Созданный монстр (СИ) - "Liziel"

То ли из-за бессонной ночи, то ли от реакции генерала майор помрачнел еще больше. Хмуро глядя на разминающего конечности механоида он ответил тоном, каким обычно выносят приговоры, а не отвечают на простые вопросы.

— Готовится.

ТИС-512 удивленно отметил в своей системе разблокировку и не преминул оглядеться по сторонам. Остальные члены его звена тоже поочередно вышли из стазиса, но шевелиться не спешили. Мало ли какая очередная проверка. Может, не стоит так демонстративно проявлять самостоятельность?

За попытку сделать лишний шаг раньше срока могут ударить разрядом по кристаллу. Это — боль. За агрессию — отправить в лабораторию на доработку. Это — страх. За преднамеренное причинение ущерба, повлекшую гибель персонала — разберут на запчасти. А это… смерть.

Пятьсот двенадцатый хорошо усвоил, что случается со всеми «непослушными». Это здесь, за стенами конструкторского отдела считают, что все проблемы происходят из-за сбоев программы. И что их металлическую братию можно просто так взять и сдать на доработку. Но никто не имеет даже малейшего представления, что с ними делают на этой «доработке» и какими способами устраивают «перепрошивку личности».

Ко всему можно привыкнуть, но не со всем можно свыкнуться.

Пятьсот двенадцатый так и не свыкся. Более того, он не позволял себе принять нынешнее состояние как должное. Терпел, молчал, изображал послушание, но всегда пользовался малейшим случаем, чтобы напомнить себе о своей самостоятельности.

Поэтому сейчас, даже вопреки страхам ТИС позволил себе хотя бы осмотреться. Ангар, звено, корабль в космосе и странный жуткий тип в углу. Такой же, как они или просто машина?

Устроив себе полезную проверку систем и шевеля лопастями, пятьсот двенадцатый попробовал, как привык, отправить новичку короткий сигнал. Своеобразный пинг на специфической непрослеживаемой частоте.

«Эй? Ты там живой?»

В ответ тишина.

Механоид в тяжелой побитой броне молчал или оставался глух к попыткам с ним связаться. Тогда ТИС воспользовался случаем и попытался отсканировать доставшегося ему боевого напарника. Броня, броня, много брони, еще больше оружия и еще тяжелее двигатели… Серийные номера, маркировки, часть обновлений, а что-то вообще не нашлось в личной базе данных ТИСа и было признано «устаревшим».

«Эй ты, древность?»

Второй пинг тоже ушел в пустоту. Будь они не на корабле, а где-нибудь на полигоне, пятьсот двенадцатый просто пнул бы машину лапой. Чтобы гарантированно по реакции убедиться, что от нее ожидать. Но сейчас, пока словесной команды шевелиться не дали, он мог рассчитывать только на еще один пинг.

«Эй! Гора доисторического хлама! Ты меня слышишь?»

Вместо ответа ТИС резко почуял, как все внимание МЕГа сфокусировалось на нем. Тяжелое, давящее и сканирующее до последней запчасти. После чего пробирающее до ужаса, словно его взяли на прицел. А потом личная система разразилась волной предупреждающих сигналов. Его буквально взяли на прицел! И если бы не ангар…

«Всё! Хорош! Уймись! Я только хотел проверить!»

Невидимый и нефиксируемый ни кем маркер прицела еще какое-то время держался на ТИСе, а затем изволил угаснуть. Система перестала верещать паникой, но пятьсот двенадцатый еще некоторое время соображал, что это было.

МЕГ буравил его тяжелым взглядом. Не поворачивая головы, не вращая бесполезными светокристаллами. Круговых камер и сенсоров было достаточно, чтобы следить за каждым посторонним движением в поле досягаемости. Оценивать каждый неучтенный сигнал и перехватывать любой всплеск чужой эмоциональности.

Сто четырнадцатый редко фокусировал свое внимание на ком-то. Обычно это слишком хорошо ощущалось всякими чувствительными личностями. МЕГ старался следить за всем происходящим вокруг всегда. Даже в моменты отключения его кристалл улавливал фоновое настроение окружающих и понимал, что происходит. Да, с трудом и распознавать чужую речь дословно удавалось не сразу. Но он учился. Постоянно. Чтобы знать, что замышляют остальные, пока он находится в стазисе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И теперь у МЕГа всё получалось безупречно. Он помнил все слова майора и генерала дословно. Нужно было только немного времени, чтобы в разблокированном состоянии собрать пакет данных в осмысленную речь. И если генерал по его личной оценке считался удовлетворительным и удобным, то майора очень хотелось уничтожить. Даже не пристрелить. Нет… Это было бы слишком щедро для него. Пулю в лоб еще нужно заслужить. Милосердную, быструю и мгновенную. Такую, чтобы при смерти объект внимания не успел ни опозориться, ни обосраться, ни завизжать, как конченный истерик, портя свою бесценную репутацию перед вторым по значимости после рождения главным событием своего существования. Перед смертью.

По мнению МЕГа майор был достоин исключительно участи своих подопечных. Его хотелось «разобрать» на запчасти. Где-нибудь на месте, устроив собственную «лабораторию», медленно и поэтапно пробираясь ко внутренностям, отделяя конечности, докапываясь до жизненно важных «элементов» хрупкого, но такого отвратительного существа. МЕГ щедро представлял свои желания ночью, пока их корабль находился в прыжке. Он замечал много раз, как объекты его внимания зачастую ходили потом… подавленные. Это осознание немного грело и доставляло редкое в его состоянии удовольствие. Ради такого чувства хотелось выживать дальше. Оно нравилось МЕГу. В разных вариациях. Удовольствие приходило во время боя, во время уничтожения, во время победы. Или так — во время чужого страха.

Этот новый ТИС боялся. Приятно. Сочно. Старался держать свои эмоции под замком, но все равно пропуская большой фон наружу. Еще немного и его светокристллы начнут зеленеть.

Но пятьсот двенадцатый не был бы собой, если бы позволил панике просто так заполнить сознание. Наоборот, вопреки ожиданиям МЕГа он словно встряхнулся, а потом даже взбодрился. К раздражению сто четырнадцатого.

«Слушай, как тебя там? Нам сейчас вылетать вместе и надо договориться. Мне нужна хорошая репутация, а у вас тут тихо и вроде бы нормально. Я свое отработаю, ребят своих погоняю, а ты только не мешай? Если что, еще с тобой сработаемся. Имя свое помнишь?»

ТИС просто заваливал канал связи непривычным потоком пустой болтовни. Все предыдущие боевые напарники никогда так не общались. Все сигналы отслеживались и фиксировались. Вся координация группой строго сохранялась и сверялась искусственным интеллектом корабля с поставленной задачей. Если случались какие-то отклонения от плана — сообщение мигом отсылалось оператору, и те корректировали цель группы. Тотальный контроль стоял даже на том, что не способны уловить человеческие мозги. Отчего все приказы внутри боевой группы или звена приходилось формулировать четко, и никто никогда не засорял эфир лишним потоком запросов или данных.

И как только весь нынешний разговор проходит мимо операторов? Или это очередная проверка? МЕГ проверил частоту принимаемых сигналов и с удивлением обнаружил, что в общем эфире стоит тишина. С точки зрения людей они даже не общаются. Как? Сто четырнадцатый счел этот способ полезным и взял его заметку.

Пожалуй, этот ТИС стоит внимания. Пусть говорит еще. МЕГ решил, что ему следует тоже научиться подобному общению. А чтобы оценить правильность ответного сигнала, надо проверить его на практике.

«У меня нет имени».

В ответ на фразу мелкий ТИС разразился сумбурным потоком смешанных эмоций. Тут был и восторг, и радость от контакта. И непонимание, пополам с возмущением. Мог бы — даже подскочил на месте, если бы не тотальный контроль.

«Как так нет имени?! Наверняка просто не помнишь. Вон эти оболтусы тоже не помнят, так мы им сами дали новые».

«Мне нечего помнить», — ответил МЕГ все так же, тренируясь со связью и сканируя эфир на всех частотах.

В доступном для его сенсоров диапазоне по-прежнему стояла тишина…

Но как?

«Всем есть что помнить, — показалось, что сигнал был даже окрашен тоской. — Просто они прячут наши воспоминания поглубже. Иногда стирают совсем, а иногда просто блокируют. Я насмотрелся, я знаю. Им так удобно. Мы становимся спокойнее и послушнее. Выполняем команды, как верные твари. Хуже прислуги, как инструменты. Ты что? Тоже считаешь, что мы были созданы? Нет. Мы были всего лишь сделаны».