Дочери богини Воды (СИ) - Шурухина Мария

Вот волшебник сидит перед ней — обычный, казалось бы, человек. К тому же доктор. И дознаватель. Разве волшебник может быть дознавателем?

— Знаю, о чем вы думаете, — словно откликнулся на ее мысли доктор Рин, — думаете, как вышло, что я одновременно и маг, и дознаватель? Оба дара почти никогда не соединяются в одном человеке. Прошли годы, прежде чем я понял, насколько уникален. Так что мне повезло. Или не повезло, с какой стороны посмотреть. Хуже всего то, что наш император — Торин Второй, еще не взойдя на престол понял, насколько выгодно будет собрать так называемую «нечисть» под одной крышей. И заполучить ее себе на службу. Как выгодно, когда в твоей армии числится хотя бы пяток вампиров или десяток ведьм. Торин был не по годам умным и дальновидным. Вот только не учел одного — далеко не каждый друид, альв или ведунья с радость побегут к нему на службу…

— На что вы намекаете? — нахмурился мастер. — Хотите сказать, если император узнает, что Лия ведунья, силой заставит ее на себя работать?

Профессор пожал плечами.

— Силой заставить он не может, но он умеет уговаривать. Внушать. Запугивать, убеждать. Находить такие доводы, после которых она сама побежит к нему на службу… Знаю, проходил.

— Я этого не допущу, — скрипнул зубами мастер. — Заставить девушку воевать? Еще чего не хватало! Да он сумасшедший, это Торин!

Роанна содрогнулась. Она, как никто другой знала, что говорить об императоре гадости, даже в узком кругу, не стоит. У Торина Второго везде есть уши — бабка не уставала об этом напоминать.

— Осторожней, Ачи, мой мальчик, — предостерег доктор Рин, словно прочитав Роаннины мысли. — Никогда не обсуждай императора с теми, кого плохо знаешь. Здесь-то мы все свои, — он покосился на Роанну, видимо, посчитав, что если лично проверил ее на ведьмовство, узнав сущность и заглянув в душу, может считать ее своей. — Но в малознакомом обществе не стоит так делать.

Профессор снова принялся копаться в своем медицинском саквояже, извлек маленькую бутылочку без этикетки, стопку белых салфеток, тугой рулон бинта.

Насупившись, господин Карпенгер спросил:

— Расскажите, кто такие ведуньи.

Доктор Рин подошел к Роанне, отобрап у нее чашку — чая там оставалось на донышке, бережно взял ушибленную руку. Его тонкие пальцы были проворны; их прохлада успокаивала, убаюкивала, усыпляла ноющую боль.

— Ведуньи и ведуны — те, кому доступно пророчить будущее, — сказал он. — Правда, не все из предсказанного ими сбывается наверняка, но если ничего не делать — многое. Я не отношу себя к фаталистам, потому что знаю: если бороться за то, во что веришь, любишь и ценишь, все можно изменить. И никакие пророчества над нами не властны.

— Хотите сказать, — скептически нахмурил брови господин Карпентер, — те небылицы, которые моя сестра рассказывала в лесу, и которые я расценил, как ее обычные приступы, могут сбыться на самом деле? Что-то про ненависть, злобу и тьму, про какой-то то сильный ветер, про то, что ее заберет… волк? Честно говоря, я не очень запомнил эту чушь, мы редко обращаем внимания на то, что она бормочет, когда ведет себя подобным образом…

Откупорив бутылочку, доктор Рин приложил к ее горлышку белоснежную тканевую салфетку, перевернул, передвинул ткань, чтобы промочить другое место. Проделав эту процедуру несколько раз, он приложил влажную салфетку к распухшему запястью Роанны — резко запахло чем-то незнакомым, раздражающим, но приятным.

— Зато теперь ты знаешь, что это не бред и не приступы умалишенной, — профессор принялся ловко приматывать салфетку бинтом к руке Роанны. — Да, у твоей сестры нарушена связь с миром, я не раз встречал подобные симптомы у моих пациентов. Но, видишь ли, в чем дело… некоторые из них научились прекрасно справляться со своим недугом. Особенно, если им в этом помогают родные. Лия здоровая и умная девушка, умнее многих, стоить отметить. Я осмотрел ее и осмелюсь посоветовать: ничего не нужно предпринимать. Не таскайте ее по другим докторам и целителям — бесполезно. Не пичкайте настойками и лекарствами — не поможет. Просто будьте рядом, любите, поддерживайте, помогайте. Вот и весь рецепт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Роанна одновременно с господином Карпентером взглянули на Лию: та сидела, по-прежнему глядя прямо перед собой, словно в никуда, но теперь она улыбалась. И эта улыбка делала ее лицо таким милым и одухотворенным, что глядя на нее, хотелось улыбаться тоже.

Доктор Рин закрепил бинт, закрыл бутылочку, принялся убирать свои инструменты обратно в саквояж.

— Позвольте спросить, профессор…

— Да, моя девочка, спрашивай, — подбодрил он. — Я даже догадываюсь, о чем ты хочешь спросить. Нет, магией я лечить не умею, хотя пациенты в один голос твердят, что руки у меня волшебные. Не знаю, им, наверное, виднее.

— Я хотела спросить, что это за настойка, — смутилась Роанна.

— Ах, это, — доктор Рин потряс бутылочкой, прежде чем убрал ее в сумку. — Камфорное масло.

Так вот что это такое. Камфора! Помниться, бабка заставляла ее вызубрить справочник иноземных растений наизусть. Но ведь это дерево даже не растет в империи! Значит, доктор заказывал масло специально, возможно, купил у иноземных аптекарей, а они обычно дерут втридорога. И для нее он не пожалел столь ценного лекарства и, возможно…

— Мне ужасно неловко, профессор, но я не знаю, сколько я вам должна за…

Вынырнув из недр саквояжа, доктор Рин жестом остановил ее запинающиеся попытки объясниться.

— Стоп. Ни слова больше, иначе я с вами разругаюсь. Уж не думали ли вы платить мне за лечение?

Роанна покраснела.

— Но ведь…

— Но ведь пострадали вы от того, что мы потащили вас в этот проклятый лес. Вот уж не думал, что прозвище придется к месту, — проворчал он. — Вернее, затея была нашего мастера. Вот он пускай и расплачивается.

Оторвавшись от созерцания свой обожаемой сестры, господин Карпентер с недоумением поглядел на профессора.

— Да шучу я, шучу, — развел тот руками. — Средств у меня достаточно, пока еще могу позволить себе покупать какие угодно лекарства.

Облокотившись на туалетный столик, Роанна сделала неловкое движение, смахнув деревянный гребень, который с глухим стуком упал на пол. Она наклонилась, чтобы его поднять и незаплетенные волосы русым водопадом упали на лоб и глаза.

Надо заплести косу. Только как? Роанна покосилась на перебинтованное запястье: пальцы на свободе, но если ими пошевелить, всю руку до плеча пронзает острой болью. Она потянулась за лентой, провела гребнем по волосам, отложила ленту. И опустила гребень, не зная, что делать дальше.

Когда со своего места поднялся хмурый господин Карпентер — только стул скрипнул, Роанна подумала, что он направляется к двери. Но мастер неожиданно оказался за ее спиной. Легкое, ласковое прикосновение к затылку, лбу, ушам — и вот уже ее волосы оказались собраны назад проворными пальцами.

Он собирается заплести ей косу? Роанна вспыхнула, щекам стало жарко, в горле пересохло. Вскинула недоуменный взгляд на профессора, ища поддержки. Но он лишь улыбнулся, защелкнув замки саквояжа.

— Позвольте ему помочь, Роанна. Ачи превосходно умеет плести. У Ирмы на голове, порой, такое сооружал — девчонки завидовали черной завистью.

Господин Карпентер, по ощущениям уже разделивший волосы на пряди, спросил из-за ее спины:

— Можно, госпожа Хилл?

Она только кивнула. А что еще оставалось? Ей сделалось ужасно неловко, казалось, она покраснела до самых коней волос и мастер это обязательно заметит. Чтобы скрыть смущение, она спросила невпопад:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Откуда вы знаете, какие косы были у Ирмы, профессор? Вы ведь не бывали в Черных пеньках раньше. Значит, Ирма жила не здесь, когда вы познакомились…

Что сегодня за день такой — снова она что-то не то спросила! Доктор все равно не ответит, а мастер ее и отругать может за то, что лезет не в свое дело.