Неисторический материализм, или ананасы для врага народа - Елена Антонова

Эти застольные философствования потом долго исследовались психологами. Мнения были разные. Кто-то говорил, – практичные американцы, разумеется, – что в русской архитектуре невозможно найти ни одной строго прямой линии из-за того, что занятый философскими беседами народ просто не в состоянии был их провести. Русские, дескать, так увлечены рассуждениями под влиянием огромных пространств своей родины, что предпочитают распить бутылку водки и порассуждать о загадочной русской душе, чем выйти и пропахать в этом пространстве, например, какую-нибудь борозду.

Эксцентричные французы горячо протестовали, говоря, что деятельность русских больше устремлена в духовную сферу, нежели в практическую. Поэтому их, русских, надо оберегать как интеллектуальный генофонд человечества.

Американцы опять возражали, что, пока французы рассуждают, они, американцы, как раз заняты тем, что оберегают этот самый российский генофонд непосредственно у себя в Америке, приняв в Штатах лучших ученых и даже предпринимателей из России и доверив им совершать самые выдающиеся достижения в американской науке.

XXX

У него было очень мало времени общаться с Мариной, и она обижалась. Барсов хмурился и требовал отношения с Мариной перевести в лоно дружеских.

– Я люблю ее, – восклицал Сергей. Но сам понимал, что у них нет будущего. И это наполняло его невыразимой тоской.

Катюша тем временем, выполняя поручение Барсова, завершала то дело, которое они начали с Сергеем больше месяца назад, – покупку дачи. Собственно, процесс покупки оказался предельно простым. На темно-зеленом «лендровере» она пару раз съездила в деревню Сосновка, которую они зимой приглядели с Сергеем, – она показалась им самой живописной. Там родственники из двух домов согласились съехаться в один, как только поняли, какую сумму им предлагает эта странная, необычно одетая и пахнущая заморскими ароматами дама. На эти деньги, собственно, они могли полностью отремонтировать свой дом и подворье, сделать к нему большой пристрой и целый год ни в чем себе не отказывать.

После этого оставалось только зарегистрировать покупку в сельсовете – то есть сделать пару записей в журнале. Потом Кате выдали какую-то книжицу, по которой она должна была платить за дом ежемесячную символическую сумму, – и этим дело кончилось!

– Нет, что-то хорошее там есть, - рассуждала Катюша, попивая капучино в «Макдональдсе» вместе с Андреем. – Сходил себе в сельсовет – и все. Ни тебе регистрационных палат, ни всяких дурацких бюро инвентаризации, ни очередей, ни нервотрепки. И при этом абсолютно все зарегистрировано.

– Не по-государственному рассуждаешь, – ухмылялся Андрей. – Чиновников-то кормить надо, а кто на твоей покупке руки нагрел?

– Там сейчас так здо-орово, – мурлыкала Катя. – Грязи нет, травка везде. Живописно так. Речка такая вьется. Правда, дом такой грязный – ужас. И запах! Слушай, а кто будет помогать его перестраивать?

– Кто, кто, – ворчал Андрей. – Уж, конечно, не мы с Митькой и с Иваном. Нам и так дел хватает.

– Конечно, хватает, – соглашалась Катюша. – Но ведь кто-то будет?

– Анатолий Васильевич уже дал Бахметьеву инструкции, – уклончиво ответил Андрей.

– Ты что, мне сказать не можешь? – обиделась Катюша.

– Да нет, почему… Вам дадут одного специалиста.

– Как одного? – подпрыгнула Катюша. – Ты смеешься?

– А что, по-твоему, целые стада строителей должны прыгать туда-сюда во времени? Это, между прочим, секретный проект.

– Ну вот, – Катюша надулась. – По-вашему, мы с Бахметьевым вдвоем будем строить? Я, между прочим, женщина, – напомнила она.

– Наймете рабочих. Из местного населения. А наш специалист будет им объяснять, что делать. Типа, будет прорабом.

Катюша молчала. Она представляла себе все несколько иначе. Что в деревню прибудет отсюда бригада строителей, за пару недель все аккуратно сделает, а они с Сергеем приедут в середине июня в сказочный терем к лесу задом, к реке передом. А теперь получалось, что им на этой стройке придется вкалывать самим.

– А стройматериалы? – спросила она, продолжая дуться. – Как мы их туда доставим?

– Вот это – единственное, о чем вам не придется беспокоиться. Их вам будут доставлять прямо к дому.

За окнами «Макдональдса» сгущались ранние декабрьские субботние сумерки. На набережной Волги было людно – дети катались с крутого берега на санках, лошади вальяжно везли расписные сани, кто-то запускал фейерверки. Когда Катя была здесь, ее тянуло в тишину пятидесятых. Там ей, наоборот, не хватало шума и суеты двадцать первого века. Зато было по-домашнему уютно. Сейчас ей снова захотелось в тот мир, где больным давали гоголь-моголь, девушек не называли телками и в долг «до получки» давали охотно и без расписки. По субботам на крыльцо выносили самовар, и жильцы дома наслаждались первым майским теплом.

Но на этот раз она твердо пообещала родителям провести выходные дома.

Дома младшая сестра увлеченно смотрела по телевизору передачу «Растим репу» – реалити-шоу, которое повергало Катюшу в глубокую тоску. Его участники должны были, работая на садовом участке, показать, как интеллигентно они способны поливать репу и прочие корнеплоды, полоть сорняки в позе креветки, разговаривая при этом о высоких материях, собирать цветы папоротника на кладбище в полночь, беседуя об умном, а зимой – шоу тянулось второй год – делиться опытом засолки огурцов и искусством изготовления отваров от геморроя, сглаза и отрыжки, демонстрируя яркий маникюр и светские интонации. Сейчас двое представителей очень средней молодежи, – судя по протяжному «ты чё-ё-ё!», двоечники из какого-то отдаленного ПТУ, или, как их теперь называют, «колледжа», – выясняли отношения. «Ты куда уксус засовал? – вопила лошадиного вида девица, подавляя тщедушного пэтэушника из «колледжа» своим бюстом. – Тебе сказано было – не марай, не так ли?» Фраза «не так ли» ей удалась почти без пацанского акцента. Видимо, сказывалась скрупулезная работа высокоинтеллигентных режиссеров. Потом появилась группа молодых людей, натужно изображая веселье, и в стиле рэп озвучила плакат, который они дружно поднимали над головой: «Труд дежурных уважай, здесь не пачкай, не марай! Йоу!».

Следом выскочила ведущая – объявить всем телезрителям, что участники «Репы» будут выступать ведущими в некоей шоу-программе, куда допустят только тех, кто знает слово «отнюдь». И будут демонстрировать его использование в великом русском языке.

Катюша решительно вытолкала Ксюшку с кресла и переключила канал.

– Мама, – крикнула она, пытаясь перекричать оскорбленные Ксюшкины вопли. – Ты что ей смотреть разрешаешь? У нее же двойка по русскому будет.

– Ты не понимаешь, – бушевала Ксюшка. – Они там строят любовь!

– Вот, – развела руками мама. – Слышала? Строят любовь! Прямо по Чехову! По Антон Палычу!

Катюша попила с мамой чаю, обсудила с отцом последние новости про его визит на дачу – «снега по крышу намело, еле расчистил» – и пошла звонить Сергею.

– А наши там на крыльце чай пьют, – грустно сказала она.

Барсов приказал собрать бригаду рабочих к следующему воскресенью.

– У меня же отпуск только в конце июня, – удивился Сергей.

– Время поджимает. В октябре уже оборудование заберут.

– Как заберут? А как же…

– Что – как же? – сердито переспросил Барсов. – Ты думал, ты всю жизнь будешь на два фронта жить? Тебе же легче будет. Не придется на двух работах вкалывать. Ты посмотри на себя, меня твой дед и так уже пилит, что ты похудел.

Сергей надулся.

– Я думал, что смогу потом туда иногда заглядывать, – обиженно сказал он.

Барсов прищурился.

– Ты хоть приблизительно представляешь себе, в какую сумму обходится каждый ваш переброс?

– А надо там гидроэлектростанцию в какой-нибудь глуши построить, – предложил Сергей. – И качать оттуда энергию сюда – пока там она никому не нужна

– Думали уже, – буркнул Барсов, удивленный тем, что Сергею эта мысль пришла в голову так легко. – Так и сделаем, наверное. Экологи сейчас работают. Ладно, скажу тебе по секрету – для России, похоже, сроки эксперимента продлят. Потому что сейчас главной твоей задачей будет вовсе не постройка дачи. На самом деле этим в основном прораб займется.

Прораб появился у них в субботу. Чтобы к воскресенью привыкнуть к головокружительной мысли, что он оказался в царстве теней. Только тени уж очень энергичные и с отменным аппетитом. И запахи – еще более живые, чем тени. Запахи дерева от санок с гнутыми полозьями, дегтя от смазанных лыж – все это круглый год стояло в просторном коридоре. И еще – сушеной малины, развешанных пучками трав на веранде, кур, которые бродили по двору, сушащихся лыковых мочал, зеленого лука в огороде, разрытой петухами земли, духов «Красная Москва» и стирального мыла.