Менеджер по чудесам - Марина Серова

— Давайте помогу, — предложила я.

— Спасибо, — тут же поднявшись и позволив мне самостоятельно положить все на стол, ответил Конышев. — Никак не свыкнусь с мыслью, что прежде нужно ощупать все вокруг, запомнить и лишь затем начинать что-то делать.

Продолжая собирать рассыпавшиеся по полу мелочи, я поинтересовалась:

— Зачем вы включили компьютер, все равно же не видите? Или об этом тоже забыли?

— Да нет, как тут забыть, — вздохнул Вячеслав. — Я хорошо помню, что ничего не вижу, но зато все прекрасно видите вы, — заметил он. И, широко растянув губы в улыбке, добавил: — Я планировал попросить вас прочесть мою почту. Вы ведь не откажете мне в этой любезности?

— Откажу, — уверенно ответила я. Но, заметив, как моментально погрустнел Вячеслав, поспешила добавить: — Потому что сейчас мы идем есть, а вот потом я в полном вашем распоряжении и готова прочесть хоть сочинения Толстого. Нужно же чем-то занять вечер.

— Хорошо, давайте сначала поедим, — согласился Вячеслав, и мы вместе отправились на кухню.

Там я поместила прямо перед мужчиной тарелку с теплыми, замечательно пахнущими блинчиками, обильно полила их сметаной и села на свой стул. Мы принялись за еду. Я старалась не поднимать глаз, так как видеть, сколько усилий прилагает слепой человек для того, чтобы насытиться, как блинчики то и дело падают у него с вилки, мне было в тягость. Я, конечно, могла предложить помощь, но была уверена, что Вячеслав все равно от нее откажется: он понимает, что должен овладеть всеми навыками самостоятельно, чтобы не быть ни для кого обузой. И это правильно.

— Может быть, вы попробуете руками? — все же не выдержав, предложила я. — Так значительно удобнее. Я вот тоже руками их держу.

— Я знаю, что удобнее, — довольно бодро откликнулся Вячеслав. — Но я хочу научиться делать все так, чтобы никто даже не понял, что я слеп, — пояснил он суть своих действий. — Знаю, что это возможно, даже видел один раз человека, который работает наравне со зрячими, хотя абсолютно слеп от рождения. Я бы хотел походить на него, но, скорее всего, у меня не получится. Для подобной ловкости нужны годы практики, а мне трудно сосредоточиваться именно на этом, потому что мои разработки все-таки для меня важнее.

Я ничего не ответила, просто не зная, что говорить. Молча доев блинчики, сварила кофе, выпив который мы вернулись в комнату и устроились возле компьютера.

— Если честно, я не слишком разбираюсь в столь сложной технике, — предупредила я Вячеслава. — Так что, боюсь, даже не смогу отыскать ваш почтовый ящик. Тем более что у вас тут столько наворотов! Неясно даже, где щелкать и на что нажимать.

— Сможете, я ведь буду вами руководить, — уверенно заявил Конышев. — Вот сейчас скажите, что там высветилось на мониторе?

— Какое-то окно со множеством различных ярлычков. Из них узнаю только стандартные, но это явно не то, что нужно, — заметила я.

— Отыщите ярлычок в виде маленького шарика с голубком и щелкните по нему дважды мышью. Затем нажмите кнопочку, которая появится в левой части экрана в самом углу.

— Вон ту, с крестиком? — осторожно следуя указаниям, переспросила я.

— Да, да, ту самую. Теперь еще раз, но вверху, где написано «пароль». Введите пароль.

Мужчина продиктовал мне какой-то нелепый набор русских и латинских букв, на что я категорично заявила:

— Боюсь, что не справлюсь с набором. У вас совершенно стертые клавиши, и не видно ни единой буквы. Тем более что нужны еще и латинские.

— Тогда отодвиньтесь, я сам.

Вячеслав пододвинул стул ближе, поместил руки на клавиатуру, немного погладил ее, словно прощупывая, где какая кнопка находится, а затем стал быстро что-то печатать. Я едва успевала следить за тем, куда он нажимает, так быстро он щелкал. Вячеслав так увлекся, что сделал все, что требовалось, самостоятельно, и лишь когда на экране выплыло сообщение, что поступило три письма, спросил:

— Что-нибудь есть?

— Да, три письма.

— Откройте их кнопкой запуска на верхней панели и прочтите, — попросил Конышев, освобождая мне место.

Я не спеша села, открыла первое из писем и принялась читать его вслух. Это оказался какой-то перечень программ, непонятных цифр и знаков, присланный коллегой Вячеслава, также выжившим после взрыва, но отказавшимся остаться в институте. Конышев, слушая все это, кивал и иногда повторял:

— Да, да, все верно. Он прав, мы использовали именно этот принцип. Молодец, что вспомнил таблицу, она нам вскоре очень пригодится.

Дочитав это письмо, я открыла следующее. Но на первых же его строчках запнулась и смолкла.

— Почему вы замолчали, Женя? Это же письмо от моей жены, — по прочтенному приветствию догадался Вячеслав. — Что-то не так… что-то случилось? — Мужчина занервничал и, вцепившись в мою руку, с силой сжал ее, требуя ответа. — Ну не медлите же, что там?

— Ваша жена просит у вас развода, — выдавила я из себя краткое содержание всего письма, понимая, какую реакцию оно сейчас вызовет у Конышева.

— Развода? Глупости, вы меня обманываете, — в первую минуту даже не поверил Вячеслав, но, так как я продолжала молчать, торопливо потребовал: — Ну-ка, прочтите все. Я хочу знать, что там написано.

— «Здравствуй, коник! Извини, что отвлекаю тебя от столь важных дел, но я приняла решение, о котором хочу тебе сообщить, — начала читать я. — С тех пор как ты увлекся квантовой физикой и начал работать над своим проектом, мы практически не видимся. Ты все время проводишь в институте, я дома. Но и вернувшись с работы, ты снова садишься за компьютер, будто он важнее меня. Сейчас я поняла, что ты влюблен в науку и, несмотря на то что от нее же и пострадал, не отказываешься от своих планов…» Дальше читать? — видя, как сник Вячеслав, спросила я.

Мужчина кивнул, и я продолжила:

— «Ты стал фанатичным, а это уже болезнь. Я не хочу жить рядом с больным человеком, для которого общественные проекты важнее семьи, с человеком, который не дорожит собственными здоровьем и жизнью, рискуя ими во имя прогресса. Возможно, просто не смогла разглядеть в тебе великого ученого, о котором вскоре заговорит весь мир. Я старалась увидеть в тебе в первую очередь человека. Человека, богатого духовно, ценящего чувства, мои чувства. И обманулась — в тебе этого нет. Как нет и любви ко мне: она растворилась, ее затмила любовь к науке. Я не в силах более этого выносить, а потому прошу у тебя развода. Надеюсь, ты поймешь меня правильно и не станешь губить мою жизнь и дальше. С любовью, Вика!»

— Ничего не понимаю, — Вячеслав вскочил со своего места, опрокинув при этом стул. — Она не могла такое написать! Мы ведь с ней даже никогда не ссорились, и она всегда поддерживала меня во всех моих начинаниях! Даже когда после взрыва я заикнулся о том, что хочу продолжать работу, Вика была со мной солидарна и всячески помогала мне. Я с трудом уговорил ее поехать к родственникам, когда начались все эти покушения. Не хотел подвергать ее опасности, но Вика упрямилась и долго не хотела оставлять меня одного. И вдруг просьба о разводе… Это какая-то нелепость, глупость…

— Так, может быть, это и не она вам написала? — осторожно предположила я.

— Нет, она, — уверенно заявил Вячеслав. — Никто другой не знает, что Вика называет меня коником. Это интимное, домашнее и только между нами. — Мужчина тяжело вздохнул, начав ходить по комнате взад-вперед, но, как ни странно, ничего не задевая. — Она ведь никогда ни в чем меня не упрекала. Два дня назад мы созванивались, Вика вздыхала, что скучает и хочет ко мне. А теперь это…

— Так, может, вам и сейчас стоит ей позвонить, — выдала я новое предложение.

— Пожалуй, вы правы. Наберите ее номер. Сорок, восемьдесят три, семнадцать. Да, и код, кажется, восемь-двадцать семь.

— Это сотовый? — завершая набор, спросила я на всякий случай.

— Нет, домашний. Сотовый она еще перед поездкой случайно уронила в воду, и мы отдали его в ремонт. Забрать все как-то времени не хватало. Трубку могут снять родственники.

— Кто именно? — уже начав слушать длинные гудки, поинтересовалась я.

— Не знаю. Тетка Наталья, ее дочь Марина. Мужчин у них в доме нет, они женщины одинокие.

— Пока молчат, — заметила я, все еще не добившись ответа от абонента.

— Ну что они так долго? — еще больше занервничал Вячеслав. — Неужели дома никого нет?

— Похоже на то. Возможно, куда-то все трое вышли. Давайте перезвоним попозже.

— Нет, — отчего-то не согласился со мной Вячеслав. И, замерев на месте, тут же добавил: — Мы немедленно едем туда. Я хочу с ней поговорить с глазу на глаз и все выяснить.

— Но как же ра… — видя, что Вячеслав меня совершенно не слушает и уверенно направился к двери, я осеклась и поспешила за ним.

Я понимала, что срываться сейчас с места глупо, тем более что мы даже не были точно уверены, что письмо пришло от жены Конышева. Он-то, конечно, считал, что именно от нее, я же, наслушавшись про всевозможные махинации со связью, думала немного иначе. Вячеслав и слушать меня не желал, твердо заявив: