Первое приключение - Вонда Макинтайр

– Что?… Да вовсе нет.

– Но я же сам видел заказ!…

– Да ну? Это, значит, поэтому ты не шел на осмотр?

– Причина неплохая, что ты скажешь?

– Ну да, я смешал партию реген-культуры. Только к тебе это не имеет никакого отношения. Не все на свете имеет к тебе отношение, знаешь ли. Просто у меня было время провести небольшое исследование, я и занялся.

– Извини, Боунз.

– Ну да, ну да. Что ж, если тебе от этого станет легче: нет. Тебе не грозит новый реген. Реген – это для серьезных случаев. У тебя всего лишь сильное растяжение и кровоизлияние. – Маккой широко улыбнулся. – Только подумай обо всех этих годах медшколы, что стоят за этим диагнозом! Ну ладно, во-первых, прекрати на время ковбойскую акробатику…

– Без вопросов.

– … и отложи намеченные фехтовальные турниры.

– Ты и об этом слышал?

– Мои шпионы повсюду. – Он закрепил на ноге Джима электростимулятор. – Все остальное просто прекрасно. Биообменный регенератор тебе бы не повредил – так, на всякий случай. Реген тебя меняет, даже если ты этого не замечаешь… И еще – ты, очевидно, пренебрегал упражнениями.

– Я был так занят…

– Ну и я слишком занят, чтобы таскаться за тобой по кораблю и канючить. Пора бы повзрослеть, Джим. Выбирай: можешь делать упражнения, а нет – полезешь обратно в реген. Все ясно, капитан?

– Ясно, доктор.

– Вот и хорошо. А теперь иди, становись старшим офицером на мостике и пришли мне сюда Спока.

В тот момент, когда Спок направил свой рапорт о переводе на комм-юнит капитана Кирка, капитан вернулся из лазарета.

– Ваша очередь, мистер Спок.

– Я уже прошел необходимый медосмотр…

– Не спорьте, коммандер Спок!

– Хорошо, сэр.

Спок знал, что доктор Маккой не обнаружит никаких нарушений.

– А вы везунчик, – сказал Маккой.

– Я не верю в везение, доктор Маккой.

– А должны бы. Если бы рядом не оказалось Стивена…

– Его нахождение там опровергает вашу теорию о моем везении.

– Что-то есть такое… очень личное в том, что он вам не нравится, мистер Спок. Кто он такой – семейный нарушитель приличий?

– Мы… дальние родственники.

– Почему-то, – сказал Маккой, – утешительно узнать, что даже в вулканских семьях есть родственники, о которых не принято говорить. Значит, Стивен ваш кузен-диссидент, а?

– Такое объяснение достаточно. Вулканские семейные отношения достаточно сложны.

– Думаю, я смогу проследить за объяснением, – сказал Маккой. – Используйте короткие слова.

– Дочь сестры отца моего отца – мать Стивена. Таким образом, мы родственники в третьем колене, во второй степени.

Маккой сощурился, прикидывая.

– Ну, то есть, вы кузены.

– Если бы вулканцы отмечали родство таким же образом, как ваша культура, наша родственная связь подпала бы под эту категорию.

– Так что ж вы так сразу и не сказали?

– Я сказал, доктор, – сказал Спок, недоумевая, почему люди так настойчивы в своих противоречивых требованиях.

Но несколькими минутами спустя, возвращаясь на мостик, он не мог не подумать снова о том, что Маккой сказал о Стивене. Как бы ему ни хотелось не признавать этого, у него и Стивена было кое-что общее.

Они оба были изгоями.

Следующие двадцать четыре часа были полны кипучей деятельности.

Алая, услышав о планируемом представлении, выразила желание посмотреть его, и намекнула о подобном же интересе со стороны других жителей мира-корабля. Аудитория, таким образом, получилась настолько многочисленной, что ни «Энтерпрайз», ни какой другой корабль из директорского флота не вместили бы ее. Алая нашла естественный амфитеатр на мире-корабле. Линди согласилась, что это место подойдет, поскольку у компании были разборные декорации и подмостки. Кроме того, на мире-корабле, – на открытом воздухе, – Афина могла быть частью представления. Единственное, что беспокоило Линди – вероятность дождя.

– Дождя не будет, Линди-маг, – сказала Алая.

– Легко сказать, – но как можно быть в этом уверенным?

– Да нет же, я уверена.

– Ну ладно.

И, к некоторому удивлению Джима, все устроилось как надо.

Хикару Сулу прибыл в амфитеатр мира-корабля, одетый в черное

трико и пунцовый колет, с поясом для оружия. Это был потрясный костюм. Может, стоило начать носить его не только на сцене?

Он немного беспокоился о своей роли. Он знал слова – но не был уверен, что ему хватит духу их произнести. Он подумал, а не попробовать ли заговорить непеределанным текстом, прикинувшись, что он слишком переволновался, чтобы упомнить версию мистера Кокспера. Он даже пожалел, что не играет Горацио вместо Лаэрта. У Горацио был монолог после того, как Гамлет умирает. Если Хикару проигнорирует редакцию Кокспера, играя Лаэрта, ему придется говорить все Гамлету в лицо, а Гамлет при этом будет стоять напротив него со шпагой в руке. Тогда поединок может оказаться куда более реальным, чем самые смелые ожидания.

В любом случае Кокспер придет в ярость, но, в конце-то концов, он и так большую часть времени находился в этом состоянии.

– Э-э… мистер Сулу. – К нему подошел мистер Кокспер. Он был облачен в черный бархат. До этой секунды Хикару так и не знал, соблаговолит ли Кокспер прервать забастовку и выйти на сцену.

– Я готов, мистер Кокспер.

– Я вижу, что готовы. Но планы поменялись.

– О… Вы снова на забастовке? – Может, Линди позволит мне взять монолог Гамлета, – подумал Хикару. Я же его выучил, – так, на всякий случай.

– Нет, нет, – адмирал Ногучи убедил меня в том, что я все же должен принять участие в представлении – во имя Федерации.

– Значит, – другая сцена? – спросил Хикару, не вполне уверенный, что он сможет вынести новое изучение писанины мистера Кокспера.

– Да. Вот именно. Сцена поединка отменяется. Слишком уж она возбуждает, принимая во внимание, э, воинственные наклонности наших гостей.

– Не думаю, что это будет возбуждать, – сказал Хикару. – Как же насчет катарсиса? «Деяния, взывающие к жалости и страху, есть средства вызвать катарсис подобных эмоций».

– Чего вы бормочете?

– Я цитирую Аристотеля.

– Но мы-то ставим Шекспира. Возможно, будет лучше, если я произнесу один из монологов Гамлета. И все.

– О, – сказал Хикару. Его видение Актера Третьего Плана, Спасающего Представление, испарилось.

– Это для блага представления, – сказал Кокспер. – Пьеса должна идти своим ходом, и все такое.

Он пошел прочь.

– Что бы там ни случилось с «Один за всех и все за одного»? – сказал Сулу.

Стивен поблизости проверял балансировку некоторых новых предметов для жонглирования. Он установил, что, если жонглировать очень широкими и тяжелыми предметами, или использовать больше предметов и бросать их выше, он все же мог показать неплохой номер, несмотря на низкую гравитацию. При высоком содержании кислорода в атмосфере факелы были особенно зрелищны. В первый раз, когда он зажег факел, тот чуть не спалил ему брови.

Неплохо, подумал он. Как раз то, что требуется, чтобы быть в форме.

Чеснашстеннай, Хазард и Снарл выскочили на сцену, перепрыгивая друг через друга и проскальзывая понизу, как если бы они уже начали свое выразительное и эротичное «охотничье» представление. Илья ощетинился. Охотники остановились. Стивен поймал свои вертящиеся в воздухе жонглерские принадлежности, и опустил их на землю, спрашивая себя, не придется ли ему сейчас растаскивать дерущихся кошек. Он не понимал, почему охотникам так не нравится Илья.

Звездный Флот, чирикая, показался из-за плеча Чеснашстеннай.

– Стивен, – сказал Чеснашстеннай, – ты уже видел моего нового зверька?

– Да, встречались, – сказал Стивен.

– Ну, не прелесть ли он? – Чеснашстеннай легонько поскреб зверька под подбородком. Засвистев от удовольствия, Звездный Флот, быстро засучил ручками. – Хазарстеннай дала его мне… в знак любви.

Хазард издала ворчаще-мурлыкающий звук.

– Раз Чеснашстеннай не позволяет мне похитить его для Звездного Флота, я вынуждена подарить ему Звездный Флот.

– Я думаю, ему не нравится имя «Звездный Флот», – сказал Чеснашстеннай. – Я бы сменил ему имя. Его уши немного заострены… что вы думаете об имени «Вулканец»?

– Я думаю, что Звездный Флот будет единственным розовеньким вулканцем за всю историю Вселенной, – сказал Стивен.

Чеснашстеннай кивнул.

– Это верно. Он будет даже более необычен, чем тот вулканец, который был блондином. Мне придется подождать, пока появится подходящее для него личное имя. А пока я научу его жонглировать! Возможно, Линди примет его в труппу, и мы станем богатыми и знаменитыми! Что вы об этом думаете, Стивен?

– Я думаю, что в водевильной компании может быть только один жонглер, – сказал Стивен и обнаружил, что он сжал от раздражения зубы.

Снарл фыркнул.

– Я же вам говорил, – помните? – что ни у одного вулканца во Вселенной нет чувства юмора.

Хохоча и завывая, они ускакали, – переливающийся, стремительный