Вик Разрушитель 2 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

Сошедших с ума пилотов (а как иначе назвать их безумное нападение на императорскую ложу?) уничтожили гвардейцы из отряда «Феникс», а стянутые к стадиону подразделения столичной комендатуры помогали устанавливать порядок, не допуская паники. Эвакуацию провели быстро и организованно.

Только к вечеру княгиня узнала о судьбе Андрейки от Ивана Булгакова. Опекуну с трудом удалось успокоить разрыдавшуюся Аксинью и посоветовал пока не беспокоить мальчика, находящегося на больничной койке. С ним все в порядке, жизни ничего не угрожает. Более того, сейчас вокруг него хоровод из высокородных, и по слухам, скоро Викентия посетит сам император.

Аксинья вздохнула, чувствуя ворохнувшееся от счастья сердце. Сын жив и здоров, а больше ничего и не надо. Как только уляжется суматоха и отменят чрезвычайное положение в столице, она постарается попасть на аудиенцию к императору и расскажет о себе и сыне всю правду. Иначе можно потерять Андрея навсегда.

Княгиня в глубокой задумчивости миновала госпитальный парк, по которому гуляли пациенты, прошла через пропускной пункт, охраняемый серьезными ребятами в униформе песчаного цвета, и вздрогнула от неожиданности, услышав свое имя.

Повернув голову, она увидела стоящего возле массивного внедорожного автомобиля, притулившегося под тополями, Георгия. На муже была светлая рубашка с короткими рукавами, легкие хлопчатобумажные штаны в тон и кожаные туфли бежевого цвета; глаза прикрыты черными очками; на широком запястье левой руки посверкивали золотом часы.

Георгий распахнул дверцу внедорожника, и Аксинья, тяжело вздохнула, осознав, что разговор с ним неизбежен, повернулась к сопровождавшим ее двум охранникам:

— Ребята, садитесь в машину и следуйте за нами. Все нормально. Надеюсь, муж не будет меня похищать.

Ирония горькая, как сама жизнь в последние годы. Поправив на плече сумочку, княгиня подошла к Георгию, сухо поздоровалась. И отвернула голову, избегая поцелуя в губы. Мамонов удовольствовался лишь легким прикосновением в щеку, неопределенно хмыкнул. Но любезно помог Аксинье взобраться по ступеньке в салон, залез следом за ней и сразу же приказал ехать. Куда — не сказал. Но сидящий за рулем водитель покладисто кивнул головой, даже не задавая никаких вопросов. И нажал на какую-то кнопку, чтобы отгородиться тонированной стеклянной панелью.

— Как и обещал, я приехал за твоим словом, — сказал Георгий, разглядывая жену. Она заметно похорошела, ушел тот яркий неестественный румянец с щек и затравленный взгляд волчицы.

— Ты даже не спросил, что я делаю в госпитале, и как дела у сына, — укоризненно ответила Аксинья. — Тебе важно личное благополучие?

— Я знаю о случившемся на Болотном, — кивнул Мамонов. — Не считай меня бесчувственным животным. И о сыне знаю. Он спас Ягеллонов и высокородного ярла из семейства Фолькунгов. К сожалению, не смог получить разрешение на посещение Андрея. Его там охраняют как важного аристо. Кстати, а тебе как удалось?

— Через Булгаковых, — Аксинья вздохнула. — У нас хорошие отношения.

— На основании чего, позволь полюбопытствовать?

— Иван Олегович не раскрывает моего участия в жизни Андрюши, а я снимаю с него часть финансовой нагрузки.

— И в чем это выражается? Оплата разнообразных турниров для высокородных?

— Ты же сам все знаешь, — укоризненно посмотрела на него княгиня. — К чему пустые расспросы?

— Не слишком ли хорошо устроился Ванька? — хмыкнул Мамонов. — Самому-то тяжело было взять на себя некоторые обязательства? Не бедный, вроде бы, человек.

— Твоя язвительность неуместна, — излишне раздраженно Аксинья сдернула с плеча сумочку и положила ее на колени. — Отношение к сыну в семье Булгаковых очень хорошее. Будь на самом деле Андрей сиротой — этот вариант опеки получался бы очень выгодным.

Мамонов незаметно от жены скрестил пальцы. Вот уж точно не хочется подобного развития ситуации! А что? Вполне может статься, что Глава и Старейшина рода Булгаковых задумаются о ликвидации Георгия и Аксиньи. Способ радикальный, но надежный. И парень останется у Булгаковых на законных основаниях. Вряд ли остальные Мамоновы захотят воевать с обидчиками, не понимая подоплеки событий. Большая драка не выгодна крупным кланам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Золотой» князь нисколько не преувеличивал угрозу для своей жизни. Не зря же Булгаковы вцепились в сына, как и сам император! Они чуют потенциал Дара у мальчишки, и поэтому ни за что не отдадут Андрея, всячески будут затягивать просьбу о генетической экспертизе, прикрываясь «сиротским» законом. А до восемнадцати лет сыну промоют мозги так, что сам потом не захочет с кровными родителями видеться. Дело такое, и до отречения дойдет.

Он скрипнул зубами, гася в себе разгорающийся огонь злости на глупую женщину, усложнившую жизнь не только их общему ребенку, но и им самим. Что творится в душе Аксиньи, какие демоны грызут ее сердце?

— Ася, — мягко сказал Мамонов и решительно убрал с ее колен сумочку себе за спину, и обхватил ее прохладные, подрагивающие пальцы своей широченной лапой. Как когда-то, в ушедшей за горизонт молодости, еще до их свадьбы. — Послушай меня… Нельзя жить прошлым и думать только о плохом. Мы оба страдаем, и ты об этом прекрасно знаешь.

— Тебе ли страдать, когда под боком еще две жены и несколько наследников? — Аксинья попробовала вырваться из капкана, но Георгий не позволил ей, и она расслабленно опустила плечи.

— Вначале ты не обращала на сей факт никакого внимания, — горько усмехнулся князь. — Две жены, три… Я женился на Ирине, потому что это было необходимо клану, и в большей мере отцу. Таким образом мы становились почти единоличными обладателями всех золотоносных приисков вдоль Индигирки. Елена стала моей женой, потому что так диктовала ситуация, сложившаяся на тот момент. Нам нужен был выход к северным портам и сильный союзник в лице князя Щелкалова. Он закрыл нам спину и обезопасил проводку товаров по Оленьку и Лене от набегов местных тойонов. И только ты стала для меня настоящим испытанием на чувства. Признаюсь, за тебя пришлось повоевать.

— Ну да, — слабо улыбнулась Аксинья. — Пять магических дуэлей в Москве, ссора с влиятельными купеческими семьями, после которой Яков Сидорович тебя выпорол и посадил под замок в гостиничном номере.

— Видишь, как я тебя добивался! — горячо воскликнул Георгий. — А ты не забыла, как твой папаша угостил меня «ледяной плеткой», когда застукал нас в летнем флигеле? Мы же только целовались, а ему почудилось черт-те что…

— Ну да, почудилось, — язвительно фыркнула княгиня и зарозовела от воспоминаний. — Одна рука нахального княжича лежит на бедре невинной девушки, а другая пробирается в декольте…

— Какое декольте? — возмутился Мамонов. — Насчет бедра соглашусь. Трудно было удержаться, когда перед тобой сидит красотка в коротком платьице вишневого цвета и дразнит своими прелестями. Ах, какие ножки! Там и декольте не отвлечет. Моя рука случайно соскользнула на грудь, кстати…

— Ха-ха! Рассказывай сказки! И тут батюшка с выпученными глазами, с всклокоченной бородой, — хихикнула Аксинья. — В руке у него, как помню, большущий пистолет…

— Револьвер, — поправил жену князь. — Это был «ремингтон», подарок одного американского торгаша из Калифорнии моему старику. А потом перешедший к Федору Ильичу в качестве презента. Кстати, хорошая штука.

— А мне тогда совсем не было страшно, и я даже расхохоталась, когда его увидела. Батюшка еще больше взбесился и начал тебя охаживать этой самой «плеткой». Зачем тогда оружием грозить?

Она снова посмеялась и замолчала, погрузившись в воспоминания. Ровно гудел двигатель, машина плавно и ходко шла по широкому проспекту неизвестно куда, и самое интересное, водитель даже не спросил о конечной точке прибытия. Ехал и ехал.

— Ты даже помнишь, в каком я платье была? — неожиданно для себя Аксинья положила свободную ладонь на руку мужа.

— Я все помню: и хорошее, и плохое, чтобы не совершать ошибок в будущем, — негромко произнес Георгий, таинственно поблескивая зрачками. — Ася, я очень хочу, чтобы ты вернулась ко мне. У нас есть сын, которому как воздух нужна настоящая семья, поддержка Рода и клана. И первым делом, мы должны увезти его подальше от столицы. Здесь его сломают, сделают игрушкой в своих политических игрищах, а потом выбросят на свалку как старую ветошь. Я не могу себе этого позволить. Мамоновы всегда славились своим единством, но совершили страшную ошибку, позволив страстям взять верх над мудростью. Андрей стал жертвой нашей глупости. Давай исправим ее.