Ранний старт - Сергей Чернов

свои места, заколосится бурьян, и пирожные расцветут прямо на берёзах. Оболтусы.

Сцена 5. Возвращение блудного царя

— Не высовывайтесь, — командую своим клевретам, вытаскивая театральный бинокль, ничем лучшим пока не обзавёлся.

Мы спускаемся к тому пустырю на нашей выселковской стороне, назначенному быть нашей спортплощадкой. Местные, кстати, соорудили там футбольные ворота. И поле и ворота меньше канонических, но местный ландшафт большего не позволяет. Мы спускаемся по съезду, вырубленному в склоне бульдозером. Высота от дороги до поверхности склона доступна для нашего роста только в самом низу. Здесь и приникаю к брустверу с биноклем.

Мои клевреты кое-чего не понимают. Ещё больше, чем я. С ними проще…

— Парни, с чего начинается любая битва, и не только битва? Это одно из главных правил военной науки. Его нужно и в мирной жизни применять. С разведки всё начинается, с разведки…

С разведки, со сбора всей возможной информации, с аналитики всей обстановки. Лично меня сильно озадачивает, каким образом Жлоб подмял под себя мою армию. Какой-то чит? Пинка я ему дам такого, что враз вылетит со сверхзвуковой скоростью, не вопрос. Но как?!

В бинокль, да и невооружённым глазом можно рассмотреть, вижу, как Жлоб что-то вкручивает моим нукерам. Те что-то бурчат, отворачиваются, Жлоб наседает. Догадка молнией пронизывает мозг! Конечно, всего лишь версия, но она единственная…

Стоп! Один встаёт, кажись, Жлобяра хочет увести их отсюда. Мой выход! Пока спускаемся и выходим, встают и нехотя направляются прочь ещё трое. Засовываю пальцы в рот, и над полем разносится лихой посвист. Все замирают. Финальная сцена «Ревизора» как есть.

Пока иду, рядом вприпрыжку скачут мои ординардцы, довольные донельзя, разматываю свою мысль до конца. Пройти всего метров пятьдесят, но мысль быстра, за это время она может добежать до Юпитера и обратно. Догадываюсь, какой чит у Жлоба. Ща мы его в пыль, и Жлоба и его чит…

Траекторию правлю так, чтобы отсечь Жлоба от моих нукеров. Он на краю справа от всех, за ним четверо, успевших встать до моего появления. Рассекаю группу, как бы очерчивая границу между Жлобом и остальными. Мне помогает кипящая злоба. Прохожу мимо мрачно глядящего на меня Жлоба, не останавливаясь.

— Чего тебе тут… клац! — Произносит Жлоб.

— Всем вернуться на место! Вы двое, эту падаль в сторону!

«Падалью» обзываю Жлоба не просто так. Падаль, потому что упал и лежит, закатив свои выпуклые наглые глазёнки. Когда злюсь, моя скорость включается легко и быстро. Сам не замечаю своего кулака, еле улавливаю размазанную тень, другие вообще ничего не видели. Вот я прошёл, и Жлоб почему-то лежит. И не дурак я в глаз его бить. Мне видимые следы побоев ни к чему. На лице-то сынка председателя колхоза. А так он даже не понял, что произошло. Сам с трудом уловил, как мой кулак чиркнул по его подбородку. Всё, чистый нокаут.

— Всем сесть! — Прерываю радостный, всё-таки радостный, гомон резкой командой. Всем видом излучаю крайнее недовольстов.

— Мне одно интересно. Почему именно он. Не Виталик, ни Валера, а какой-то хрыч со стороны, — невнятные сбивчивые объяснения не слушаю. — Вы представьте, во время войны взвод потерял командира. Что делать? А вот, говорит кто-то, у нас есть пленный немецкий лейтенант, давайте его в командиры? А чо? Вы так и сделали! Жлоб, он кто? Он хоть раз с центровыми дрался? Ни разу! Зато на меня пробовал прыгать. Его отец кто? Главный над центровыми, и он тоже — центровой, хоть и рядом с нами живёт.

Почему его приняли в вожди, догадываюсь. Есть такие люди, доминанты по своей природе. Очень замечательно, если при этом навыки управления есть, мозги на месте, опыт. Получаются руководители высшего класса. Но есть доминанты, абсолютно без всякого подкрепления. Ничего у них нет, кроме убеждённости в собственной исключительности. Такими часто бывают дети олигархов, губернаторов и генералов. Для сельской местности и председатель колхоза сойдёт.

Вот и Жлоб такой. По некоторым мелочам определил, когда наблюдал в бинокль и вспоминая краткое и бурное с ним знакомство. Убеждённость в своём праве повелевать у него в крови. Понять, откуда ноги растут, не сложно. С самого раннего детства, когда ещё ходить и говорить не умел, наблюдает своего властного отца, которого слушаются все вокруг. ВСЕ! Естественным образом он перенимает его ухватки. Как детёныш доминирующей самки в стае гиен. Члены стаи все, как один, оказывают знаки почтительного внимания не только к повелительнице стаи, но и к её детёнышу. Вполне возможно, кое-какие сигналы Жлобяра воспринимает и от взрослых. Моё появление для него, как удар Тунгуского метеорита. Все шаблоны в труху!

— Заткнитесь, нахер! — Парни выводят меня из себя своими дурацкими возражениями. В бешенстве пинаю одного, ударом в лоб опрокидываю второго, третьего успеваю пнуть в задницу. Остальные отпрыгивают и разбегаются.

— Сели все обратно! — Чуточку отхожу, прохаживаюсь, успокаиваюсь и продолжаю. — Не помню, говорил вам или нет. Есть такой закон. Армия баранов под командованием льва победит армию львов, которым командует баран! Понятно?! И кого вы выбрали в командиры? Вы не барана выбрали, нет! Вы взяли в командиры шакала! И сами превратились в стаю позорных шакалов! Поэтому, только поэтому центровые снова стали вас бить. Молчать, я сказал!

Парни сидят понурые. До меня доходит ещё одна управленческая мудрость. В армии она практически фундамент, в гражданских организациях может мягко проявляться, но она должна быть.

Подчинённые должны бояться командира. Бояться больше, чем врага и смерти. Только тогда они будут способны по приказу командира броситься в атаку на пулемёты.

— Сейчас пойдёте и скажете всем остальным, не явяться сюда после обеда… поубиваю нахрен! Так что если надо, силой тащите. Жлоба, шакала этого, гоните от себя пинками.

Поворачиваюсь и ухожу. Мне остыть надо, так от злобы колотит.

Эпизод 8. Березняковская реконкиста

Сцена 1. Рассвет над полем поражения

Держу покерфейс, сам не знаю, от чего. То ли слёзы лить, то ли ржать, аки конь. Парни собрались, вся боевая дюжина. И по настоятельному приказу с угрозой беспощадно измочалить при отказе принялись за грустное повествование.

— Поначалу вроде нормально всё было, — рассказывает первый, сидящий с краю. Вихрастый Пашка.

— Серёга…

— Кто? Пучеглазый? — Уточняю, наливаясь злобой.

— Да…

— Жлоб! — Ору ему в лицо, — Жлоб его имя и никак по-другому! Услышу ещё раз это «Серёга», урою на месте, нафиг!

— Точно, Жлоб, — негромко подтверждает Виталик, мой первый сержант.

— Жлоб командует, всё кучеряво…

— Давай я, Вить, щас будут жевать… — второй сержант Валерик просит слова. И получает.

— Он правильно сказал,