КГБ во Франции - Тьерри Вольтон

Владелец издательства "Нагар", выпускающего "Европейский бюллетень", Константин Драган постоянно выступал в роли горячего борца за европейский союз, который включал бы и страны по ту сторону "железного занавеса". В 1967 году он основал Европейский фонд Драгана, обосновавшийся в Милане и имевший целью пропагандировать идею "соглашения о создании европейского культурного сообщества". Его начинание получило поддержку многих политических деятелей, среди которых был Эдмон Жискар д'Эстэн, отец бывшего президента республики. В почетном совете фонда, его морального гаранта, объединявшего политических деятелей, послов, ученых из многих стран мира (среди которых Румыния – единственное социалистическое государство), в 1981 году занимал место в качестве представителя Франции Оливье Жискар д'Эстэн, брат бывшего президента.

Являясь очень состоятельным человеком, Константин Драган, вероятно, не нуждался в субсидиях из Бухареста для финансирования своих замыслов, в реализацию которых и так вкладывались средства из прибылей от торговли между Востоком и Западом. Без всякого сомнения, румынские власти благосклонно смотрели на культурные инициативы Драгана. В большинстве его опубликованных произведений подогревались националистические чувства, особенно когда речь шла о "венгерской угрозе" Трансильвании, что полностью отвечало желаниям Чаушеску.

Чтобы лучше пропагандировать свои идеи, Драган в 1984 году баллотировался от Италии в Европарламент. Но потерпел неудачу.

Густаву Порде во Франции повезло больше: он был избран в Страсбурге от партии Жана Мари Ле Пена. Его случай одновременно и более прост, и более сложен, чем случайДрагана, с которым Пордя поддерживал связь. Более прост, так как в отличие от своего соотечественника (Пордя тоже румынский эмигрант, получивший французское гражданство в 1983 году) европейский депутат от Национального фронта не имел официальных связей с Бухарестом. Напротив, бывший румынский дипломат, он оставил службу в 1947 году после высылки короля Михая, не желая работать на коммунистический режим. Получив убежище во Франции, Пордя стал противником Чаушеску, что и соблазнило Жана Мари Ле Пена, который мечтал иметь в своем списке кандидатов в Европарламент эмигранта-антикоммуниста из Восточной Европы. Однако стоит присмотреться ко всему этому повнимательнее, как картина приобретает иной оттенок.

До своего избрания Густав Пордя ни разу официально не высказался против Чаушеску. Его имени не найти ни в одной газете, манифесте или петиции, в которых столько раз клеймились безумства румынского президента или выражался протест против бессчетных случаев нарушения прав человека в Румынии. Зато статьи, подписанные его именем, неоднократно появлялись в газетах и журналах, финансируемых Бухарестом. Он поддерживал националистические идеи, хорошо знакомые румынской пропаганде. Известно также, что по меньшей мере один раз он присутствовал на обеде в посольстве Румынии в Париже.

После своего избрания депутат от Национального фронта проявил в Страсбурге чрезвычайную активность, выступая с предложениями по… Трансильвании.

ГЛАВА 5. ДЕЛО "ФЭАРВЕЛЛ"

Научный и промышленный шпионаж

Акт I: Оттава, июль 1981 года

Франсуа Миттеран впервые принял участие в канадской столице во встрече на высшем уровне глав семи наиболее индустриально развитых стран западного мира. Собравшиеся с любопытством, а некоторые и с недоверием смотрели на только что избранного президента от социалистической партии" Недоверие сквозило и во взгляде Рональда Рейгана. Месяц назад американский президент выразил свое отрицательное отношение к включению во французское правительство четырех министров-коммунистов. "Тон и содержание союзнических отношений серьезно изменяются вследствие вхождения в это правительство, равно как и в любое другое правительство наших западноевропейских союзников, коммунистов", – говорилось в заявлении госдепартамента США на следующий день после происшедших назначений. Принятый в тот же день в Елисейском дворце вице-президент Джордж Буш дипломатично выразил неодобрение США. На этой встрече французский президент выглядел нерадивым учеником или даже паршивой овцой в стаде.

Однако двое суток спустя подозрительность уступила место признательности. Рональд Рейган полностью пересмотрел свое отношение к Франсуа Миттерану. Что за чудо? Неужели американский президент был настолько поражен правильностью избранной Францией политики? Сумел ли французский президент, адвокат по образованию, настолько хорошо защитить социалистический выбор Франции, что ему удалось переубедить своего самого решительного критика? Ничего подобного не произошло. Главы обоих государств остались на своих позициях.

На самом деле за эти два дня произошло важнейшее событие. Событие, совершенно изменившее отношение Рейгана к Миттерану и к Франции. Событие, после которого мгновенно переменился тон Вашингтона, рассеялись легким туманом все тревоги американцев, а франко-американские отношения значительно улучшились, несмотря на оставшиеся политические разногласия.

Что же произошло в Оттаве?

Ничего особенного: вполне банальная беседа с глазу на глаз между Рейганом и Миттераном. Но именно после этого все и переменилось. Франсуа Миттеран преследовал вполне определенную цель. Не для оправдания нужна была ему эта встреча, но для того, чтобы преподнести американскому президенту бесценный подарок: "Фэарвелл", сверхсекретное досье, о существовании и содержании которого знали в то время только пять человек во Франции.

Рейган обескуражен. Он мгновенно оценил значимость полученной информации и горячо поблагодарил главу французского государства. В результате между двумя политическими деятелями зародились сердечные отношения. Досье "Фэарвелл" утвердило авторитет Франсуа Миттерана.

Спустя несколько недель личный посланник французского президента – Марсель Шале, директор УОТ, – прибыл в Соединенные Штаты с секретной миссией. Его встреча с вице-президентом Бушем бьша посвящена изучению наиболее важных данных из досье "Фэарвелл". Бывший директор ЦРУ, Джордж Буш, еще в большей степени, чем Рональд Рейган, осознал чрезвычайную важность представленных Марселем Шале документов.

Акт II: Париж, апрель 1983 года

Произошла беспрецедентная чистка: 47 советских "дипломатов" в течение нескольких часов выдворены из страны. Подобная мера, единственная за всю историю отношений между Францией и СССР, была одобрена на исключительно высоком уровне – самим президентом республики.

Когда Франсуа Миттеран подписывал распоряжение о высылке за несколько дней до события, на его столе лежали два дополнительных досье, в которых раскрывалась систематическая деятельность КГБ и ГРУ, направленная на подрыв жизненных интересов Франции.

Первое досье было передано в Елисейский дворец с Кэ д'Орсэ в середине января 1983 года. В номере журнала "Пуэн" за 8 апреля 1985 года я опубликовал статью, посвященную этому документу. Вот вкратце его содержание.

Ночью 11 января 1983 года в министерство иностранных дел поступил телекс из посольства Франции в Москве. Только глава кабинета министров и сам министр, в то время Клод Шейсон, ознакомились с его содержанием, прежде чем передать президенту. В телексе сообщалось о поразительном открытии, сделанном тогда в посольстве Франции начальником службы кодирования. В послании, подписанном Жаном Пьером Массе, первым советником посольства, в частности, говорилось: "Во время ремонта телекса было обнаружено, что в корпусе одного из конденсаторов содержится сложное электронное устройство, предназначенное, по всей видимости, для передачи во внешнюю электросеть телеграфной информации". В документе далее уточнялось, что аналогичные электронные устройства найдены во всех телексах, использовавшихся посольством для связи с Парижем.

Новость была просто ошеломляющей: таким образом со дня установки первого телекса в октябре 1976 года вплоть до 11 января 1983 года КГБ получал информацию обо всех дипломатических посланиях, принимавшихся и отсылавшихся посольством Франции в Москве, включая самые секретные.

Два лишних проводка, обнаруженные в конденсаторах, были напрямую подсоединены к электросети. Силовой кабель телекса, следовательно, являлся носителем тока к внешней цепи и передавал информацию в здание КГБ в Москве. Система функционировала в точности как "бретелька" для прослушивания телефонных разговоров. Подключение к конденсатору позволяло перехватывать телексы до шифровки, практически не поддающейся прочтению. В результате советские спецслужбы могли получать "чистые" тексты.

КГБ добился подобного технического успеха благодаря не столько своим способностям, сколько небрежности службы безопасности французского министерства иностранных дел.