Обрученные судьбой. Книга вторая. На переломе - Роман Булгар

В Чечню вывезли 400 миллиардов рублей наличными: «физически эта масса денег имела такие объем и вес, что их вывозили из московских банков мешками на грузовиках – тысячами мешков… шальные деньги вывезли в Чечню на пассажирских самолетах «Аэрофлота» и скорых поездах «Москва-Грозный»…

– Нехило поживились, – Борис с усмешкой покачал головой, – за счет русского народа. И затем затеяли бойню, чтоб замести все следы…

Весь ущерб от махинаций с фальшивыми авизо эквивалентен сумме тогдашних невыплат шахтерам, предприятиям ВПК, военным, учителям.

– Да и наши «новые русские», – Пестиков прищурился, припоминая, – свою лапу к пирогу приложили… Олигархи, мать их…

Громадные деньги от фальшивых авизо, помимо финансирования «респектабельной» деятельности по созданию криминализированных банков, шли на содержание «киллерских» команд, подкуп чиновников, нечистоплотные сделки по приобретению. Махинации с фальшивыми авизо послужили причиной криминализации банковской системы.

– Всю страну под себя подложили… – резюмировал Борис.

Весь ущерб от операций с фальшивыми авизо составил триллионы рублей. Как заявлял член комитета по безопасности Госдумы Николай Леонов, использование этих фальшивых авизо всемерно способствовало захвату многих отраслей промышленности России.

Как пример, Леонов назвал установление контроля к середине 90-х годов над черной и цветной металлургией братьями Михаилом и Львом Черными. В материалах Следственного комитета МВД отмечалось, что братья Черные расплачивались за металл деньгами, обналиченными по фальшивым авизо. В уголовных делах называлась сумма в размере более десяти миллиардов рублей (около полумиллиарда долларов)…

Докурив сигарету, Борис вернулся в дом. Глянув на дремлющую в глубоком кресле нежданную гостью, полковник одними глазами велел Инге пройти с ним на кухню.

– Будь с нею осторожна, – вполголоса произнес Пестиков. – Она, возможно, вовсе не та, за кого себя выдает. Паспорт у нее настоящий. Но эта ксива у нее не единственная, надо полагать.

Вздрогнув, Инга ахнула, перекрестилась.

– Ты думаешь, что… – прошептала она, не договорив главного.

– Я наведу справки. А ты пока паспорт ее спрячь. Спросит, скажи, что я его забрал с собой. Это должно ее предостеречь от неразумных шагов. Я вернусь часа через три-четыре…

Глянув на ходики, Инга заторопилась. Она чуть не забыла, что в час дня договорилась о встрече со своим давнишним дружком. Нехорошо.

Ей следовало окончательно поставить в их отношениях жирную точку и порвать со своим не так уж и далеким прошлым. Навсегда!..

– Явилась, Цветкова, не запылилась! – парень лет двадцати пяти с погонами прапорщика на плечах рывком втянул девушку в помещение склада военно-технического имущества. – Или уже не Цветкова, а как еще тебя там… Пестикова… – Кеша издевательски хохотнул. – Пестики-тычинки! Лютики-одуванчики! Ха-ха!

– Не ерничай! – Инга недовольно нахмурилась.

С металлическим лязгом задвинулся запор на двери. В помещении потемнело. Тусклая лампочка-сороковка в дальнем углу склада желтела радужным пятном, отбрасывала по стенам косо очерченные тени.

– Что ты со мной вечно, как со скотиной, обращаешься! – зашипела Инга, когда прапор грубо облапил ее, жесткими пальцами задирая на ней платье, всей своей массой надавил, прижал к штабелю с ящиками.

– Цыц, шалава! – Кеша хлестко шлепнул по девичьей ягодице.

Не обращая внимания на ожесточенное сопротивление Цветковой, парень отыскал ее отворачивающиеся губы, впился в них чувственным поцелуем, насильно зажигая в девушке ответную искру. И запалил же.

– Так-то лучше, – удовлетворенно произнес Ключников, укладывая обмякшую подружку на облезлый топчан.

Познакомился он с Ингой случайно, хотя именно в этом-то Кеша и узрел жизненную закономерность. Через полгода их связи Ключников понял, что милая медицинская сестричка послана ему самим Богом, чтоб спасти его заблудшую в потемках бытия и погрязшую в лености душу.

– Я по тебе скучал… – нашептывал он в ушко подружки.

Сломленная и побежденная, Инга позволила стянуть с себя платье, покорно перевернулась на живот, приняла привычную позу.

От физической близости большого удовольствия она не получила, хотя и всячески пыталась приноровиться к резким и частым толчкам.

– Медведь ты! – в расстроенных чувствах Инга оттолкнула от себя довольно жмурящегося парня. – Думаешь только о себе…

Теперь она не знала, как сказать Кеше, что это была их последняя встреча. В присутствии Ключникова Инга теряла всю свою уверенность. Кеша имел над нею странную власть, труднообъяснимую с позиции нормального человека. Он действовал на Ингу, как наркотик. Наутро от него тошнило, а вечером снова неотвратимо тянуло к нему.

– Сама виновата, шалава, – лениво отмахнулся прапор. – Сколь раз те учил, чтоб ты лежала смирно и не рыпалась, получала свой кайф…

Застегивая пуговички, Цветкова, старательно пряча от любовника смущенно-нерешительные глаза, едва слышно обмолвилась:

– Я вышла замуж…

– Забавно! Мой киндер приобретет себе законного папашу!

В жгучей досаде Инга до боли прикусила нижнюю губу. Цинизм Кеши убивал ее наповал. Она совершила непростительную оплошность, в минуту возникшей душевной близости посвятив Ключникова в свои самые сокровенные тайны.

Когда она узнала, что Пестиков не может иметь собственных детей, о чем недвусмысленно показал негласно проведенный анализ семени полковника, решила зачать ребенка от другого мужчины и по глупости проболталась, выложила все Кеше как на духу. К ее изумлению, затея встретила со стороны прапорщика полное понимание и поддержку.

– Жить будете в Москве или в Питере? – осведомился прапор.

– Я поступила в Академию…

Услышав новость, Ключников живо вскочил, его глаза вспыхнули:

– Устроилась, шалава! Я тоже поеду с тобой в Питер!

Девичьи плечики безвольно обмякли, решительность ускользнула по обвисшим кистям, растворилась в сыроватом складском воздухе.

– У меня, блин, приятель живет на Академика Лебедева, в Финском переулке. Прикинь, всего в двух шагах от твоей бурсы. Ха-ха! Будя, шалава, проваливай. Ко мне один человечек должен подъехать…

Бесцеремонно выпроводив девушку, Кеша надежно заперся, открыл толстенную книгу учета и движения материальных средств. Его наивная подружка не догадывалась, что он заранее предпринял все необходимое, чтоб перевестись на новое место службы. Выписка из приказа пришла недели две назад. По сути, Кеша склад уже передал своему сменщику. Осталось ему денежку получить в финансовой части. Расчет и боевые…

4

Аслан торопился. Искоса глянув на босоногих детишек, шустрой стайкой выбежавших во двор, когда Хадиса крикнула им, что приехал их отец, горец сел за руль. До назначенного ему времени оставалось минут сорок, и он не успевал. И все беды пошли из-за дрянной девчушки.

– У, шайтан! Удавлю босоногую сучку… – Аслан желчно сплюнул.

Темно-серый джип резво рванул с места. Спрятанный под капотом табун лошадок тянул мощно и напористо. На ровных участках машина мгновенно разгонялась. К тому же, дорога в основном шла под горку.

Возле блокпоста его остановили. Проверки Аслан не боялся. Не зря же он исподволь прикормил прапора, кидая ему подачки, привозя водку.

С утра прилично опохмелившийся и постепенно выбиравший свою дневную норму, Фесько пребывал в благодушном состоянии. Протянув руку, он, не глядя в сам документ, небрежно вытянул из него сложенную вдвое бумажку номиналом в десять американских долларов.

– Спиртягу, назад поедешь, прихвати… – махнул он на прощание.

Нещадно пыля, джип понесся дальше. Фесько аккуратно расправил банкноту, посмотрел на свет, проверяя на предмет фальшивости. Дикие горцы ничем не брезговали, легко могли подсунуть и липовую бумажку.

– Жить, ха, хорошо, а хорошо жить – еще лучше! – философствовал прапор, опрокидывая в себя очередную стопку. – За нас, блин, за вас, за Северный Кавказ! Ура!!! Рота, подъем!

Ощущая в себе клокочущую потребность сотворить нечто полезное, Фесько вылез, протер глаза и густым басом заревел:

– Застава, строиться!

Заспанные бойцы выползали из своих щелей, недовольно гудели, втихомолку роптали супротив пьяного произвола. Откровенно заявить о том, что их поддатый прапор в корне не прав, солдатики не решались.

– Отрабатываем вводную «Нападение на пост»…

Пока воины стремглав занимали позиции для отражения супостата, Фесько частым шагом нырнул в свой блиндаж, хлопнул чарку, крякнул и выскочил обратно, зажимая в руке неработающий секундомер.

– Незачет! Повторить!..

После третьего захода удовлетворенный прапор завалился спать. Он посчитал свою миссию по поддержанию боевой готовности вверенного ему подразделения выполненной на все триста процентов.