Одиссея Грина - Филип Фармер

— Что ты имеешь в виду?

— Сегодня утром была ошибочная связь, — сказал Калл, — и я слышал твой голос. Потому-то я и решил, что знаю тебя. Ты ведь не член Биржи; что же ты делал у телефона?

Калл не сказал, что слышал только конец разговора и только голос Федора. Он решил, что паника может вытряхнуть из Федора то, что тот еще скрывает. По крайней мере, Калл очень на это надеялся.

— Мистер Калл, — сказал Федор. — Я не знаю, сколь много вы слышали. И не знаю, на чьей вы стороне.

Федор ни словом не заикнулся о том, почему он пользовался телефоном.

— На стороне человечества, — ответил Калл. — Ты же не думаешь, что я вонючий Иуда? Я не работаю на Власти, черт побери!

— Я не хочу ничего больше говорить по телефону, — возбужденно сказал Федор, — я не задумывался об этом раньше, но телефоны, возможно, прослушиваются.

— Даже если это так, Они никогда не показывали этого, — возразил Калл. — Биржа существует очень давно, и Они ни разу ни во что не вмешивались. А если они и вмешивались, то косвенно, не в открытую.

И опять он начал потеть. Время от времени люди исчезали. Возможно, Власти, которых никто не видел, но которые все же существовали, могли?..

— Вы знаете, где я нахожусь, — прервал его размышления Федор. — Я буду ждать вас здесь.

Послышался щелчок — трубку повесили.

Калл не стал снова звонить Свену. Вместо этого он решил направиться прямо к Свену и Федору. Ему надо было получить разрешение уйти, но после того, как он объяснил, что этот Федор, возможно, окажется настоящим сокровищем, ему дали «добро» и обязали выяснить все до конца.

— Если ты откопаешь что-нибудь по-настоящему ценное для Биржи, — сказал ему Стенгариус, — ты станешь большим человеком в организации. По крайней мере, гораздо выше, чем сейчас. Только не бери на себя слишком много, а то тебя уберут так быстро, что ты даже не успеешь понять, с какой стороны сверкнул нож. Я бы сам занялся этим, но сейчас я слишком занят.

Последняя фраза означала, что Стенгариус не может отлучиться, потому что боится махинаций своих коллег. Когда человек дослуживался до первого телефониста, он становился пленником должности и не мог ни на миг покинуть свой пост. Но такой пост предоставлял и компенсацию за такие неудобства.

Одной из таких компенсаций была Филлис Нильстрем. Когда Калл вышел из зала Биржи в фойе, он встретил там Филлис, она разговаривала с Робертсоном, первым телефонистом второй смены. Филлис была обаятельной женщиной среднего роста. Ее пепельные волосы были аккуратно зачесаны назад и собраны на затылке в узел, как у Психеи. У нее были стройные длинные ноги, округлые плотные ягодицы, узкая талия, плоский живот, грудь полная, упругая, но не вульгарная. Голос низкий, с хрипотцой.

Калл ненавидел ее.

Вскоре после того, как он поступил на Биржу, его пригласили на вечеринку, которую давал Кардинал, Главный телефонист сектора XXБ-1аЗа. Кардинал представил его Филлис, предупредив его, что Калл может лишь пожать ей руку. Калл натянуто рассмеялся, но все время не мог отвести от нее глаз. Он хотел ее так, как не хотел еще ни одну женщину. Но он был не дурак и постарался скрыть это. После этого он не упускал ни одной возможности поговорить с ней: в фойе ли Биржи, на вечеринках ли, во время ли как бы случайных встреч. Потом, когда в своем пути по служебной лестнице он дошел до ранга Главного телефониста сектора XXБ—8 П/Б и сравнялся в этом с Кардиналом, он объяснился ей в любви. Ее связь с Кардиналом придавала ему смелости — он знал, что она несчастлива.

К его удивлению и восторгу Филлис приняла его объяснение благосклонно. Она сказала, что с удовольствием переедет к нему. Но это могло произойти, если Кардинал будет понижен в должности. В этот момент Кардинал был еще слишком силен. Если бы она ушла в то время от Кардинала к Каллу, она просто могла исчезнуть, ее могли просто выбросить в канализацию агенты Кардинала. У Калла не было достаточно власти, чтобы защитить ее.

Спустя некоторое время Заббини, телефонист одного из маленьких секторов, был пойман телохранителями в квартире Кардинала. Телохранители убили Заббини и принялись искать своего босса. В квартире Кардинала не было, хотя телохранители твердо знали, что он никуда не выходил. Выглянув в окно, они увидели на улице толпу, собравшуюся вокруг распростертого тела — Заббини выбросил Кардинала из окна.

Филлис пришла домой поздно и выразила много удивления и мало горя. После расследования, которое вел первый детектив Биржи, с Филлис были сняты все подозрения. Решили, что Заббини был влюблен в Филлис и убил Кардинала, рассчитывая заполучить ее себе в любовницы.

Калл был ошарашен всем этим. Он не сомневался, что Филлис подстрекала Заббини убить Кардинала, чтобы без помех стать его, Калла, любовницей.

Но обо всем этом Калл забыл, как только она переехала к нему. Она была самой страстной женщиной из всех, что он встречал.

Или, скорее, так он думал до того дня, когда она покинула его ради Стенгариуса, Главного телефониста. Калл устроил ей грандиозную сцену, назвав ее всеми подходящими именами, которые он мог вспомнить на еврейском и английском языках, прибавив к ним проклятья на дьявольском наречии. Тогда Филлис заявила, что она совершенно фригидна и что ей стоит больших усилий разрешать мужчинам дотрагиваться до нее. Но она хочет получить от жизни все ценности — это были ее собственные слова, — а получить их она может, только если будет позволять мужчинам возбуждаться от ее красоты, а сама — изображать страсть.

Калл пригрозил ей, что перескажет все это Стенгариусу. Но она только посмеялась и сказала, что в таком случае она объявит, что все это ложь, придуманная Каллом для того, чтобы удержать ее, и тогда она посмотрит, долго ли Калл продержится на Бирже.

Когда он проходил мимо нее в фойе, она с ним заговорила.

— Здравствуй, — холодно ответил он на ее приветствие и хотел было пройти мимо.

Она улыбнулась ему, блеснув белоснежными зубами.

— Я хочу поговорить с тобой наедине, — остановила она его.

Робертсон изумленно взглянул на Калла, затем прищурился на Филлис.

— До скорой встречи, Филл, — сказал он наконец и отошел.

— Скоро не получится, — возразила Филлис.

Она подошла к Каллу и положила руку ему на локоть.

— Насколько я понимаю, ты собрался в дальнюю поездку.

Калл затрепетал от ее прикосновения — он до боли хотел ее.

Он ненавидел ее, но в то же время хотел, чтобы она вернулась.

— Это… это… деловая… по-поездка, — выдавил он, ненавидя себя за заикание, выдающее его чувства.

Филлис холодно улыбнулась и спокойно заметила:

— Не нервничай. Стенгариус знает, что я разговариваю с тобой. Он поймет правильно. Тебе нечего бояться. Я убедила его, что у нас с тобой все кончено раз и навсегда.

— Я ничуть не беспокоюсь об этом, — возразил Калл, надеясь, что его голос прозвучал для нее не так глухо, как это показалось ему.

— Вот и ладно, — ответила она с улыбкой, которая ясно показывала, что она считает, будто Калл перепуган до печенок.

— Нет же, черт побери! — повторил он.

— Я не собираюсь обсуждать степень твоего испуга, поэтому оставим этот разговор. Дело в том, что президент хочет, чтобы я поехала в тот же сектор. Ты будешь моим телохранителем. Или, — она криво улыбнулась, — моим соглядатаем. Стенгариус не хотел, чтобы я ехала, но президент приказал и все. Так что ему пришлось проглотить эту горькую пилюлю. А тобою ее подсластили.

— Что ты имеешь в виду?

— Он считает меня в полной безопасности с тобой. Он знает, какой ты трудолюбивый и старательный бобер, как ты хочешь продвинуться по службе. И он знает: ты не сделаешь ничего, что повредит твоей карьере. К тому же, у тебя самого не хватит мужества притронуться ко мне.

Калл, почувствовал, как кровь ударила ему в лицо. Он хотел засмеяться, но не смог.

— Возможно, — продолжала она, — бобер — не самый подходящий для тебя термин. Может, шакал подойдет лучше? Джек Калл, среди львов шакал?

Какое-то время он не мог понять ее. Он так давно не говорил на английском, что почти забыл его. К тому же, память подводила. Кто такие львы? Кто такие шакалы?

Затем в памяти возникли образы зверей. Образы были смутными, но не настолько, чтобы не понять смысл метафоры. Такой каламбур имел смысл только на английском.

«Ну и сука! Сама-то кто? Фригидная стенгариусова шлюха!» — подумал он.

Его лицо было спокойно, хотя краска гнева и выдавала его злость.

— Ну, Джек Калл, пойдем? — спросила Филлис.

Она подозвала слугу. Парень взял у нее портфель, и она, сопровождаемая Каллом, направилась к выходу из Биржи.

Паланкин стоял на улице между четырьмя носильщиками. Он был сделан из длинных костей, хитро соединенных друг с другом и обтянутых кожей. Четверо мужчин, завидев Филлис, подняли паланкин с земли. Слуга положил в паланкин ее портфель и отошел в сторону. Филлис забралась в паланкин и уселась, откинувшись на груду подушек, сшитых из кожи и набитых листьями каменного дерева.