КГБ во Франции - Тьерри Вольтон

КГБ добился подобного технического успеха благодаря не столько своим способностям, сколько небрежности службы безопасности французского министерства иностранных дел.

Первая небрежность: шесть аппаратов были отправлены из Парижа между октябрем 1976 и февралем 1977 года по железной дороге в так называемых грузовых вагонах, использующихся посольствами для перевозок тяжёлого и громоздкого оборудования. Эти телексы без всякого сопровождения, без защиты в течение двух суток передвигались по советской территории. Воспользовавшись этим, сотрудники КГБ аккуратно вскрыли ящики (опечатанные), сняли "родные" конденсаторы и заменили их другими, снабженными специальным электронным устройством.

Вторая небрежность: ни в момент установки, ни во время их использования компетентные службы посольства в Москве не удосужились снять крышки с корпусов и проверить внутренность аппаратов. И только лишь после поломки одного из телексов была проведена элементарная проверка и обнаружена ловушка.

Ознакомившись с документами, присланными с Кэ д'Орсэ, Франсуа Миттеран решил применить санкции к СССР за недопустимое нарушение тайны дипломатической переписки. В руках у него было грозное оружие: досье "Фэарвелл". УОТ было поручено подготовить для президента справку и список офицеров КГБ и ГРУ, проявлявших особую активность на территории Франции. В середине марта 1983 года новый шеф контрразведки положил на стол президента все необходимые документы. Миттеран сам выбрал из сотни предложенных ему имен 47 "дипломатов" для выдворения. Среди них фигурировали "резидент" (Николай Четвериков), его заместитель (Г.Корепанов), руководители "линии Н", "нелегалы" (Юрий Быков), "линии X", научный и промышленный шпионаж (Юрий Зевакин) и "линии ПР", политический шпионаж (Виталий Юденко).

В общей сложности 15 выдворенных "дипломатов" работали по "линии ПР", 12 – по "линии X" и пять относились к ГРУ. Кэ д'Орсэ уведомил об этом посольство СССР. В кабинетах министерства иностранных дел представитель советского посольства пытался протестовать, осудить "этот предательский удар по традиционной дружбе" между Москвой и Парижем. Но после того, как ему был представлен документ, один-единственный, из досье "Фэарвелл", советский дипломат побледнел и в великом смущении покинул министерство.

В Кремле, где у руководства в тот период находился Юрий Андропов, бывший шеф КГБ, прекрасно поняли смысл послания. Ни один француз не был выслан из Москвы в ответ. "Я бы не хотел, чтобы вина за эту грубую провокацию против Советского Союза была возложена на французских социалистов и тем более на коммунистов" (в то время входивших в правительство), – заявил советский лидер несколько дней спустя германскому еженедельнику "Шпигель", выразившему удивление по поводу отсутствия ответной акции. На самом деле Андропов прекрасно знал, что Париж располагал всеми возможностями, используя досье "Фэарвелл", чтобы нанести решающие удары по КГБ и ГРУ.

В тот 1983 год 148 советских "дипломатов" были выдворены из многих стран мира, причем 88 человек – из Европы и США (включая 47, высланных из Франции). Если сравнивать эту цифру с общим количеством подобных инцидентов в 1982 году (34), то речь идет, по всей видимости, о настоящей "черной полосе" для советского шпионажа. Столь неожиданное проявление жесткости со стороны западных стран имело одну-единственную причину: досье "Фэарвелл".

Акт III: Париж, декабрь 1983 года

По обвинению в том, что он "поддерживал с агентами иностранной державы секретные связи, способные нанести ущерб военной мощи или дипломатической деятельности Франции, а также ее экономическому потенциалу", Пьер Бурдьоль, 56 лет, заключен 1 декабря в тюрьму "Френ". Арестованный неделю назад сотрудниками УОТ, этот инженер, работавший в компании "Томсон-ССФ", а с 1974 года – в Национальной компании авиационной и космической промышленности, признался в том, что с 1970 года имел регулярные встречи с советскими гражданами. Он пошел на это, по его словам, из политических соображений. В кабинетах последней компании в Мюро Бурдьоль работал над новейшими космическими программами, и в частности принимал участие в разработке европейской космической ракеты "Ариан".

Контрразведка напала на его след благодаря досье "Фэарвелл". Столкнувшись лишь с одним случаем, УОТ решило довести дело до конца без промедления. Оно воспользовалось удобным стечением обстоятельств.

Акт IV: Бонн, октябрь 1984 года

Манфред Рёч, 60 лет, главный инженер управления планирования "Мессершмитт – Белков – Блом", крупнейшей компании по производству вооружений ФРГ, был арестован западногерманскими службами контрразведки. В течение 17 лет работая на КГБ, Рёч фотографировал при помощи миниатюрной фотокамеры секретные документы и планы своего предприятия. В частности, он передал в управление "Т" Первого главного управления советской разведки (научно-техническая разведка) основные тактико-технические характеристики сверхзвукового аппарата "Торнадо", разработанного совместными усилиями англичан, итальянцев и немцев, чертежи противотанковой ракеты "Хот", находящейся на вооружении в войсках НАТО, и подробную информацию о ракете класса земля-воздух "Корморан".

Важность занимаемой должности и срок разведывательной деятельности делают из Манфреда Рёча шпиона номер один со времен ареста в апреле 1974 года Гюнтера Гийома, советника канцлера Брандта. Весной 1983 года УОТ предупредило Бонн о существовании в компании "Мессершмитт" шпиона высочайшего уровня. После полуторагодичного расследования главный инженер был нейтрализован. Французские контрразведчики оказали своим немецким коллегам неоценимую услугу, и вновь благодаря досье "Фэарвелл".

Акт V: Вашингтон, сентябрь 1985 года

"Ежегодно технологические новинки, полученные на Западе, успешно внедряются в более чем пяти тысячах военных разработок", – заявил министр обороны США Каспар Уайнбергер в день публикации доклада Пентагона о приобретении СССР западных технологий для военных целей. В докладе говорилось, что Советский Союз сэкономил миллиарды долларов и годы научных поисков, получив западные технологии, применяемые для производства баллистических ракет, сверхсовременных истребителей, радиолокационных станций, космических кораблей и спутниковых навигационных систем. "Западные страны финансируют развитие советской военной мощи", – сказал Уайнбергер, требуя сокращения количества советских "дипломатов" в Соединенных Штатах (980 против 260 американцев в СССР). "Думаю, – продолжал он, – что нужно обязательно помнить, что Советский Союз посылает в такие страны, как Соединенные Штаты, хорошо экипированных, прекрасно обученных людей, сотрудников КГБ или другой аналогичной организации".

Об этой опасности известно давно, но госсекретарь заявил, что "мы лишь в последнее время осознали истинный размах секретного сбора данных со стороны СССР". Для очень немногих посвященных его высказывание означало полное признание значимости досье "Фэарвелл".

Теперь вполне очевидно, что примерно пять лет назад взаимоотношения Восток-Запад, а точнее, отношения между западными странами и Советским Союзом, претерпели серьезные изменения вследствие разоблачений, содержавшихся в досье "Фэарвелл".

Впервые демократические государства смогли в полной мере оценить масштабы потребностей, возможностей и практической деятельности спецслужб (в широком смысле слова) СССР.

Досье "Фэарвелл", таким образом, сыграло решающую роль в разоблачении целей Советского Союза на Западе и явилось очевидной победой западного мира в борьбе против невиданного научного и промышленного грабежа, которым всегда занимался СССР.

Не будет преувеличением сказать, что в истории борьбы с советским шпионажем теперь существуют периоды "до" и "после" дела "Фэарвелл".

Нужно отдать должное УОТ: контрразведка с 1981 года скрупулезно трудилась над созданием этого досье, остававшегося до сегодняшнего дня секретным. Вспомним, однако, каким нападкам подвергалась эта служба в тот период времени. Но именно УОТ, представленное после мая 1981 года как учреждение чрезвычайно опасное, о роспуске которого тогда поговаривали многие, дало в руки новым руководителям великолепный инструмент для восстановления престижа в западном мире. Благодаря УОТ социалистические власти получили в свое распоряжение сильнейшие козыри, позволившие значительно упрочить позиции Франции по отношению к Вашингтону и в конечном счете установить особо тесные связи с Соединенными Штатами в рамках Атлантического союза.

Поначалу даже название "Фэарвелл" держалось в полном секрете. Только несколько государственных деятелей Франции и руководители некоторых западных держав знали об этом кодовом названии и о том, что под ним скрывалось. В 1985 году некоторые детали досье просочились во французскую прессу ("Монд" за 30 марта и "Пуэн" за 8 апреля). Однако главное, то есть масштаб сделанных в досье "Фэарвелл" разоблачений, осталось за семью печатями. Эта утечка данных была, без сомнения, организована в высших эшелонах власти с целью маскировки нового предприятия, при удачном завершении которого мог быть образован источник информации в самом сердце руководства Коммунистической партии Советского Союза. Впрочем, это другая история, о которой еще не пришло время рассказывать.