Связанные поневоле - Галина Чередий

— Твоя мама… — пробормотала я.

— Парни обо всем позаботятся, — тихо ответил Северин.

— Представляю, что она обо мне думает теперь. Она, небось, в шоке от всего. — Почему при всем изнеможении это важно для меня сейчас? Может, потому что это наверняка имеет большое значение для него?

— Это точно, девочка моя. Она едва с ума не сошла, представляя, что ты должна чувствовать, оказавшись взаперти. Да и я чуть не поседел, думая, как ты там совсем одна в замкнутом чужом пространстве. Клянусь, если бы Пробс провозился еще чуть дольше, мы бы с парнями взяли это хреново управление штурмом, но ты бы не провела там ни единой ночи.

Вижу, что он говорит совершенно искренне.

Я закрыла глаза, впитывая это новое ощущение. Отсутствие одиночества. Близость. Поддержка. Защита. Смогу ли я к этому привыкнуть? Наверное, да. Главное — не отпускать от себя то, что сейчас появилось внутри. Не давить его, а позволить расти, потихоньку, медленно и неуклонно.

Вздохнув, почувствовала, что борьба с паникой вымотала меня до такого предела, что я даже сидеть прямо не могу. Я опустила голову на колени Северину и свернулась клубком на сиденье, расслабляясь. Монтойя опустил руку в мои волосы, нежно проводя по ним.

— Откуда все узнали? — пробормотала я.

— На самом деле вся суета началась, оказывается, еще рано утром. Агенты искали тебя дома и пытались дозвониться. Но у тебя телефон сдох. Так что к тому времени, когда они доперли, где тебя искать, и привезли сюда, в новостях уже обо всем гудели. Дин примчался через полчаса после нас, а потом и этот твой полицейский подтянулся.

— А Линда?

— Кто?

— Моя лаборантка.

— А их со второй девочкой вызывали для опроса. Та, вторая, ну, стервозная такая, сразу свалила. А эта увидела нас и сказала, что тоже останется, будет ждать, чем все кончится. Типа, волнуется за тебя очень. Но мне кажется, она не поэтому осталась. Ну, по крайней мере не только поэтому, — Северин фыркнул себе под нос.

Он перебирал мои волосы, и мне ужасно нравилось ощущать, как напрягаются мускулы под тканью на его бедрах, когда он жал на педали, управляя Ти-Рексом. Глаза почти закрывались.

— А почему? — сонно спросила я.

— Ну, могу тебе сказать, что она хочет Дина. — Пальцы замерли в моих волосах, будто Северин ждал моей реакции.

— Хорошо, — сказала я.

— Хорошо? И ты не ревнуешь? — Рука на моей голове дрогнула.

— Нет. Она вроде неплохая, а Дину не нужно быть одному. Может, у них что-то и срастется.

— Может. Только я не уверен, что он уже готов ее заметить.

Я задремала и проснулась, когда меня опять понесли как ребенка. Северин занес меня в наш трейлер и, раздев нас обоих, отправился в душ. Я чувствовала своей поясницей, как его возбужденный член упирается в меня. Но мой муж деловито, хоть и не без нежности, вымыл меня и отправил в постель. Потом было почти принудительное кормление, потому что глаза мои то и дело закрывались. Он заботлив, но я чувствую, что Северин по-прежнему напряжен и голова его наполнена какими-то тяжелыми мыслями.

— Прости, что так вышло, — пробормотала я, сворачиваясь под его боком.

— Нет, — тихо, но веско сказал он. — Я прекрасно понимаю, что что-то происходит, Юлали. Поэтому сейчас ты отдохнешь, а потом мне все расскажешь.

Я подняла голову.

— С чего ты взял? — напряглась я.

— Юлали, я осознаю, что ты считаешь меня самовлюбленным болваном, который ничем не интересуется, кроме своей драгоценной задницы. Но не думай, что я уж полный идиот. Я чуял запах крови от того письма, на твоем доме вчера кто-то написал угрозы, а от этого белобрысого копа сегодня так несло раскаянием и виной, что у меня чуть насморк не начался. Клянусь, если бы я не был настолько озабочен твоим положением и не столько свидетелей, я бы прижал его и выдавил всю правду до последнего слова.

— С чего ты взял, что это связано с ним? — я спрятала лицо в подушку.

— Лали, ты мне сказала, что понятия не имеешь о том, что тебе инкриминируют. И я, ни секунды не сомневаясь, верю тебе. Хотя если бы даже ты влезла в какое-нибудь дерьмо, я бы не бросил тебя. Постарался бы вытащить, а потом разбирался зачем и почему. Но если ты непричастна к тому, что они нашли в твоей лаборатории, то остаются два варианта. Либо ты недостаточно хорошо знаешь тех, с кем сотрудничаешь, либо тебя тупо подставляют. Сложив угрозы и это, мы получаем одно. Ты, моя девочка, полезла туда, куда, как кто-то считает, тебе не следовало бы соваться. И я искренне надеюсь, что ты мне расскажешь. И тогда я буду хотя бы знать, чем именно я тебе не позволю заниматься дальше.

Сонливость отступила от меня, и я села.

— Погоди, что ты имеешь в виду?

— А имею я в виду, что ты не станешь больше ни одной минуты заниматься тем, что хоть как-то угрожает твоей жизни или здоровью. Не важно — физическому или психическому. — В голосе Северина металл. Пока еще смягченный бархатом, но однозначно металл.

— Что ты пытаешься мне сказать, Монтойя? Что ты рискнешь запретить мне делать то, что я хочу?

— Да! — Одно короткое слово, но оно падает между нами, как стотонный камень.

— Ты не посмеешь! — напрягаюсь я.

— Испытай меня. — В его голосе Арктика.

— Пошел ты!

— Хватит! — рявкает он так, что стены дрожат. — Достаточно этого дерьма, Юлали! Я потакаю тебе, и ни хрена хорошего из этого не выходит! Если ты сама не в состоянии избегать таких ситуаций, где твоя жизнь подвергается опасности, это сделаю за тебя я.

— Что это, по-твоему, значит?

— Это значит, что ты отныне не передвигаешься куда бы то ни было без сопровождения. И ты больше не занимаешься чем бы то ни было, во что тебя втягивает этот придурок коп.

— Ты обещал, что не станешь давить на меня и вмешиваться в мою работу! Никогда! — Мне хочется злиться, но мои эмоции слишком истощены за сегодня, и я просто срываюсь в унизительные слезы.

— После того, как я сегодня утром видел оружие, нацеленное в твою грудь, и после того, каким было твое лицо при выходе из той каталажки, можешь считать, я меняю условия нашего договора в одностороннем порядке. — Слова Монтойи режут меня по-живому.

— В таком случае я просто ухожу отсюда на хрен!

— Черта с два! Ты моя жена, моя пара и шагу не ступишь, пока я тебе не позволю. — Северин возвышается надо мной, и я чувствую, как его сила Альфы вырывается наружу и впивается в мое тело, скручивая своей властью. — Хватит играть в гребаную независимость! Ты — моя, и место твое рядом со мной! Все эти твои заморочки, на поводу у которых я шел, не привели ни к чему, кроме еще больших проблем! Поэтому мы решим твои трения с человеческим законом, а дальше тебе придется следовать нашим древним обычаям!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});