Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. - Юрий Аксютин

Еще в 1958 г. он, опираясь на одного из своих заместителей по Совмину, Д.Ф. Устинова, и главного маршала артиллерии М.И. Неделина, вопреки увещеваниям П.В. Дементьева и А.Н. Туполева настоял на том, чтобы Куйбышевский авиационный завод, самый крупный в стране, был передан для серийного производства ракет{1087}. В сентябре того же года после успешного испытания ракеты P-12 конструкции М.К. Янгеля в Капустином Яре восхищенный Хрущев делился своими соображениями с Кириченко, Брежневым, Кириленко, Малиновским и Соколовским:

— Настало время провести ревизию, посмотреть, туда ли мы вкладываем деньги, не расходуем ли мы их впустую на устаревшее вооружение. Я считаю, что следует сосредоточиться на главном, на ракетах. А остальное поприжать, подсократить авиацию и артиллерию. На все денег все равно не хватит. Если подойти разумно, то можно в короткий срок перевести армию на ракеты и, закрывшись ими, как щитом, заняться мирными делами{1088}.

По имеющимся в нашем распоряжении немногочисленным и отрывочным документам, Секретариат ЦК КПСС в 1959 г. рассматривал кадровые вопросы, связанные с упразднением или расформированием 138-й истребительно-авиационной дивизии, 33-й дивизии тяжелых бомбардировщиков дальней авиации, 207-й бомбардировочно-авиационной дивизии{1089}.

Но продолжалось интенсивное строительство подводных лодок, а сами эти лодки осваивали новые театры военных действий. Так, 8 августа 1959 г. из Владивостока к берегам Индонезии вышли 2 подводные лодки С-79 и С-91. В Суробае над ними были подняты индонезийские флаги, но кроме нескольких офицеров все остальные моряки их экипажей были советскими гражданами. Вскоре туда же и на тех же условиях пришли еще 4 «эски»{1090}.

В том же 1959 г. в Средиземном море была сформирована 40-я отдельная бригада подводных лодок, а осенью того же года подлодка С-360 в течение 30 суток, не всплывая на поверхность, в условиях, максимально приближенных к боевым, совершила поход из Влеры (Албания) к Гибралтару и вернулась назад. Причем на обратном пути в Тунисском проливе корабль не только сумел «снять отпечатки пальцев», то есть записать шумы винтов американского крейсера «Де Мойн», но и попытался имитировать торпедную атаку на него. Но так как на крейсере в это время находился сам президент Д. Эйзенхауэр, корабли охранения были особенно бдительны и сумели запеленговать, засечь и шум в глубине, и поднятый перископ. Началась погоня. Правда, «поднять» С-360 не удалось, она сумела оторваться от преследования. В Москве стало известно об этом происшествии из сообщений американских СМИ. Командиру лодки В. Козлову вменили в вину нарушение скрытости плавания, и ему грозило снятие с должности. Но когда об этом узнал Хрущев, он распорядился всячески поощрить подводника. И вместо наказания его назначили заместителем командира бригады{1091}.

Так очень беспокойно прошли первые восемь месяцев 1959 г. За угрозами одной стороны следовали контругрозы, за зондажом — контрзондаж, за туманными намеками на готовность вступить в серьезные переговоры — опровержения. В этой отнюдь не мирной атмосфере Хрущеву 16 мая вручили международную Ленинскую премию «За укрепление мира между народами». Еще один его заместитель по Совету министров Ф.Р. Козлов 29 июня открывал в Нью-Йорке выставку научно-технических и культурных достижений СССР. А вице-президент Р. Никсон 24 июля вместе с Хрущевым открывал национальную выставку США в Москве.

Эта выставка положила начало культурному обмену между двумя странами, инициированному Хрущевым, который полагал, что наша страна вполне может помериться своими достижениями с Америкой. Однако и советское руководство, и американская администрация рассматривали это мероприятие как одно из сражений в «холодной войне» друг с другом. Еще в июне ЦК КПСС указывал на необходимость противодействия намерениям организаторов этой выставки использовать ее «в целях пропаганды среди советских людей буржуазной идеологии». Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС предусмотрел меры по организации отрицательных записей в книге отзывов посетителей с критикой американского образа жизни, общественного и государственного устройства в США{1092}. Соответствующая кампания развернулась на страницах советских газет.

Идеологический натиск начал сам Хрущев, сразившись с Никсоном перед телекамерами в эмоциональной полемике:

— Мы уверены, что недалеко то время, когда наша страна догонит нашего американского партнера по мирному экономическому соревнованию, а затем на каком-то разъезде поравняется с ним, даст приветственный сигнал и двинется дальше. Мы получим глубокое удовлетворение, когда обгоним такого хорошего «бегуна» — наиболее развитую капиталистическую страну.

В то же время он выражал сожаление, что желание СССР развивать торговлю с США без ограничений и дискриминации, на основе взаимной выгоды, «не встречает должного понимания со стороны определенных кругов США»{1093}.

Никсон в какой-то момент попытался перевести разговор в другую плоскость, заявив:

— У вас лучше ракеты, у нас — цветные телевизоры. Хрущев компромисса не принял:

— Нет, у нас и телевидение лучше!{1094}

Советская публика выстраивалась в длинные очереди, чтобы поглазеть на то, как живется-можется за океаном, порасспрашивать, побеседовать, поспорить. Споры о том, чей строй лучше, в течение многих часов вели в те дни между собой и Хрущев с Никсоном.

— Давайте соревноваться на мирном поприще, это благородно, — предлагал Хрущев.

— Я за мир во всем мире, — не возражал Никсон. Хрущев тут же предложил:

— Добавьте слова: «И за ликвидацию военных баз на чужих территориях»!

— Мы верим, что советский народ, советское правительство войны не хотят, — решил сказать Никсон Хрущеву что-нибудь приятное.

Но тому этот комплимент показался недостаточным:

— Если вы верите в мирные намерения нашей страны, то зачем же продолжаете гонку вооружений, зачем строите военные базы вокруг наших границ?

— Мы за мир, — продолжал утверждать американский вице-президент.

— Но если вы за мир, то почему приняли такое неразумное решение о проведении недели так называемых порабощенных народов? — продолжал возбужденно спрашивать его советский премьер. — Вы что, хотите освободить наши народы от «рабства коммунизма»? Неужели вы всерьез считаете народы социалистических стран порабощенными народами?{1095}

Во время воскресной загородной прогулки с высоким гостем на катере по Москва-реке Хрущев попросил приблизиться к берегу, чтобы спросить подбежавших к ним людей:

— Кто из вас имеет высшее или среднее образование? Оказалось, что почти все.

— И вот их-то вы и называете «рабами коммунизма»! — торжествующе заключил Никита Сергеевич, обращаясь к Никсону. — Вы говорите, что мы «рабы коммунизма», а мы вас считаем рабами капитализма. Вы простых вещей не понимаете, что век капитализма на закате. А у нас это понимают даже пионеры{1096}.

Если верить обозревателю газеты «Правда» Ю. Жукову, при том присутствовавшему, в толпе раздался веселый дружный смех.

— Нас освобождать не надо, — сказал кто-то знатному американцу-

— Мы не рабы, — возразила и «пышущая здоровьем женщина средних лет». — Мы живем счастливо{1097}.[6]

Споры эти продолжились во время официального визита Хрущева в Соединенные Штаты в сентябре того же года. Сам беспосадочный перелет туда на новом 4-моторном пассажирском Ту-114, родном брате бомбардировщика и ракетоносца Ту-95, был только частью непрекращавшегося спора о преимуществах той и другой системы. Подобного авиалайнера тогда в мире ни у кого не было.

В ходе многочисленных бесед, в том числе в загородной резиденции президента Кэмп-Дэвиде, Хрущев и Эйзенхауэр обменялись мнениями по широкому кругу вопросов, относящихся и к двухсторонним связям между СССР и США, и к делам международным.

Результаты визита в США не были однозначными. Безусловно, между двумя лидерами появились ростки взаимопонимания. Как-то в одной из довольно откровенных бесед Д. Эйзенхауэр, как бывший генерал, посетовал:

— Ко мне часто приходят военные и говорят — дайте денег на производство того или иного вида вооружений, если не дадите, русские нас обгонят… А как у вас обстоит дело?

Хрущев ответил:

— Примерно то же самое. Обращаются военные и ученые и просят денег на производство новых ракет. И мы им даем эти деньги. А через полгода приходят те же люди и говорят: «Мы разработали более совершенные проекты ракет, давайте нам деньги». Мы говорим им: «Ведь недавно мы отпустили вам средства на новые ракеты». А они отвечают: «Теперь мы создали еще более совершенные ракеты, давайте деньги, иначе американцы нас перегонят». Приходится снова выдавать. И получается так, как в сказке про белого бычка{1098}.