Жизнь с Раманой Махарши - Дэвид Годман

Бхагаван посмотрел на меня и сказал: «Ты съел в два раза больше, чем каждый?»

Я был поражен, поскольку был уверен, что никто не мог видеть меня за этим занятием. «Я сделал это, когда никто не смотрел. Откуда Бхагаван знает?»

Бхагаван не ответил. Этот случай заставил меня понять, что спрятать что-либо от Бхагавана невозможно.

С тех пор я стал непроизвольно думать, что Бхагаван всегда знает, чем я занимаюсь. Это новое знание сделало меня более бдительным и более внимательным к своей работе, поскольку мне не хотелось вновь совершить подобную оплошность.

В работу помощника также входила защита Бхагавана от эксцентричных и пребывающих в заблуждениях последователей. Я очень ясно помню один такой случай. Юноша лет двадцати появился в холле в одной набедренной повязке. Объявив всем, что тоже является джняни, он подошел и сел на софу рядом с Бхагаваном. Бхагаван ничего не сказал на это, но вскоре после того поднялся и вышел из холла. Пока его не было, я воспользовался возможностью выгнать самозванца. Все мы, находящиеся в холле, были раздражены его высокомерием и самонадеянностью, и должен признаться, что обошелся с ним достаточно грубо, выставляя его за дверь. Я также запретил ему снова возвращаться в холл. Когда покой в конце концов был восстановлен, Бхагаван вернулся в холл и занял свое обычное место на софе.

Я был неимоверно счастлив, что нашел такого Гуру, как Бхагаван. Как только я увидел его, то почувствовал, что смотрю на Самого Бога. Тем не менее поначалу я был не в особом восторге от ашрама и последователей, собравшихся вокруг него. Управляющие были крайне автократичны, большинство же последователей, казалось, не питало большого интереса к духовной жизни. Насколько я мог судить, их прежде всего интересовали сплетни. Это первое впечатление сильно мешало мне.

Про себя я думал: «Бхагаван очень велик. Но если я буду жить в компании этих людей, то могу утратить преданность, которая у меня уже есть».

Я пришел к выводу, что в духовном плане мне не пойдет на пользу общение с людьми, не обладавшими, как казалось, большой преданностью. Теперь я знаю,

что это была очень высокомерная позиция, но таковыми были мои подлинные чувства в то время. Эти чувства мешали мне столь сильно, что три или четыре ночи подряд я не мог спать. В итоге я решил, что продолжу считать Бхагавана своим Гуру, но поселюсь в другом месте.

Помню, я думал: «Пойду и буду медитировать на Я где-нибудь в другом месте. Не отвлекаясь на общение с людьми, я уйду в незнакомое место и буду медитировать о Боге. Я буду ходить и просить бикшу [19] и вести уединенную жизнь».

Где-то три недели спустя после моего первого прихода в ашрам я ушел, чтобы начать новую жизнь. Я никому не сказал о своем решении, даже Бхагавану. Я ушел в час ночи, в полнолуние, и начал двигаться в сторону города. Я пересек город, прошел мимо Исанья Матха (монашеское учреждение в северо-восточной части Тируваннамалая) и направился в Полур. У меня не было определенной цели, я просто хотел уйти из ашрама. Я шел всю ночь и достиг Полура (в двадцати милях к северу от Тируваннамалая), как только рассвело. Ходьба вызвала у меня сильный голод, поэтому я решил пойти на бикшу в городе. Особой удачей это не увенчалось. Я обил пороги почти пятисот различных домов, но никто не дал мне никакой еды. Один человек сказал мне, что мне следует вернуться в Тируваннамалай, а другой, сервировавший еду, когда я приблизился к нему, прокричал, чтобы я убирался. В конце концов я сдался и пошел на окраину города. Я нашел водоем в поле и провел около получаса, стоя по горло в воде, надеясь, что благодаря прохладе воды голодные боли стихнут. Этого не случилось. Тогда я отправился к самадхи Виттхобы и сидел там какое-то время.

...

Виттхоба был эксцентричным святым, наподобие Шешадри Свами, жившим в Полуре в первую декаду столетия. Он умер за несколько лет до того, как туда пришел Аннамалай Свами.

Мне наконец удалось перекусить, когда пожилая женщина пришла делать пуджу. Она посмотрела на меня и сказала: «Похоже, ты очень голоден. Твои глаза начинают вваливаться. У меня самой немного еды, но я могу поделиться с тобой похлебкой из раги (проса)».

Говоря это, она дала мне выпить полторы чашки похлебки. Похлебка не сильно помогла мне от голодной боли, но я, тем не менее, был очень рад ей.

Долгий путь и отсутствие еды сильно утомили меня. Усевшись там, я начал подвергать сомнению мудрость решения уйти от Бхагавана. Было ясно, что все обернулось не так, как я ожидал. Это указывало на то, что, возможно, мое решение не было правильным. Я придумал способ, который, как я сказал себе, позволит проверить, было ли мое решение верным или нет. Я взял горсть цветов, положил их на самадхи Виттхобы и начал считать их, убирая по два. Я заранее решил, что если количество цветов окажется нечетным, то я вернусь к Бхагавану. Если количество окажется четным, то я продолжу следовать своему изначальному плану. Когда результат показал, что я должен вернуться к Бхагавану, я немедленно последовал этому решению и отправился в сторону Тируваннамалая.

Как только я принял как данность тот факт, что моей прарабдхой (судьбой) было остаться с Бхагаваном, удача стала улыбаться мне. Когда я вошел в город, хозяин отеля пригласил меня к себе и дал мне бесплатную еду и денег. Он даже сделал простирание передо мной. Я решил поехать в Тируваннамалай поездом, поскольку хотел вернуться к Бхагавану как можно скорее, но прежде чем я успел добраться до станции, другие люди пригласили меня в свой дом и предложили еды. Я поел немного и там, но затем попросил извинить меня, поскольку совсем недавно уже съел большую порцию. Я решил попробовать проехать без билета, неверно полагая, что денег, которые мне дали, не хватит для поездки. Удача продолжала благоволить мне и в поезде. На полпути кТируваннамалаю появился контролер, проверяющий билеты. Похоже, я остался для него невидим, поскольку оказался единственным человеком в вагоне, которого не попросили предъявить билет.

Похожая вещь случилась и в конце путешествия. Когда я замешкался перед контролером на платформе станции, он сказал: «Ты уже показал свой билет. Иди же! Ты задерживаешь других!» Таким образом, милостью Бхагавана, в обоих случаях я не был пойман.

Оставшееся расстояние до ашрама я прошагал пешком. По приходу я сразу отправился к Бхагавану, простерся перед ним и рассказал обо всем, что случилось. Бхагаван затем подтвердил, что моим предназначением было остаться в Раманашрамаме.

Глядя на меня, он сказал: «У тебя есть здесь работа, которую тебе нужно выполнить. Если ты попытаешься уйти, не сделав предназначенную тебе работу, куда ты пойдешь?»

Сказав так, Бхагаван пристально смотрел на меня около пятнадцати минут. Пока он смотрел на меня, я слышал внутри себя повторяющуюся фразу. Она звучала настолько громко и отчетливо, словно кто-то вмонтировал мне в голову радиоприемник. Раньше я нигде не сталкивался с этой фразой. Лишь позже я узнал, что это был один из стихов из «Улладу Нарпаду Анубандхама» [20] . В стихе говорилось:

Предельное состояние, которое восхваляется

и которое достигается здесь, в этой жизни,

путем ясного самовопрошания,

возникающего в Сердце,

когда достигается соединение с садху [21] ,

недостижимо посредством

слушания проповедников,

посредством обучения и заучивания смысла писаний,

посредством добродетельных поступков

или любыми иными средствами.

Значение было предельно ясным: пребывание рядом с Бхагаваном будет более ценным для меня, чем выполнение садхан в одиночестве в каком-либо другом месте.

По прошествии пятнадцати минут я выполнил намаскарам перед Бхагаваном и сказал: «Я сделаю любую работу, какую ты велишь мне сделать, но, пожалуйста, дай и мне мокшу (освобождение). Я не хочу становиться рабом майи (иллюзии)».

Бхагаван не ответил, но меня не смутило его молчание. Каким-то образом сама эта просьба успокоила мой ум. Бхагаван затем сказал, чтобы я пошел и съел что-нибудь. Я ответил, что не голоден, так как ел совсем недавно, и добавил: «Я не хочу еды. Все, что я хочу, – это мокшу, свободу от страдания». На этот раз Бхагаван взглянул на меня, кивнул и сказал: «Да, да».

...

Этот стих из «Улладу Нарпаду Анубандхама» о величии соединения с реализовавшими Я существами – один из пяти стихов на эту тему, которые Бхагаван включил в поэму. Он нашел оригинальные стихи на санскрите на листе бумаги, которую кто-то использовал для заворачивания сладостей. Ему настолько понравились те идеи, которые они выражали, что он сам перевел их на тамильский и поместил в начало «Улладу Нарпаду Анубандхама». Остальные четыре стиха звучат так:

На сатсанге связь с объектами мира

будет устранена.