Битва за Ленинград - Дмитрий Сергеевич Филиппов

Пушкина практически не работали. Был пункт милиции, разместившийся в подвале Гостиного двора, — вот, пожалуй, и всё. У надолб, установленных у Египетских ворот еще силами истребительных батальонов, образовалась пробка. Сами надолбы были расставлены в виде лабиринта, змейкой. Регулировщика рядом с ними не было, поэтому ночью полуторки, не справившись с управлением, врезались в них и намертво застревали. Водители бросали свои машины (многие с грузом) и шли в сторону Ленинграда пешком. А в машинах были продукты, снаряды, даже канистры со спиртом. Всё это оставалось на разграбление.

В штабе фронта тоже в эти дни произошли большие перемены. 13 сентября прибыл Г. К. Жуков со своей командой генералов, на следующий день он вступил в должность командующего Ленинградским фронтом. Приказ один — ни шагу назад.

Отдельного упоминания заслуживают мытарства начальника штаба 77-го истребительного батальона П. Э. Гедройца. В ночь на 16 сентября он набрел на одинокий артиллерийский расчет, которым командовал злой капитан, потерявший свою пехоту, не знавший обстановки, ругавший всех подряд. На предложение поддержать своими минометами истребительные батальоны ответил, что у него всего десять минут, вот утром подвезут снаряды, и он сразу подключится к батальонам. Утром Гедройца застал оставленный блиндаж: ни капитана, ни расчета.

В казачьих казармах около Федоровского городка располагалась рота связи. Видимо, для связи со штабом фронта. Гедройц, сам бывший когда-то начальником связи артдивизиона, договорился со связистами правдами и неправдами о выделении трех километров провода и двух телефонов, чтобы наладить связь с истребительными батальонами. За это он отдал связистам три велосипеда. Соглашение состоялось, командир роты обещал утром дать просимый провод и аппараты, так как все сейчас на линиях. Утром, разумеется, рота связи снялась и убыла в неизвестном направлении.

Начальник УРа полковник Трошихин также убыл в неизвестном направлении. Пришел, забрал пять пулеметов, приказал батальонам быть полевым заполнением УРа, а потом убыл, никого не поставив в известность. Судьба пятерых пулеметчиков, взятых у истребительных батальонов, неизвестна.

Гедройц вернулся к себе в штаб и тут вспомнил о двух командирах, представителях Ленинградского управления НКВД, прибывших 15 сентября в Пушкин и интересовавшихся судьбой батальонов. Гедройц нашел их, доложил обстановку, накормил обедом в столовой сельскохозяйственного института. Как раз во время обеда начался немецкий налет. Один из командиров от каждого взрыва выпрыгивал в окно и падал в овраг. Так продолжалось до тех пор, пока второй не сделал своему товарищу жесткое внушение. Позже, уже поздно вечером, Гедройц отвел их в штаб и уложил спать, а утром 16 сентября в штабе от них не было ни слуху ни духу.

К 16 сентября регулярных частей в Пушкине практически не осталось.

Несмотря на то, что в дневниковой записи командующего группой армий «Север» Вильгельма фон Лееба от 6 сентября 1941 года есть уже упоминание о решении Гитлера сделать Ленинград второстепенным театром военных действий, текущие события показывают, что сам фон Лееб не спешил выполнять приказ и перебрасывать свои 1-ю и 6-ю танковые дивизии на центральное направление. Наоборот, он запросил у Гитлера отсрочку на четыре дня, надеясь за это время ворваться в Ленинград. Изначально же XLI моторизованный корпус генерала Георга Ганса Рейнгардта должен был остаться в распоряжении группы армий «Север» до 13 сентября.

Из дневника фон Лееба от 14 сентября 1941 года: «…Сегодня я побывал в расположении 4-й танковой группы. Там узнал от начальника штаба, что в отличие от предыдущих оценок о том, что между XLI корпусом и Ленинградом противника почти нет, на самом деле Пулковские высоты представляют собой укрепленный район обороны, плотно занятый войсками противника. Дальнейшее наступление XLI корпуса через Пулково до ближнего рубежа окружения, как было приказано вчера, должно было бы привести к сильным потерям. Чтобы избежать этого и оставить XLI корпус по возможности боеспособным, каким он сейчас и является, ему приказано пока оставаться у дальнего рубежа окружения, исключая Пулково. Сейчас речь идет о том, чтобы овладеть участком местности у Детского Села, Слуцка и Марьино. 4-й танковой группе приказано силами L армейского корпуса и 6-й танковой дивизии наступать в этом направлении. До 15–16 сентября 6-я танковая дивизия остается в нашем распоряжении, а с 17 сентября начинается ее отвод. По этому поводу сегодня издан приказ по группе армий „Север“»[252].

С 16 сентября в Пушкине не было ни одной зенитной батареи. Когда утром Гедройц направился в штаб обороны города, расположенный в подвале Александровского дворца, он обратил внимание, что огонь по немецким самолетам не ведется вообще. Немецкие бомбардировщики отрабатывали на низких высотах, нашей авиации в небе также не было. 15 сентября была захвачена Александровская. Фактически в городе, кроме истребительных батальонов, не осталось никого.

Под вечер 15 сентября на позиции истребительных батальонов прибыл мотоциклист. Им оказался сотрудник районного отдела НКВД М. Д. Милютин. Он передал Ломакину приказ: сменить позиции, отойти в район Белой башни, Пенсионных конюшен и Молочной фермы, закрепиться на них, не допустить прорыва противника в Пушкин и Пулково. Фактически это уже была территория Александровского парка, несколько сотен метров до самого города. Милютин также сообщил, что 16 сентября оборона батальонов будет усилена сотрудниками пушкинской милиции и бойцами комендантской службы. Но с батальонами по-прежнему находилась одна рота 2-го батальона 500-го стрелкового полка и ей задачу никто не изменил. Командир роты попросил Ломакина не оставлять его одного. Пока решали, как быть, прибыли связные из 500-го полка и передали приказ Чернедских о том, что рота отзывается в его расположение: попросту говоря, уходит на Пулковские высоты. Теперь уже Ломакин остался один, но посчитал себя не вправе просить комроты остаться. С бойцами народного ополчения он переправил в Пулково своих раненых, организовав прикрытие отходящим.

Утром 16 сентября Ломакин начал переводить бойцов на новые позиции. Отходили мелкими группами, не больше взвода, прикрывая друг друга. Во время отхода наткнулись на небольшую группу немцев, окапывающихся южнее железной дороги у Редкое Кузьмино. Ломакин забросал немцев гранатами. Тут же началась стрельба, затрещал пулемет, в воздух взвились осветительные ракеты. Стало понятно, что отдельные группы противника уже просочились к городу и занимают позиции восточнее Александровской, на правом фланге будущих позиций батальонов.

С наступлением рассвета батальоны окопались на новых позициях в парке. Там уже находился командир 2-й роты 77-го батальона капитан Пенин, отошедший ночью с частью бойцов из Соболева. Подошло усиление из ста красноармейцев комендантской службы. Немцы ночью проникли в Александровский парк и закрепились южнее Молочной фермы и Пенсионных конюшен. Как ни странно, Пушкин полностью еще не был окружен. На восточной окраине города в районе железнодорожной станции Детское Село продолжали через узкую горловину выходить окруженцы.

В это время утром в городе населению было объявлено, что город оставляется войсками, магазины открыты, каждый может выбирать себе, что понравится, и уходить