Созданный монстр (СИ) - "Liziel"

Тусклое освещение все так же создавало на телах механоидов жуткие тени. А застывшие тела, казалось, могут вот-вот зашевелиться и выйти из сгорбленных поз. Страшная вообще-то картина для неподготовленного зрителя. Особенно если знать, что это не просто скафандры, которые оживают только с оператором внутри, а сложные роботы, удерживаемые в стазисе только около своей стойки.

Джареф Кенси дошел до МЕГа и поднял взгляд на его потухшие деактивированные глаза. Сколько раз он не смотрел на металлическую маску этой машины, а она всегда вызывала у него оторопь. Где-то говорили, что все машины, класса МЕГ уникальные на рожи. Один из штабистов конструкторского отдела обмолвился много лет назад, будто эти маски со временем могут меняться. Дескать, механоиды иногда могут себя модернизировать по мелочам. Полиаркон… что уж тут говорить. Тут настроят, здесь подтянут, там прикроют неудобные для себя щели. В зависимости от выбранной стилистики боя у машин могли различаться даже аэродинамические характеристики. А если улучшения требовала внутренняя начинка, то машины спокойно могли оформить этот запрос техникам.

Все эти «правила пользования» механоидом Кенси получил при первом общении с конструкторским отделом и старался всегда удовлетворять потребности своего любимца. Благо, ему самому ничего не надо было для этого делать. Всего лишь перенаправлять запрос в отдел, откуда МЕГу присылали необходимые детали.

На редкость удобно!

Было.

Теперь же, оказывается, в отделе вообще отказались выпускать новое оборудование и броню специально под этот класс. И как теперь они прикажут его обслуживать и ремонтировать? Спецклеем, эпоксидкой и разбодяженным полиарконом, который отвалится как дешевая пломба?

Кенси не знал, что теперь ему делать с гениальной машиной. Он очень хотел, чтобы МЕГ развивался и радовал его успехами дальше. Сколько сил было в него вложено. Сколько нервов потрачено… В последние годы генерал иногда чуть ли не вымаливал для своего подопечного новые двигатели, а потом хватался за сердце, когда его «бесценный» механоид терялся в плазменных взрывах. Казалось в последний раз.

Генерал прекрасно отдавал себе отчет, что своими операциями, действиями, приказами и уступками в улучшениях сильно изменил механоида за время службы. Какой бы искусственный интеллект в нем не стоял, но Кенси своими глазами видел, что МЕГ учится. С каждым боем и предоставленным правом на убийство.

Он мог только надеяться, что всеми оказанными «услугами» он и «Белый шторм» заслужил у механоида лояльность. И то недавнее самостоятельное возвращение МЕГа к нему на борт было ни чем иным, как демонстрацией этого отношения.

А за пренебрежительное обращение майора Кенси было стыдно. Противно осознавать, но ничего он поделать с ним не мог. Ни заткнуть, ни выпроводить, ни надавить слишком сильно. Хоть этот тип и стоял ниже Кенси по званию, но права его распространялись куда шире. Не хватало еще обидеть этого штабиста чем-нибудь… С него станется вызвать после себя особистов. А этим потом доказывай, не доказывай, все равно найдут к чему придраться. Работа у них такая.

Нет уж. Нахрен таких гостей. И лучше на чужой.

— Надеюсь, мы с тобой не привлечем сомнительного внимания, — пробубнил Кенси себе под нос, лучше многих других представляя, чем оканчиваются подобные визиты.

Всегда есть вторая эскадра особого назначения. Как невидимая тень, как эхо, которое вечно преследует, и может ударить в спину и устранить. Стоит только немного сойти с пути, оступиться и показаться «ненадежным».

— Мы же все хотим выжить, не так ли… — еще тише добавил Кенси, — а в одиночку в пустом космосе не на что рассчитывать.

Генерал никогда ранее не замечал за собой излишней сентиментальности и порывов к одушевлению боевых машин. Наоборот, ранее для него все подобные экземпляры были лишь вещами, расходным материалом, который не жаль пустить в утиль. На МЕГе устоявшаяся привычка дала сбой. Слишком старательно и упорно выглядели все попытки механоида выжить в боевых условиях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В какой момент его интеллект так изменился по сравнению с остальными? Где и когда на множествах испытаний на полигонах сто четырнадцатый стал… иным? Может ли искусственный интеллект копировать поведения человека? И может ли он захотеть выживать?

Утверждалось, что стремление к выживанию закладывают в их начинку, как базовый инстинкт. Но через эскадру Джарефа Кенси прошло множество машин, которые гибли словно обыкновенные боты под прицелом. Некоторые даже не пытались как-то уворачиваться и уходить с линии огня. Ошибка программы? Или сбой основного инстинкта? Почему МЕГ в отличие от них в критические моменты словно пробуждал в себе новые силы, менял поведение и действовал… из ярости?

Почему он хотел выжить и вернуться, а остальные нет?

Дело не в мастерстве пилотирования. И не в тактике ведения боя. Такие программы закладывают в механоидов одинаково, а во время сражения они способны обмениваться тысячами команд за кратчайший срок. Они способны действовать как единый рой при необходимости. Слаженно, четко, мгновенно корректируя свой курс и соображая быстрее любой группы людей.

Тогда почему из всей массы механоидов дожил до этого момента только один?

Кенси не знал. А начать узнавать и копать дополнительную информацию боялся. Рокконианский генерал стал хорошим примером того, что слишком любопытным на флоте не место. Что поделать… система нынче такая. Ей не нужны умные. Ей нужны покорные.

Генерал подошел вплотную к ноге механоида и положил ладонь на щербатую от боев пластину брони. На миг ему показалось, что его спину прожгло чье-то внимание, но, обернувшись, он не увидел в ангаре никого.

— Держись, — сказал Кенси больше самому себе.

После чего, похлопав ладонью по броне, развернулся и ушел не оглядываясь. Лишь выйдя за двери почувствовав, как тяжелое давящее внимание прошло.

Утро.

Объект: МЕГ-114.

Статус: Активирован.

Загрузка систем. Обновление данных. Активация сенсорного массива. Анализ внешней среды.

Разблокировка.

«Наконец-то…»

Скрытая от камер наблюдения металлическая суставная ладонь с режущей кромкой на пальцах медленно сомкнулась и замерла. Больше МЕГ-114 не произвел ни движения.

— Для чего такие эксперименты, генерал? — майор из конструкторского отдела подозрительно смотрел на мониторы, куда выводилась картинка с камер наблюдения в ангаре. — Обычно мы не выводим наши машины из стазиса раньше, чем они подтвердят принятое задание.

— Хочу проверить ваших новичков на самостоятельность, — ответил плохо выспавшийся, а оттого еще более раздраженный Джареф Кенси.

— И чего же вы от них ожидаете? — скептически спросил майор. — Рандомных движений? Хождения по ангару? Девиантного поведения?

Генерал вместе с присланным ему штабистом находились на мостике, откуда предполагалось дальнейшее управление боевой операцией. За механоидами помогали наблюдать развешанные по ангару обычные камеры и датчики состояния. Чего Кенси хотел добиться своим экспериментом, он сам плохо представлял. Но в любом действии ему хотелось найти подвох и выставить разрекламированных ТИСов непригодными для его задач. Но пока прицепиться было не к чему. Так казалось Кенси по тому, что он видел.

— Я ожидаю любой реакции, — ответил командир «Белого шторма».

— Это машины. О какой реакции может идти речь! — возмутился майор, аккуратно потирая мешки под глазами и старательно пытаясь проснуться. Судя по виду, цинтеррианец словно бы вообще не спал всю ночь.

— А это что? — вдруг взбодрился и указал пальцем на ТИСа генерал.

— А это базовая проверка всех систем при имеющемся времени ожидания, — тут же мрачно выкрутился майор, словно Кенси спросил его о какой-то элементарщине.

— И что делает ваш ТИС? Какой он там по номеру? Пятьсот двенадцатый?

Генерал небрежно сверился с подписью на стойке и продолжил скептически наблюдать, как получивший свободу механоид поочередно стал проверять элементы брони и шевелить лопастями и закрылками.