Пётр и Павел. 1957 год - Сергей Десницкий

– Почему?.. Зачем?.. Ничего не понимаю… Я с ней двадцать лет не общался… И Зиночку она совсем не знала… Они даже знакомы не были…

Стоны и взвизги лестницы дали друзьям понять, что трансляция концерта закончилась и тётя Ляля возвращается домой.

– Не понимаю, как мы раньше без телевизора обходились? – пробасила она прямо с порога. – Ничего не знали, ничего не видели!.. Ужас!

– Кто хотел, тот знал и видел, – отпарировал ей племянник.

– Да?!.. Тогда скажи мне, как бы я без телевизора узнала, что есть такой замечательный… рассказчик Андроников?.. А?!.. Как бы?..

– Книжки надо читать. Твой Андроников, между прочим, не одну книжку написал. А ты и не знала?.. Могу дать почитать, если хочешь?..

– Не надо. Я лучше на него живого посмотрю и живое слово услышу. А книжки сам читай!.. Читатель!..

Как это всё было до боли знакомо Павлу Петровичу!.. Тётка и племянник беззаветно любили друг друга, но не могли отказать себе в том, чтобы не подколоть дружка дружку, не поспорить.

– Ладно, вы можете всю ночь лясы точить, а мне завтра с утра в поликлинику надо: анализы сдавать, так что я к себе пойду. Спать ложиться будете, со стола уберите, – и, уже уходя за перегородку в свой закуток, спросила. – Николаша, у тебя верёвочки не найдётся?

– Зачем тебе?

– Ну, и зануда же ты, Николай!.. "Зачем"?.. Не надо было бы, не попросила бы.

– Я потому спросил, чтобы знать, какая верёвочка тебя устроит. Шпагат? Канат? А, может быть, трос?.. Откуда я знаю.

– Обыкновенная бечёвка. Сантиметров тридцать-сорок, – Ляля начала терять терпение.

– Ложись спать. Я на комоде оставлю. Или у тебя горит, и верёвочка в сей момент нужна?

– Оставь на комоде. Представь себе, Павлик, сколько лет я с этим занудой под одной крышей живу и ещё с ума не сошла. Тебе не кажется это странным?

– По-моему, если вас разлучить, вы тут же оба с ума сойдёте. Вам друг без друга никак нельзя, – смеясь, ответил Павел.

– И то верно… Ну, спокойной ночи, мальчишки…

И она ушла к себе.

А на антресолях бывшего дома купца Абросимова ещё долго горел свет. Друзья никак не могли наговориться.

24

Алексей Иванович проснулся оттого, что почувствовал – кто-то разглядывает его, спящего. Уставился и пристально, не отрываясь смотрит. С трудом разлепил глаза и увидел… склонённое над собой лицо Серёжки.

– Ты, папа, спи… Спи… Я только одеяло тебе поправил… Совсем на пол сползло.

– Который теперь час? – Богомолов никак не мог обрести ощущения реальности происходящего.

– Половина восьмого.

– А ты почему не спишь?

Серёжка улыбнулся.

– Так мне же в школу надо, сегодня понедельник. Забыл?

– Понедельник?.. Ну, да, конечно… А мама спит?

– Мама уже с полчаса, как на работу ушла. У неё сегодня дежурство.

– Мне ничего не передавала?

– Вот, записку оставила – и он протянул Алексею Ивановичу листок бумаги, вырванный из школьной тетради и сложенный пополам. – Ты, пап, вставай потихоньку, а я пока завтрак приготовлю.

– А школа?

– Успею тысячу раз. Мне через сорок минут выходить. Ты, папа, утром что больше любишь, кофе или чай?

– Честно скажу, я от кофе отвык. У нас в деревне как-то не принято его пить.

– А мама по пять-шесть чашек за день выпивает. Говорит, без кофе погибла бы, – и, выходя из комнаты, уточнил. – Значит, чай?

– Значит, чай…

Сияющий Серёжка выскочил за дверь. Алексей Иванович развернул записку Натальи.

" Богомолов! Не подумай, что я напрашиваюсь, но очень прошу тебя: не исчезай. Нам с тобой договорить надо. Я сутки дежурю, поэтому домой приду завтра утром. Если будет что-нибудь срочное, найдёшь меня на станции "Скорой" в Склифе. Серёжка тебе подскажет. Думаю, вы с ним сами обо всём договоритесь. Хозяйничайте без меня. Наталья".

Да!.. Положеньице!.. Голова у Алексея Ивановича шла кругом!.. Ещё вчера он был старым, бездетным вдовцом, а сейчас… Новая привязанность его – Галина – ждала в Дальних Ключах. Старая любовь – Наталья – в Москве объявилась. И уж, конечно, чего он менее всего ожидал: в один день взрослым сыном обзавёлся. Отцом стал!..

Как весь этот клубок распутать, он не представлял.

Холодный душ – вот, что сможет привести его в чувство!.. Подставив тело под ледяные струи, Богомолов чувствовал, как вялость и апатия покидают его, и на смену им приходит привычное ощущение звенящей бодрости. Докрасна растеревшись махровым полотенцем, он вышел из ванной совсем другим человеком.

Всё в руках Господних. Как Он распорядится, так тому и быть.

– Пап!.. – раздался из кухни Серёжкин клич. – Завтрак готов!

Стол был накрыт, и невооружённым глазом можно было заметить, как сын старается, хочет угодить такому долгожданному отцу.

– Ты как, пап, к омлету относишься? – робко спросил он. – Я с сыром сделал.

Богомолов рассмеялся:

– К омлету?.. С огромным уважением отношусь, Серёжа. Только у нас, в Дальних Ключах, его болтушкой называют.

– Значит, я "болтушку" с сыром сделал. Попробуй, – и когда Алексей Иванович отправил первый кусок в рот, спросил: – Ну, как?

– Очень вкусно, – похвалил Богомолов. – Молодец!

Серёжка расцвёл от удовольствия.

– У меня сегодня шесть уроков, я ровно в два часа заканчиваю. Как мы с тобой сговоримся? Вот ключ, – он положил на стол массивный ключ от входной двери. – Если уйдёшь из дому, соседке из пятой квартиры оставь. Бабе Клаве. Мы с мамой всегда так делаем. А я из школы вернусь и стану тебя ждать. Как тебе мой план?

– Замечательный план, Серёжа! – он пригубил горячий чай из хрустального стакана в серебряном подстаканнике. – А где твоя школа находится?

– На улице Станиславского. Это за Моссоветом первый переулок налево, если к Пушке идти. И по правой стороне – школа № 30. А почему ты спросил?

Алексей Иванович неопределённо пожал плечами.

– Я, может, после уроков тебя встречу… Если ты не возражаешь, конечно.

– Правда?!.. – в правом глазу у мальчишки что-то предательски заискрилось.

– Если хочешь, можем куда-нибудь сходить. Ты давно а Третьяковке не был?

– Уже не помню.

– Вот видишь. А на хорошие картины надо почаще смотреть, чтобы душа не черствела. И хорошую музыку тоже слушать полезно. Наверное, забыл, когда в последний раз консерваторию посещал?

– Я вообще там ни разу не был.

– Ну, это, брат, уже совсем никуда не годится. Надо нам с тобой культурную программу составить. На ближайшие несколько дней. Ты как, не возражаешь?

– Почему?.. Я даже рад буду… – смущённо пробормотал Сергей.

– Значит, договорились. Ну, беги, сын!.. А то в школу опоздаешь…

Сын, счастливый, не ожидавший такого щедрого подарка, вскочил из-за стола.

– До встречи!.. Папа!..

Хлопнула входная дверь, и Богомолов остался в просторной московской квартире один.

Первым делом он позвонил на квартиру Ивана. Трагическим шёпотом Шура доложила ему, что "в дому всё спокойно, но Иван со вчерашнего дня не объявлялся, и она боится, уж не случилось ли с ним чего?" Алексей Иванович попросил передать, когда тот объявится, что сам он будет к вечеру, и повесил трубку. Исчезновение Ивана его не очень обезпокоило: приятель на подобные сюрпризы был большой мастер. Потом убрал со стола, помыл посуду, сложил старенькую скрипучую раскладушку, на которой провёл прошедшую ночь, и… опять уселся на кухонную табуретку. Совершенно потерянный.

Мысли разбегались в разные стороны и никак не хотели дружно собраться в одном месте, а именно – в голове.

С какой целью он приехал в Москву? Никакой конкретной нужды для этой поездки у него не было. Так что же?.. Получается, что он, попросту говоря, сбежал… Куда?.. От кого?.. Дурость несусветная!.. Оправдывать свой поспешный отъезд из Дальних Ключей желанием уберечь себя и Галину от двусмысленности, возникшей в их отношениях, было глупо. Подобное мальчишество ни ему, старику, ни тем более ей совсем не к лицу. Что они, нашкодившие пятиклашки, что ли?.. Тем более, что каждый следующий день, отдаляя его от той странной, фантастической ночи, наполнял сердце всё большей нежностью, благодарностью к Галине: ведь не оттолкнула, не посмеялась над ним, хотя, наверное, могла бы. Она отогрела его оледеневшую душу, подарив мимолётную ласку и ничего взамен для себя не спросив. Милая, добрая, тихая женщина, спасибо тебе.

И когда вчера он признался себе, что поддался внезапному порыву, то горько устыдился минутной слабости и понял, поскольку делать ему в Москве нечего, надо поскорее убираться восвояси. Но то бью вчера, а сегодня?.. Всё в его жизни перевернулось на сто восемьдесят градусов, и сегодня он не мог распоряжаться собой. Вторично сбежать, теперь уже от своего внезапного "отцовства"? Мнимого ли? Настоящего?.. Какая разница?.. Он вспомнил сияющие глаза Серёжки и едва не задохнулся от переполнившей всё его существо любви. Нет, сегодня это была бы не просто слабость, а самое настоящее предательство. На такую подлость он в любом случае не способен. Эх!.. Если бы рядом с ним случилось сейчас оказаться Галине!.. Она, наверняка, поняла бы и дала дельный совет. Как ему её не хватало!..