Книга о художниках - Карел Мандер

Жизнеописание Корнелиса Кетеля (Cornelis Ketel), знаменитого живописца из Гауды

Некоторые молодые люди, посвящая себя живописи, идут против природы и потому наталкиваются на такие препятствия, что, несмотря на все их усилия, никаких успехов сделать не могут. Другим природа благоприятствует в достижении совершенства в искусстве, но они совсем этого не ценят, твердо надеясь, что богатство родителей не допустит, чтобы бич нищеты принудил их работать, и, будучи уверены, что пропитание им обеспечено как бы по рождению, не хотят трудиться и идти навстречу своим дарованиям. Бывают, наконец, и такие, которые, слишком надеясь на себя или на свои дарования, не прилагают никаких стараний и потому оканчивают очень плохо. Но те, которые берут протягиваемую им природой руку помощи и, прилежно учась, твердо держатся предназначенного им пути, под конец с наслаждением вкушают плоды своих прежних трудов. Так случалось со многими, и всем хорошо известно, что за свою предусмотрительность в этом они пользовались благоденствием.

Я не могу не привести здесь в пример поэта и живописца Корнелиса Кетеля, с детства отличавшегося необыкновенным прилежанием к учению. Ему едва исполнилось одиннадцать лет, когда он, почувствовав влечение к живописи, начал учиться у своего дяди, посредственного живописца, обладавшего более знанием и пониманием, чем умением писать. Здесь Кетеля, превосходившего всех учеников мастерской своим прилежанием, очень ободрил друг его дяди, живописец по стеклу Дирк Питерс Крабет[377], который, с удовольствием замечая его большое усердие к учению, сказал: «Он будет одним из ста, достигших совершенства». Эти слова дали новую пищу надеждам мальчика, и он с еще большим жаром принялся делать рисунки по своей фантазии и с натуры, а также писать собственные композиции.

Кетель родился в Гауде в 1548 году, в последнее воскресенье перед Вербным.

Когда ему исполнилось семнадцать лет, он поехал к Антонису Блокландту в Делфт и пробыл там весь 1565 год. В 1566 году он отправился во Францию, в Париж, а оттуда — в Фонтенбло, так как осведомился, что там работало несколько молодых нидерландцев, а именно: Иероним Франкен, Аперт Франкен, Ганс де Мейер и Денис из Утрехта[378]. Он хорошо был принят в их обществе, и все вместе, соревнуясь друг с другом, весело и дружно учились в продолжение нескольких месяцев, пока король не переселил сюда свой двор. Тогда они вынуждены были покинуть Фонтенбло, и Кетель опять вернулся в Париж, где поместился в качестве нахлебника у королевского живописца по стеклу Жана де ла Гаме. Занимая здесь отдельную комнату, он писал картины с фигурами. Но когда в Париже был издан строгий королевский указ, гласивший, что все иностранцы, подданные испанского короля — а их бежало сюда из Нидерландов из-за участия в иконоборческом движении, из-за религиозных убеждений и других подобных причин очень много, — не прожившие двух лет в Париже, должны под угрозой смертной казни выехать из города, Кетель счел неразумным там оставаться и благодаря этому избег парижской ночной резни[379]. Он отправился в Голландию, намереваясь в будущем опять вернуться во Францию или же поехать в Италию. Но так как путешествия в те времена были небезопасны, то он и оставался около шести лет в своем родном городе Гауде, где было много ухаживавших за ним милых и сладко певших маленьких сирен, нередко сочинявших ему превосходные любовные песенки. Однако из-за войны там совсем почти нельзя было заниматься живописью, и Кетель в 1573 году уехал в Англию. Прибыв в Лондон, он направился в дом одного архитектора и скульптора, своего соотечественника и близкого друга его дяди, который принял его у себя очень радушно и решительно не хотел допустить, чтобы он поселился не у него, а где-либо в другом месте. Живя тут, он продал несколько картин, написанных им в Англии, завязал знакомство с ганзейскими купцами, с которых писал много портретов. Здесь он вступил в брак со своей нынешней женой[380], приехавшей для того из Голландии в Лондон, где они прожили около восьми лет, и он создал много портретов, но ни одной композиции с фигурами. Но так как его всегда влекло к этому, то он написал картину на полотне с фигурами в натуральную величину, представлявшую победу Мудрости и Осторожности над Силой, которую у него купил один очень хороший молодой человек, английский купец по имени Питер Хахтен, поднесший ее в дар господину Христофору Хаттону, ныне покойному лорду-канцлеру.

В 1578 году Кетель написал с натуры портрет английской королевы[381]. Ее величество, желая сделать приятное высокородному графу Хертфорду, дозволила писать с себя портрет в замке Хантворт, где мать графа, герцогиня Сомерсет, устроила в ее честь пир. Кетель написал также портреты графа Оксфорда, наследственного обер-камергера, и многих других знатных дворян с их женами и детьми; некоторые из этих портретов были во весь рост. В 1581 году он, покинув Англию, уехал в Голландию и поселился в Амстердаме, где также написал много портретов с натуры. Так, для дома стрелкового общества он написал роту ружейных стрелков, капитаном которой был Герман Роденбург Бете. На этой картине он изобразил и самого себя в профиль. Все стрелки стояли в галерее, где вместо колонн было изображено несколько слегка выпуклых, скульптурной работы, красивых кариатид, которые были написаны до того рельефно, что как будто бы образовывали необычайной красоты раму. Помимо замечательного сходства лиц и постановки фигур, здесь удивительно хорошо изображены шелковые материи и одежды. По низу картины идут несколько небольших аллегорий, исполненных гризайлью, и две стоячие фигуры — Марса и Вулкана, имитирующие бронзу. Для пояснения этих аллегорий Кетель написал следующие стихи:

Прекрати, страшный Марс, твои кровавые деяния,И ты, Вулкан, перестань ковать оружие, ибо опальныеНенависть, Себялюбие, Зависть и РаздорСкованные лежат у ваших ног.

Кетель сочинил и написал красками еще две другие нравоучительные аллегории: одну, где добродетели торжествуют над пороками, он озаглавил «Торжество добродетели», а другую, где пороки торжествуют над добродетелями, он озаглавил «Торжество порока». Эти превосходно написанные картины я видел в Амстердаме у достопочтенного господина Яна Велия. Изображения добродетелей и пороков были удивительно остроумно украшены всякого рода атрибутами и отличительными знаками, характеризующими свойства и сущность каждого лица; не менее остроумно и красиво они были и скомпанованы. Для объяснения обеих картин Кетель написал следующие стихотворения:

Торжество добродетели

Зависть, Раздор, Война и лютый Произвол,Лишенные силы, лежат, поверженные в прах, здесь,Где Мудрость, с помощью хороших блюстителей порядка, управляет страной,Где Правосудие заботливо охраняет мир,Где Любовь и Верность высказываются открытоИ каждый дружески лобызает и обнимает другого,Где Любовь раздаст многообразные плоды своиВместе с зелеными пальмами и лаврами, чтоб украшать ими, добродетель,Где чистая Истина обитает на недосягаемой высотеИ с помощью Силы и Умеренности в ярком светеУвеличивает свое царство для украшения своей добродетели.Благо той стране, где чтутся законы Истины.

Торжество порока

Где адская Зависть лукаво толкает впередСквозь темные тучи Безрассудства свою дочь Вражду,Которая своими стрелами преследует возмущенную ДобродетельИ также ранит Правосудие, совсем здесь ненужное,Где нагая Истина, изнемогшая в борьбе, лежит,И тело ее пронзает насмерть Произвол,Где Война, окруженная туманом злобы,Стоит с мечом, готовая жестоко отомстить за себяВерности и Любви, которые, падая, должны погибнуть,А их молодые и нежные отпрыски расти в позоре,Там Мудрость, Порядок и Мир исчезают.Горе стране, где торжествует зло.

Около 1584 года Кетель написал для Ганса Офогена св. Павла со взором, устремленным в небо, фигура которого в натуральную величину была списана с Рутгера Янса. Для брата упомянутого Ганса, Томаса Офогена, он вторично написал св. Павла и, кроме того, пять других фигур, а именно: Петра, раскаивающегося в своем отречении от Христа, кающуюся грешницу Магдалину, мытаря, Саула, бросающегося на свой меч, и, наконец, Иуду, намеревающегося повеситься. Все эти шесть картин и теперь еще находятся в Данциге, в доме упомянутого Томаса Офогена. В 1589 году он доставил в дом общества стрелков из лука картину, изображавшую корпорацию стрелков с их капитаном Дирком Розенкранцом[382], представлявшую из себя группу стоящих фигур в натуральную величину, очень привлекательную на вид и превосходно написанную. Эта картина была заключена в раму совершенно иного характера, чем предыдущая. Портреты работы Кетеля всюду встречаются во множестве, и все они превосходно написаны. Между прочим, он написал в натуральную величину две стоящие фигуры — капитана Нека и его жену[383]. Но среди этого удивительного множества портретов некоторые отличались особенной тщательностью и тонкостью исполнения: во-первых, портрет некоего Адриена Фрериксена; во-вторых, Яна Даммерсена, с апельсином в руке; в-третьих, секретаря Гана; в-четвертых, голова одного золотых дел мастера в половину натуральной величины — все они были амстердамцы; в-пятых, портрет одного знатного венецианца по имени Франческо Морозини, построившего великолепный большой корабль в Амстердаме, голова которого была написана изумительно хорошо; Кетель сделал еще второй его портрет — пальцами, не прибегая к кисти, и он был также очень схож; в-шестых, превосходно исполненная голова, портрет Винсента Якобсона[384], досмотрщика вин в Амстердаме, с большим бокалом крепкого рейнвейна в руке, исполненный чрезвычайно тщательно и тем не менее производивший превосходное впечатление даже и на далеком расстоянии; в-седьмых, портрет молодой девицы из Португалии; в-восьмых, портрет некоего амстердамца по имени Симон Локк Этот портрет, самый лучший из всех, в настоящее время находится в Гааге у стряпчего Локка. Помимо многих других портретов, он пишет теперь Христа с двенадцатью апостолами, головы которых, более или же натуральной величины, представляют собой превосходно написанные и прекрасно нарисованные портреты разных живописцев и любителей искусств. Среди других здесь находится замечательного сходства голова Хендрика де Кейзера, искусного скульптора и архитектора города Амстердама.