Рояль под елкой - Алиса Лунина

— Откуда мне знать, что там у вас в мыслях было? — насмешливо отозвалась Тамира. — Может, и хотели…

— Тьфу! Как вам не стыдно!

Дымов понял, что на Тамиру надежды нет и надо выкручиваться самому. Желательно побыстрее, пока не наваляли или не пырнули под ребро.

— Я пианист! — зачем-то сообщил он Кабанову.

Как будто статус пианиста мог отмести от него обвинения в блуде с чужой любовницей.

— Пианист? — недобро усмехнулся Кабанов. — Может, скажешь, что ты сюда пришел на рояле поиграть?

— Ну почему на рояле? — стушевался Дымов.

— Пианист! А вот я сейчас тебе все пальцы переломаю, и посмотрим тогда!

Кабанов кинулся к Дымову.

— Не надо! — крикнул Дымов, пряча руки за спину. — Вы с ума сошли! Мои руки застрахованы! Я музыкант с мировой известностью!

Тамира вскочила и повисла у Кабанова на шее, оказавшись между мужчинами.

— Петя, не надо!

— Пошла прочь! С тобой потом разберусь! — хрипел Кабанов.

— Не трогай пианиста! Он не виноват! Петя, послушай меня, я все тебе объясню!

— Она все вам объяснит! — жалко поддакнул Дымов.

Кабанов брезгливо отодвинул Тамиру и процедил:

— Ну, объясняй, как ты до такой жизни докатилась? Стерва рыжая!

Он уселся в кресло, отшвырнул нож и закурил, почему-то стряхивая пепел прямо на изящный старинный столик.

— Объясняй! Только смотри, старайся складно объяснить, а не то рога поотшибаю! Обоим!

— Петя, с тобой совершенно невозможно разговаривать! — вздохнула Тамира.

— А раньше я для тебя хорошим был? — закричал Кабанов. — Раньше тебя Петя устраивал? И деньги мои не пахли? А теперь что? Петя, значит, рылом не вышел? Петю побоку? Пианисты понадобились?

— Дай мне сказать!

— Подождите! Она сейчас дойдет до главного! — вмешался Дымов.

— Заткнись, пианист! Не расчесывай мне нервы! Не ровен час в рояль закатаю! — честно предупредил Кабанов. — Ну, давай, рассказывай!

— Значит, дело было так. Сегодня я пошла в галерею, где у меня опять не взяли мои картины…

Тамира зачем-то начала издалека.

Кабанов расхохотался гомерическим смехом:

— Да у тебя их никогда не возьмут! Это ж ясно, как день! Кому нужна твоя мазня? Вот это и обидно, ты ж за мой счет живешь! Иждивенка! Сидишь на моей шее. И ни рубля не заработала, ни рубля!

Он добавил, обращаясь к Дымову:

— Знаете, чем она занимается? Кошачьи морды малюет!

Дымов промолчал.

Кабанов снова повернулся к Тамире:

— Это я, я купил тебе новую жизнь! Я тебе все, вплоть до трусов! А ты мне так отплатила!

— Да дай мне сказать! — взмолилась Тамира.

— Валяй!

— Ну так вот. Я сидела в кафе. Тут ко мне тип подкатил на «Бентли»…

— А! — закричал Кабанов. — Вот оно что! У пианиста «Бентли»! Значит, мой джип тебя уже не устраивает? Потянуло на большие деньги? Дрянь алчная!

— Ну, какая идиотка! — простонал Дымов. — Рассказывай по существу! Про меня рассказывай! Не отвлекайся!

— Только и можешь, что жить за чужой счет! — с презрением заметил Кабанов. — Кувыркаться из одной кровати в другую! Ты, пианист, еще не знаешь, какая она.

— Я живу за чужой счет? — возмутилась Тамира. — Разве я не плачу тебе своей заботой, теплом и вниманием? Между прочим, я занимаюсь твоим развитием, прививаю тебе вкус к прекрасному! Потому что я — гейша!

— Гейша! — презрительно повторил Кабанов. — Начиталась всякой фигни!

Он вновь обратился к Дымову:

— А ты думаешь, пианист, у нее там между ног что-то особенное? Поверь, то же, что и у всех!

— Что?! — Красивые голубые глаза Тамиры засверкали яростью.

— Что слышала! — отрезал Кабанов. — Не обольщайся на свой счет! А картины твои — жалкая мазня! Каляка-маляка!

— Значит, ты не веришь в мой талант?

Тамира задохнулась от гнева.

— Какой талант? Никаким талантом там не пахнет! У тебя один талант — деньги из мужиков выкачивать!

— Ах так! — мстительно усмехнулась она. — Ну так знай, Кабанов: ты устраивал меня до поры до времени, но теперь я встретила мужчину побогаче! Вот он, пианист! У него, знаешь, сколько денег? Тебе и не снилось! Теперь он меня трахает! А ты, Кабанов, пошел вон!

— Что она плетет? — схватился за голову Дымов. — Зачем? С ума сошла? Скажи ему правду!

Тамира хрипло расхохоталась:

— Вот тебе правда, Кабанов! Я теперь с пианистом!

— Убью! — закричал Кабанов и бросился к Дымову.

Вот так в России всегда расправлялись с интеллигенцией! Хрясь — и между глаз!

Перед Дымовым открылся космос. Сверкали звезды, и мчались планеты…

* * *

Очнувшись, Дымов увидел, что Кабанов с Тамирой разговаривают. На удивление спокойно и мирно.

— А, очнулся, пианист! — добродушно сказал Кабанов. — А я уж думал, ты того… с концами! Слушай, ну, мы вроде разобрались! Томка мне все рассказала, пока ты отдыхал! И про квартиру, и про бабу твою! Надо же, как в жизни бывает!

Дымов, постанывая, приподнялся.

— Что ж ты объяснить не мог, дурик? — снисходительно усмехнулся Кабанов. — Мычал что-то невнятное…

— Вам, пожалуй, объяснишь!

В голове у Дымова что-то ухало, а перед глазами продолжался парад планет.

— Ну, как вы? — сочувственно спросила Тамира.

— А как вы думаете? У меня завтра концерт, а вы мне такое лицо сделали!

— Что лицо? Лицо! Мог вообще убить! — пожал плечами Кабанов.

— Дикая, варварская страна! — с отвращением пробормотал Дымов. — Злобные, темные люди!

— Лицо — это пустяки, — виновато потупилась Тамира, — можно гримом замазать. Хотите, я вам замажу?

Дымов с ужасом отшатнулся.

— Уйдите от меня! Не хочу я от вас ничего! Теперь я и впрямь вижу, что вы эта… роковая женщина! От вас надо подальше держаться!

— Вот! — с надрывом произнесла Тамира. — Опять я во всем виновата! Как всегда! Хоть иди и в реку прыгай!

— Брось, — миролюбиво сказал Кабанов. — Нашла из-за чего прыгать! Пусть они прыгают! И не бойся, детка, никто тебя отсюда не вытурит! Со мной будут разбираться! Я жене пианиста быстро ноги повыдергиваю!

— Ирине, может, и неплохо было бы ноги повыдергивать, — задумчиво заметил Дымов, — а я, позвольте спросить, почему должен страдать? Я-то в чем виноват? Мне нужна моя квартира!

— Жилплощадь, брат, всем нужна! — хохотнул Кабанов.

Дымов брезгливо усмехнулся: какой, однако, абсурд! Он сидит в своей собственной квартире, которая, кажется, уже не его, ему бьют морду, а он после всего еще выслушивает бредни какого-то тупого гангстера и его сумасшедшей подружки. И в этом театре абсурда, или скорее пошлой водевильной пьесе, ему почему-то отведена главная роль! Как все это нелепо, право! И он нелеп и жалок. И не может постоять за себя. Взять бы да без лишних разговоров вытряхнуть эту шушеру вон, пусть потом разбираются с Ириной, да разве он сможет? Почему-то он всегда пасует перед такими кабановыми.

— А вы что же, насовсем вернулись или как? — поинтересовалась Тамира.

— Или как! На гастроли. Через неделю собирался уезжать!

— Тогда я вообще не понимаю, в чем проблема, — улыбнулась Тамира, — ведь я предложила вам занять одну комнату. Подумаешь, неделю перетерпеть!

— А я не хочу терпеть! — закричал Дымов. — Кончилось терпение! Я всю жизнь терплю от таких, как он!

Дымов бросил на Кабанова испепеляющий взгляд.

— До революции моему деду, между прочим, целый этаж этого дома принадлежал! А в двадцатом пришли такие каторжники, — кивок в сторону Кабанова, — и оттяпали! Пожалуйте выметаться вон! Хорошо еще, что деду за выдающиеся заслуги перед культурой оставили квартиру в четыре комнаты. А теперь снова приходят и хотят отнять!

— Не надо мне тут про двадцатый год втирать! Меня тогда и в проекте не было, — обиделся Кабанов.

— Вас, понятное дело, не было, а какой-нибудь дедушка Кабанов небось уже народился!

— И дедушку моего трогать не надо! Он в двадцатом честно на фронтах за идею бился!

— Вот-вот! — обрадовался Дымов. — Я почему-то так и думал! Готовил, значит, будущее для грядущих поколений. Таких, как вы!

— Пианист, ты это, темп сбавь! — предупредил Кабанов. — Я ведь могу не только за бабу навалять, а так вообще… За расхождение во взглядах!

— За идею, как дедушка? — усмехнулся Дымов.

— Ага. Как дедушка. Сыграешь себе тогда похоронный марш!

Кабанову было обидно. Ему почему-то казалось, что пианист посмеивается над ним. Как бы противопоставляет себя, такого умного, образованного и вообще пианиста, ему, Петру, простому бизнесмену, рубахе-парню с ШРМ за плечами.

Кабанов даже насупился. Да уж, извините, в консерваториях он не учился, однако же это никому не дает права насмехаться и считать себя умнее. К тому же вы про меня вообще ничего не знаете. Может, я, как Конфуций, все время учусь! Чему-нибудь новому.

Ситуация снова накалялась. Почувствовав это, Тамира попыталась выступить миротворцем. Ослепительно улыбаясь, она попросила: