Влюбись в меня под музыку - Тори Майрон

упорно извиняться перед ней!

Не дождавшись ответа, грубо отпускает меня. Я вновь оказываюсь на полу весь в крови и с мучительной пульсацией в лице. Но всё равно улыбаюсь от уха до уха, краем здорового глаза видя, как Остин закидывает визжащую «сестрёнку» на своё плечо и в темпе направляется к выходу.

Кого-то стопроцентно сегодня ждёт бурная ночь.

– Не забудьте поблагодарить меня потом! – выкрикиваю я ему в спину и закашливаюсь от боли, но её опять становится недостаточно. Перед взором вновь появляется образ моего ангела, а всё нутро истошно вопит, чтобы я немедленно отодрал себя от пола, выбрался из этого шумного столпотворения, глазеющего на меня с ужасом, и оказался рядом с ней.

Но я не сделаю этого. Не сделаю. Не сделаю…

Я должен сдержаться.

Ради Мили. Должен.

Глава 42

Марк

Я честно старался. Целых два бесконечных дня после тусовки Логана я отвлекал себя, как мог, лишь бы не поехать к Мили перед тем, как навсегда покинуть Рокфорд.

Я проспал до полудня, собрал сумку для моего путешествия, организовал перевозку инструментов в детдом и навестил маму, хотя лучше бы этого не делал. Она как увидела мою сине-бордовую физиономию, так сразу в слёзы. Еле успокоить получилось, а потом, когда настало время прощаться, она опять разревелась.

– Держи, – мама пихает мне в руки стопку купюр, но я тут же возвращаю её обратно.

– Мне не надо.

– Как же не надо? А на что ты жить будешь? Да и где?

– Пока не знаю, но я что-нибудь придумаю. Не переживай.

– Как мне не переживать? Я спать уже которую ночь не могу, всё думаю, как же ты справишься… там… совсем один.

– Не маленький. Справлюсь. Всё, прекращай реветь. В конце концов, я же не на войну ухожу, – обнимаю её крепко-крепко.

Как я уже говорил: на слёзы девок мне всегда было плевать. Но слёзы Мили и мамы — исключение.

– Я позвоню тебе сразу, как осяду где-нибудь. Всё будет хорошо. Не волнуйся за меня, а лучше о себе подумай.

– Да что мне о себе думать? У меня всё хорошо.

– Разве? – отстраняюсь и разглядываю припухшее от слёз лицо мамы. – Я давно уже хотел у тебя спросить…

– О чём?

– Почему ты от него не уходишь?

Мама напрягается на миг, а затем растягивает губы в грустной улыбке.

– Мы больше двадцати лет в браке, Марк.

– И что? Ты же знаешь, что он изменяет тебе со всеми подряд, да и сама уже давным-давно его не любишь. В чём смысл такой жизни?

– Я привыкла. Меня всё устраивает. К тому же мне некуда уходить. Кроме тебя и Гарри у меня никого нет. А жить одной… Нет, не хочу. Да и даже если бы хотела, твой папа ни за что не позволит мне это сделать. У него же вот-вот начнётся предвыборная кампания, и картина крепкой супружеской жизни для него сейчас важна, как никогда прежде.

Сжимаю челюсть до скрипа, ощущая, как злость на этого помешанного на своей репутации урода с новой силой захлестывает меня.

– Я обещаю тебе, мама, что я сделаю всё возможное, чтобы ты могла поскорее приехать жить ко мне. Не знаю как и не знаю что для этого придётся совершить, но ты покинешь этот чёртов дом и переедешь ко мне.

– Бога ради только не вздумай опять ввязываться в проблемы. Умоляю тебя.

– Нет, в проблемы я ввязываться больше не собираюсь. Не в моих интересах, но я найду способ забрать тебя отсюда.

Мы с мамой ещё раз крепко обнимаемся на прощание, я беру спортивную сумку, чехол с гитарой и покидаю фамильный дом, чувствуя, как дышать становится легче. Даже выйдя из полицейского участка, я такого сильного облегчения не испытывал.

Мой автобус до Сент-Луиса всего через полтора часа. Почему именно Сент-Луис? Да без причины, честно говоря. Просто ткнул пальцем в первый попавшийся на глаза рейс и купил билет. Куда двинусь оттуда — тоже пока загадка. Но сейчас мне следует прямиком отправиться на центральную автобусную станцию.

Да, следует. Так поступить было бы правильнее всего, но мозг отказывается меня слушаться, ноги — так подавно. И вот всего через полчаса я стою недалеко от Милиного дома, прячусь под позеленевшей кроной дуба и как маньяк гипнотизирую окна её комнаты.

Может, она пройдёт мимо? Или выглянет? Мне нужна всего секунда… Хотя бы секунду хочу посмотреть на неё. Пусть издалека. Пусть одним целым глазом. Но мне это нужно. Сколько бы я ни убеждал, что это плохая затея, но не могу я, бля*ь, уехать, не увидев её. Это выше моих сил.

И надо же… Минут через десять мучительного, полного борьбы с самим собой ожидания, я вижу её. Но не в окне, а выходящую из дома.

– Со мной всё будет нормально, мам. Я просто немного прогуляюсь. Не могу больше сидеть дома. Я ненадолго. Обещаю.

Слышу её голос — и череда молний тут же шпарят всё тело насквозь. Мать их, простреливают даже кончики пальцев на ступнях. Сердце начинает работать на износ, а все здравые, верные мысли незамедлительно покидают голову.

Мили минует парадный двор родительского дома, выходит на улицу и неспешно двигается по тротуару в сторону парка, а я выжидаю немного, прячу свою страшную морду под капюшоном ветровки и за ней топаю.

Преследую ангела и как завороженный любуюсь ею. Она одета в простой спортивный костюм нежно-голубого цвета, волосы связаны в высокий пучок, но я всё равно не могу перестать на неё пялиться. Кровь начинает бурлить в венах, а с ней ещё грёбаная куча упоротых гормонов. Даже не замечаю, что с каждым шагом всё сильнее сокращаю безопасную дистанцию. Тело, словно мощным магнитом, к ней притягивает. Не остановить. Не противостоять этой тяге. Тридцать метров, двадцать, пятнадцать, десять… И вдруг Мили чувствует, что за ней увязалась слежка. Резко тормозит. Я тоже. Тяжело выдыхаю, слыша эхом и её тихий выдох.

Разворот на сто восемьдесят. Встреча с большими, карими глазами — и меня опять высоковольтными ударами тока пробивает. Дыхание сбивается. Теперь уже ни вдохнуть, ни выдохнуть не получается. В груди будто бездонная воронка образуется, втягивающая в себя из лёгких весь кислород.

– Привет, Мили.

Пи*дец я оригинален, но ничего больше из моего вечно болтливого рта сейчас не выдавливается.

Она молчит,