Вик Разрушитель 2 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

— Нет, — твердо ответил сын. — Значит, вариантов нет.

— Есть, — возразил император, поморщившись от поспешного вывода наследника. — Не так много, но они есть. Например, я предугадываю шаг Булгаковых. Старый лис Семен Игоревич уже ищет невесту из Рода для мальчишки. Не абы какую завалящую, но и не ту, чей Дар безжалостно уничтожит Волховский. Так что потенциально даровитая из молодой поросли… Светлана, кажется? — не станет его женой. Исключено.

— А у нас кто? — вырвалось у Юрия, лихорадочно вспоминающего всех молодых барышень Рода, кого не жалко отдать под сокрушающую магию Разрушителя.

— Приз должен быть солидным и привлекательным, — голос у Мстиславского стал жестким. — Чтобы у него не возникло никаких сомнений, что им играют и дают бросовую кость без мяса.

— Нет, — мгновенно ответил цесаревич. — Неприемлемый результат. Это станет ошибкой в твоей политике. Да и Василиса не будет в восторге от подобного шага. Она на два года старше Волховского.

— С чего ты взял, что я подумал о твоей младшей сестре? — хмыкнул император, откровенно забавляясь, как вспыхнули эмоции сына и заполыхали в его аурном поле разноцветными протуберанцами. — Василиса, конечно, в очереди на престол не стоит, но в нашей сложной жизни всегда надо рассматривать минорные ситуации. Поэтому Васа выйдет замуж за нужного нам человека. Как и Юлия. Я, вообще-то, подумал о твоей дочке.

Юрий вспыхнул злостью и раздражением. Слова отца не были экспромтом — иначе бы ощущались иные интонации, прощупывающие позицию наследника. Отдать замуж Лиду — любимицу властвующих деда и бабки — было невероятной ошибкой, если не глупостью! Он убедился, насколько разрушительна антимагия Волховского, рядом с которым рассыплется в прах даже смертоносная магоформа! Находясь каждый день и ночь рядом с Волховским, дочь потеряет искру и станет обыкновенной женщиной, пусть и из властвующего клана! А для даровитого потерять магию, данную от рождения — смерть душевная, и она куда страшнее, чем физическая!

— Не кипятись, сын, — неожиданно мягко произнес император. — Я не ломаю тебя, чтобы протолкнуть решение, отвечающее интересам Семьи. И не собираюсь гробить Дар Лиды. Это всего лишь попытка нащупать правильную линию нашего отношения к Разрушителю. Кто знает, может самым лучший выход из щекотливой ситуации — породниться с Мамоновыми. Хм…

— Отец, — внезапная мысль пришла в голову Юрию, — а ведь ты неслучайно пригласил мальчишку в гостевую ложу. Ты знал о готовящемся покушении на Ягеллонов, поэтому заранее просчитал вероятности.

— А ты как думаешь, зачем я держу целый штат агентов за рубежом? — усмехнулся Иван Андреевич. — О том, что Факир намерен пробраться в Россию, я узнал сразу, как только Ягеллоны дали согласие посетить Москву. Нужно было перехватить его на границе, но у этой бестии отменный нюх. Нельзя заранее высчитать траекторию полета мысли эмиссара. Когда в Венеции наш соглядатай потерял его из виду, я понял, что будет разыгран самый худший сценарий, вроде «пражской катастрофы». Поэтому пришлось действовать неординарно, чтобы люди Факира ничего не заподозрили. В одной из встреч с Лидией я невзначай бросил фразу, что неплохо бы ей выступить на ристалище в честь Дня Рода. В продолжение своего триумфа в Лужниках. Заодно и внушил взять в напарнике Волховского, а не хлыща Дубровского, как она хотела первоначально. Внучка с радостью ухватилась за эту идею и стала докучать тебе. Ты не мог отказать любимой дочери в такой малости, правда?

— Получается, за моей спиной ты готовил капкан для Факира? — уязвленно спросил цесаревич.

— Неплохая затея вышла, — император усмехнулся. — Лида вспомнила мои намеки, что Волховский имеет некие полезные качества, могущие принести победу. К тебе она пришла уже настроенная на тренировки с Викентием. Сломать упрямство подростка проще простого, даже очень одаренного. Лида ничего не почувствовала, я действовал предельно аккуратно. Дальше было дело техники. Никто из присутствующих не знал о готовящейся провокации, чтобы все выглядело правдоподобно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— И ты рискнул нами? — пораженно воскликнул Юрий. — Своей семьей?

— Риск был минимальный, — хладнокровно ответил Мстиславский-отец. — Атака шла на Ягеллонов. Информация оказалась точной, поэтому гостей рассаживали именно по моей схеме.

— Но это же… А если бы Волховский не смог спасти Ягеллонов и сам погиб?

— Что ж, — пожал плечами император, — значит, мальчишка не такой уж и Антимаг, каким его пытаются видеть Булгаковы. Но теперь-то мы знаем потенциал Викентия. А смерть Ягеллонов нам была бы на руку. Молодой княжич более подвержен манипуляциям, чем его отец. Политика старшего Ягеллона не всегда устраивает наш Кабинет. С Владиславом легче работать. Пясты же со своим тяготением к папской унии мне совершенно не нужны.

— С ума сойти, — потрясенный откровением отца, пробормотал Юрий. — И ты ничего мне не сказал? Я же твой наследник! Ты предпочел сыграть втемную, чтобы убить двух зайцев!

— Сын, это политика, — жестко обрезал его Мстиславский. — Усвой урок правильно и не распускай сопли. Семью я бы защитил и сам, но мне важно было понять, ради чего мы ввязываемся в скрытое — пока скрытое! — столкновение с Мамоновыми и Булгаковыми. Мальчишка действовал безрассудно и храбро. А еще он доказал свою профессиональную пригодность. Значит, будем с ним работать плотно.

— И что я должен ответить Волховскому? — пробурчал цесаревич.

— Скажи ему о моем согласии на экспертизу, — Мстиславский хлопнул ладонями по коленям и поднялся. — Сам и проконтролируешь ее выполнение. Можно бесконечно строить теории, но я предпочту сделать ход первым. Очень уж интересная история закручивается. Хочу успеть посмотреть ее финал. О, уже время подходит.

Император бросил взгляд на часы.

— Раз уж ты приехал в резиденцию, пошли на совещание. А то люди заждались. История паренька с даром антимага, конечно, необычайно интересна. Но я хочу знать, кто из моих подданных продался за сотню злотых.

— Так это шляхта устроила покушение? — уловил главное цесаревич.

— А кто иначе? — хмыкнул Мстиславский, и легонько похлопал сына по плечу. — Ниточки-то в Польшу тянутся. Вот только человек, который крепко держит их в кулаке, где-то в Москве затаился.

2

Аксинья с невероятным облегчением покидала главное здание Императорского госпиталя. Ей удалось посетить сына, до сих пор находящегося на больничной койке. По всем признакам Андрей шел на поправку, но профессор Бражников, один из опытнейших и известных Целителей магической врачебной практики Москвы, своим волевым решением оставил мальчика еще на неделю под присмотром.

Княгиня подозревала, что дело вовсе не в опасениях за здоровье Андрея, а собственный интерес профессора в процессах, происходящих в организме сына. Женщина, набравшись духу, напрямую спросила Бражникова, что он может сказать об искре юного пациента, то увидела, как Целитель слегка растерялся. Оказывается, вся медицинская аппаратура с магическими интеграторами просто отказывалась работать, находясь рядом с Андреем. По личным ощущениям Бражникова, искра прощупывалась (да, она и в самом деле вернулась к сыну!) довольно активно, но была какой-то неправильной.

Профессор не договаривал, и Аксинья не стала давить на него. Есть, в конце концов, медицинская этика и некие тайны. Главное, сын в порядке. Ведь у нее едва сердце не остановилось, когда узнала, что в императорской ложе находился Андрей, и именно ему пришлось принять на себя страшный магический удар. А ведь эта ложа находилась сектором выше, где сидела княгиня с семейством Булгаковых и приглашенными одноклассниками сына. Даже успела познакомится с внучкой Главы Рода Светланой и ее миленькой подругой Иланой.

Когда пилоты обеих команд поднялись в воздух и рванули в их сторону, Аксинья даже испугаться не успела. Рухнувшие защитные барьеры можно было посчитать за техническую неполадку, но мощные сотрясения воздуха, посыпавшиеся вниз на открытые трибуны осколки стекол, крики и визги мгновенно раскрасили яркий и праздничный день в серые тона. Мужчины из рода Булгаковых, их клановые маги — все те, кто мог оградить женщин и детей от воздействия чужеродных магоформ — держали защиту, пока остальные покидали трибуны.