Гобелен - Фиона Макинтош

Алебардщик стоял совсем рядом, правда, из деликатности повернувшись к двери спиной. Был еще один человек, судя по всему, прислужник. Он как раз подготавливал свечи – налаживал фитильки. Джейн предстояло изловчиться и опустить щеколду, которая крепилась на клочке бечевки. Маневр удался, щеколда опустилась беззвучно, угодила куда надо. Теперь ее можно поднять только изнутри.

– Любезный, – обратилась Джейн к прислужнику. Дрожь в голосе была совершенно натуральная. Оглянулись оба, прислужник и алебардщик. Прислужник поклонился.

– Да, миледи?

– Мой супруг сейчас молится. Он просил не беспокоить его до утра. Дорогу к Господу он отыщет и без свечей.

Прислужник оторопел.

– Его что ж, вовсе не тревожить, миледи? А как же вечерняя трапеза?

– Граф не голоден, – молвила Джейн, дрожа всем телом. – Он просит дать ему спокойно помолиться. В темноте.

Прислужник поклонился.

– Как прикажете, миледи.

Джейн взглянула на алебардщика, тот кивнул, шагнул к двери, преградил вход своим оружием: дескать, никого не пущу, миледи, будьте покойны.

– Благодарю вас обоих. Доброй ночи. Не спешите завтра войти к моему супругу, ибо я не теряю надежды подать прошение о помиловании. В последний раз.

Возле караулки Джейн поджидал Хью.

– Примите мои соболезнования, миледи.

Джейн сделала книксен. Хоть бы скорее выбраться отсюда!

– Дозвольте проводить вас, – продолжал Хью, и Джейн ничего не оставалось, кроме как согласиться. Хью пошел с нею не только до Лейтенантской квартиры, но и до самых ворот, где ждали экипажи, и помог усесться в один из них. Джейн стало жаль простака-йомена. Она надеялась, что ему не придется слишком жестоко расплачиваться за бегство графа.

У ворот она подняла взор на оконце камеры, как бы желая запечатлеть в памяти эту малость, и с чувством произнесла:

– Милый Хью, Господь наградит вас за вашу доброту!

Йомен поклонился.

– Трогай! – велел он вознице.

Лошади рванули с места. «Интересно, когда обнаружится исчезновение графа?» – подумала Джейн и поймала себя на странном желании – стать мухой, влететь в камеру и посмотреть на реакцию йоменов.

Глава 26

Хэппи-энды по душе всем без исключения; что касается Эллен, она вполне поверила: Уилл Максвелл непременно очнется. Стиснув руку его матери, Эллен шепнула:

– Ну вот, миссис Максвелл, мы его отключили от аппарата жизнеобеспечения. Ваш храбрый мальчик теперь все делает сам.

Действительно, больничная палата выглядела гораздо позитивнее. Из приборов оставались только монитор, фиксировавший пульс пациента, капельница и пакет, прикрепленный к койке. Новому человеку Уилл показался бы просто спящим. Он дышал глубоко и ровно, выражение лица было безмятежное, но с некоторых пор к безмятежности прибавилась сосредоточенность. Эллен знала такие лица, наблюдала у других пациентов. Приходящие в себя коматозники обычно выглядят так, будто уже вынырнули из небытия.

Никогда еще Эллен не была так счастлива. Она не скрывала своего настроя и надеялась только, что будет первой, кого увидит Уилл, открыв глаза. Конечно, медсестре не пристали такие мысли, но что поделаешь? В течение долгих ночных дежурств Эллен особое внимание уделяла Уиллу Максвеллу. Стоит ли удивляться, что в ее сердце зародились особые, опасные чувства? Восхищение красавцем американцем, во цвете лет принявшим такой удар, Эллен до сих пор успешно маскировала, но с каждым часом влюбленность ее усиливалась. Эллен думать забыла про перспективу побывать в Штатах; пусть накроется ее отпуск, пусть Уилл очнется в Лондоне; услышать бы его голос, и больше ничего не надо. Кто знает, быть может, когда Уилл окрепнет, они вместе попьют чаю, и у него будет возможность как следует поблагодарить Эллен за заботу. Она улыбнулась при этой мысли. Ах да, конечно, – в природе есть некая Джейн, невеста прекрасного коматозника; в природе, но не в мечтах Эллен. Это ее мечты, она там хозяйка – и не пустит к себе никого, кроме Уилла. Эллен кашлянула, спустилась с небес на землю. Губы Уилла шевелились, глазные яблоки двигались под сомкнутыми веками. Эти движения, пусть редкие, были менее «рефлекторными», а весь облик утратил вялую расслабленность, свойственную «овощам». Определенно, сознание Уилла просыпалось.

Диана Максвелл скривилась, собралась заплакать; Эллен знала – это слезы облегчения и счастья. Отчаяние сдавало позиции. Эллен взглянула на мистера Максвелла. За эти дни она прониклась уважением к этому человеку. Он был груб, но Эллен научилась общаться с ним, не обижаясь на резкости. Накануне вечером Джон Максвелл посмотрел ей прямо в глаза и с чувством извинился за свое поведение.

– Вряд ли вы, Эллен, сумеете меня простить, да и ваши коллеги тоже, – сказал Максвелл. – Мне очень стыдно. Вы все силы положили, чтобы мой сын очнулся.

Особенно Эллен переменилась к Максвеллу, когда он впервые за все время проявил теплые чувства к жене. Сейчас Максвелл шагнул к Диане, крепко обнял ее.

– Он возвращается, дорогая моя! Держись, не теряй надежды.

– Верно, мистер Максвелл, он приходит в сознание, – не утерпела Эллен. – Вы вырастили крепкого парня, миссис Максвелл. Он прокладывает себе дорогу домой. Посмотрите, как он красив! – добавила Эллен с восторгом, не желая думать о возможных страшных последствиях травмы.

Диана Максвелл, в отличие от Эллен, помнила про последствия.

– Я очень волнуюсь за его разум, – пролепетала она. – Не могу представить сына беспомощным.

– Еще вчера мы боялись, что он больше не сможет сам дышать. Погляди на него сейчас! – вразумил жену мистер Максвелл. – Мы справимся, Диана, лишь бы только наш сын очнулся, лишь бы открыл глаза!

Однако Максвелл испуганно взглянул на Эллен – вдруг сболтнул лишнего?

Эллен ободряюще кивнула.

– Вам обоим нужно отдохнуть. У меня сегодня ночное дежурство, а вы знаете, что Уилл – мой любимый пациент. Я просижу с ним всю ночь, – пообещала Эллен, улыбнувшись Диане.

Миссис Максвелл сглотнула комок, невесело рассмеялась и погладила руку мужа.

– Спасибо вам, деточка. Мне кажется, вы для нашего сына – просто ангел-хранитель.

Эллен понравились эти слова.

– Про Джейн что-нибудь слышно?

– Мы каждую минуту ждем вестей, – отвечал Джон Максвелл.

* * *

Джейн прислонилась к кожаной обивке экипажа, отгородившись от всего и всех, даже от уличных звуков. Кровь Уинифред пульсировала с такой силой, что у Джейн разболелась голова. От стука в висках ломило уши, ныло сердце. Невидящим взглядом Джейн уставилась прямо перед собой. До сих пор в сознании не укладывалось, что они провернули этакое дело. И вдобавок каждому участнику заговора удалось скрыться тихо, не будучи ни замеченным, ни раненным.

Лихорадка Уинифред прогрессировала по мере того, как ее тело удалялось от мрачной крепости. Клацанье «хозяйских» зубов не способствовало тому, чтобы Джейн успокоилась; впрочем, она до сих пор пребывала в состоянии эйфории. Детская наивность, даже комичность плана сработала!

«Все закончено, да?» – мысленно спросила Джейн.

«Нет, пока не все, – последовал ответ. – Завтра состоится казнь. Нужно пережить этот день, нужно спрятать Уильяма, обеспечить ему полную безопасность».

«Полную безопасность?»

«Она возможна только за пределами Англии».

«В Шотландии?»

«Нет, в Европе. Там, где нас защитит католическая церковь».

Джейн отдалась потоку мыслей. Лишь теперь она поняла, что сама страшно рискует. Если Уильям Максвелл окажется в безопасности, то и Уиллу ничто не будет угрожать; по крайней мере, так обещал Робин. Но что же насчет самой Джейн? Она по-прежнему в чужом теле, неприкаянная. Как ей спастись? Как вернуться в свое тело?

Экипаж остановился возле дома на Дьюк-стрит, навстречу Джейн выскочили сияющие миссис Миллс и миссис Морган.

– Дорогая, вы были великолепны! – защебетала миссис Морган прямо в ухо Уинифред, чтобы не вызывать лишних подозрений возницы.

Джейн пригласили в дом, хотя знали: она не останется. Миссис Миллс уже распорядилась упаковать вещи графини.

– Вот, милая моя, возьмите, – сказала она, вручая Джейн записку. – Портшез ждет. Дайте носильщикам этот адрес. Не называйте своего имени. Я велела им стать за углом, так что они не увидят, из какого дома вы вышли.

Джейн обняла подруг.

– Не знаю, как вас благодарить, родные мои!

– Нам достаточно нездешнего света, каким сияет ваше лицо, – заверила миссис Миллс. – Ступайте, дорогая, не медлите. Не показывайтесь на улицах. Нужно переждать. Сесилия сейчас с графом.

Джейн еще раз обняла обеих дам.

– Обнимите за меня вашего доброго супруга, миссис Миллс. Обязательно напишу, когда мы с Уильямом мало-мальски устроимся.

Подруги проводили Джейн до дверей, и через несколько минут она уже качалась в портшезе, на сей раз направляясь в лондонские трущобы. Путь лежал через Смитфилд, по Байворд-стрит, на которую бросал тень зловещий Тауэр.