись и пишет историю Икара и Дедала в назидание художникам, чтобы они воздерживались от высокомерия. Все это обрамлено каймой, на которой изображены четыре фигуры: во-первых, Прилежание, занимающееся прядением, в окружении аиста, плети и шпор; во-вторых, Работа, с лампой, молотком, бычьей кожей и цепом; в-третьих, Терпение, с птицей в клетке, ягненком и песочными часами, позади которых висят цепи; в-четвертых, Упражнение, держащее в руке стрелу, которую оно старается пустить через кольцо, наступая в то же время одной ногой на песочные часы, позади же него висит ручной лук Около каждой из этих фигур висят по две горящие лампы в виде причудливо растущего листа. В общем это должно было выражать, что непрерывные занятия с течением времени приводят к совершенству, что вышеупомянутые добродетели проявляют себя четырьмя внешними способами и что от соединения этих добродетелей появляются на свет все просвещающие мир искусства.

Кроме того, Кетель написал гризайлью маленькую аллегорию, где взрослый нагой мужчина, переступая через якорь, который он хочет приподнять за кольцо, одной ногой стал на голову кожи быка, а другой — на заступ. Он держит также хлыст и две шпоры и как бы насильно несет на руках женщину, олицетворяющую Искусство, которая в поднятой вверх правой руке держит лавровый венок, а мужчина старается схватить его, также правой рукой, в которой у него пылающее пронзенное сердце. Женщина пальцами ноги касается песочных часов, с одной стороны которых видна денная птица, а с другой — ночная, или летучая, мышь, левой рукой женщина указывает на ягненка, смотрящего вверх, на Искусство.

Стоящий на коленях ребенок одной рукой обнимает за шею ягненка, а другой держит палитру с красками, чтобы показать, что он хочет изучать живопись с терпением. По другую сторону вышеописанной фигуры лежит мальчик с бычьим рогом в одной руке и с книгой нот в другой, чтобы показать, что он хочет быть музыкантом; подле него лежат всевозможные музыкальные инструменты. В воздухе с одной стороны видны два амурчика, представляющие Ум и Желание, которые направляют пылающее сердце к Прилежанию, выражаемому хлыстом и шпорами в руке мужчины; с другой же стороны виден вдали Купидон с луком, только что пронзивший стрелою сердце. На заднем плане представлены руины, долженствующие указывать, что Рим есть место для обучения молодых живописцев. Эта картина находится в Амстердаме у известного любителя искусств секретаря Гана. Для ее пояснения Кетель написал следующее стихотворение:

Надежда, о юность, тебя не покинет,Поэтому работай терпеливо и не беспокойся о времени.Если ум и влечение сердца будут всегда тебя побуждать,То всего, чего бы ты ни домогался, достигнешь.

Существует еще большая, превосходно написанная его картина, представляющая Истину в образе прекрасной нагой женщины, уснувшей на великолепном античном ложе, в изголовье которого в ярком сиянии стоит серафим, олицетворяющий Добродетель. Обман под маской истины, представленный в виде сатира, верхняя часть тела которого человеческая, а нижняя — козлиная, старается овладеть ложем Истины; но маска с него срывается силой Справедливости, представленной в виде могучего мужчины с орлиными крыльями, подобного Времени, который налег на плечи Обмана так сильно, что, кажется, раздавил его чресла. Эта картина также находится в Амстердаме. Для объяснения ее написаны следующие стихи: