Обрученные судьбой. Книга вторая. На переломе - Роман Булгар

– Мир твоему дому, Замира. Да ниспошлет тебе Всевышний Аллах свою благодатную помощь. Трудно тебе приходится без мужа…

Пряча опечаленные глаза, хозяйка тяжело вздохнула. В ней давно сидела и надежно укрепилась уверенность, что все на их несчастливой земле случается исключительно по одной воле Аллаха. И лишь одному Всевышнему дано знать, кого и когда он призовет к себе.

– Пришло время отомстить за смерть твоего мужа Заурбека…

Скорбящая горянка замерла. Поняла она, что вот и настал тот час, к которому она столько времени готовилась.

– Наша семья никому и ничего не прощает…

Не снимая папахи, мужчина присел на единственный табурет. Вся скудность обстановки гостя не удивляла. Деревянные нары заменяли кровать. Вместо стола использовали окрашенный в темно-зеленый цвет армейский ящик из-под военно-технического имущества.

– Он еще пожалеет, что перешел дорогу Садыровым…

Дрогнула женская рука. Румяная лепешка выпала из ослабевшей кисти, шлепнулась на выметенный земляной пол. Учуяв дурманящий запах, из норки вылезла крыса, схватила упавший с неба кусок.

– Он едет не один. С ним русский. Ты должна убрать обоих…

– Я все сделаю, если позволит Всевышний…

– У тебя в запасе не больше часа… Они проследуют через пост.

Жалобно скрипнула дверь, толкаемая сильной и уверенной рукой. Мужчина, не попрощавшись, ушел, оставил вместо себя тревогу.

Напряженно глядя в темный угол, молодая горянка машинальными движениями накидала горячие, с пылу и с жара, лепешки в холщовую котомку поверх туго обмотанного довольно увесистого свертка…

Сержант Ильин удивленно моргнул, когда за его спиной тихим шорохом посыпалась на дно окопа земля и грудной голос произнес:

– Соскучилась. Сил не осталось ждать до вечера…

Кинув предупредительный взгляд в сторону бойца Кирьякова, старший передового наблюдательного поста чуть слышно шепнул:

– Погодь, сейчас Серко спроважу…

Отосланный сержантом, рядовой, недоуменно пожимая плечом и недовольно ворча, поволочил уставшие ноги в сторону аула.

– Приспичило… будто не знаю, что бабу он тискает…

Поправляя платье, смущенно опуская залитое яркой краской лицо, женщина показала рукой на котомку:

– Лепешки тебе испекла. Молочка прихватила…

Удовлетворенный и насытившийся, парень утомленно откинулся к стенке окопа и захрапел. В уголках его губ пузырилась слюнявая пена.

Прильнув к оптическому прицелу снайперской винтовки, горянка терпеливо выжидала. Гости не появлялись, и послышались шаркающие шаги возвращающегося Кирьякова.

– Глянь, недурно вы тут устроились! – рядовой схватил наполовину опорожненную бутыль с молоком. – А мне ты дашь?

– Дам… – женщина, испуганно моргнув, кивнула головой.

Покорно шагнув к бойцу, она послушно приподняла подол, оголяя бедра, ослепляющие молодого парнишку своей не загоревшей белизной.

– Яка ты гарная… – боец, вздрагивая, дотронулся до тугой груди.

Жадно ощупывающие женское тело руки внезапно ослабли, а сам солдатик пьяно покачнулся, присел на дно окопа. Стриженый затылок скользнул по земляному брустверу. Ноги, вздрогнув, выпрямились.

– Поспи, сосунок, – Замира качнула головой. – Не дорос еще…

Прокатившийся по полю слабый порыв ветерка принес с собой нарастающий гул двух приближающихся машин. Замира встрепенулась и снова схватилась за снайперскую винтовку.

К удаленному блокпосту федеральных сил, нещадно пыля, катились черный внедорожник и армейский вездеход производства ульяновского завода. Долгожданная цель приближалась.

Заранее извещенный об их проезде, старший прапорщик Фесько, выказывая внезапно проснувшееся служебное рвение, занял позицию возле шлагбаума. Он усилием воли давил в себе пьяную икоту, таращил во все стороны покрасневшие зенки. Прапор глухо буркнул:

– Несет же черт лешего на мою бедную головушку…

Прильнувшая к окуляру прицела, женщина нащупала лицо Тахоева, но стрелять не торопилась. Перед нею стояла трудная задача: поразить два объекта, вдобавок ко всему, сидящих в разных машинах.

– Ему легко сказать, – хмыкнула Замира, – убрать обоих…

Если же Тахоев был практически обречен при любом раскладе, то полковник ФСБ запросто мог унести свои ноги.

– Омара точно достану, – прищурилась женщина, – а русского…

Как совершенно непредсказуемо ни развивалась бы сама ситуация, Замира собиралась первым своим выстрелом снимать Тахоева. А что касаемо Пестикова – тут уж как сложится пасьянс на Небесах.

Случится везучая возможность, ляжет масть – она выстрелит и по полковнику. И в то же время Замира прекрасно понимала, что человек из ФСБ глупо подставляться не станет, не предоставит ей шанс после того, как она шлепнет Тахоева. Поостережется, не выйдет он на линию огня, побоится за свою шкуру, заляжет, спрячется в нору, выждет время, пока все близлежащие окрестности со всем тщанием не прочешут.

Сами не осознавая того, потенциальные жертвы стрелка безмерно облегчили задачу снайперу и тем самым предрешили свою участь.

– О, Аллах! – по женским губам пробежалась улыбка.

Не доехав до шлагбаума, обе машины разом остановились. Не желая светить свою личность перед прапорщиком, Пестиков сидел и, выжидая, смотрел на черный внедорожник. Большого желания еще раз выслушивать упреки чеченца он в себе не ощущал. А вот Тахоев решил напоследок высказаться. Озлобленно хлопнули дверцы машин…

– Аллах лишил Омара разума… – прошептали женские губы.

Отойдя в сторону, мужчины без предисловий и разминки сцепились в ожесточенной перепалке. Они хлестко обменялись нелицеприятными фразами, выплескивая накопленную злобу, и собирались расстаться, в душе желая друг другу всего наихудшего. Накликали они на себя беду.

И в это мгновение указательный пальчик молодой женщины плавно потянул за спусковую скобу. Раскаленный кусок металла вестником свершившейся кары жарко тюкнул в коротко стриженый затылок Омара Тахоева, представителя непризнанного правительства Ичкерии.

Отпустив спусковой крючок, Замира нашла перекрестием прицела перекашивающийся рот полковника ФСБ и снова потянула за скобу.

Должно быть, Пестиков не успел удивленно моргнуть, как жгуче больно жалящая смертоносная пчела вонзилась чуть выше переносицы.

– Твою же мать! – Фесько ошарашенно вращал непонимающими зенками. – У меня крыша едет, или я еще сплю…

Не мог прапор поверить, что убийственный огонь велся со стороны поста, где находились два подчиненных ему бойца.

Вложив винтовку в руки спящего сержанта Ильина, Замира, низко пригибаясь, прикрываясь бруствером, кинулась в открытое поле, нашла заранее присмотренную глубокую канаву.

– О, Аллах! – горячечно шептала она, нажимая на кнопку пульта дистанционного управления.

Прогремел оглушительный взрыв. Вверх взметнулся столб серого дыма. Взлетели ввысь черные земляные комки…

Мгновенно протрезвевший, Фесько нетвердыми шагами прошел к помещению, где стоял телефон. Но он сперва опрокинул в себя теплую и вонючую жидкость и лишь потом позвонил, глухо сообщил наверх о случившемся. Грозовые тучки над его бедовой головушкой сгустились до отметки «Буря»…

Понаехали к ним начальники с большими звездами и лампасами на штанах. Его допрашивали, но Фесько, успевший к приезду комиссии выбрать полную дневную норму, отрешенно смотрел поверх человека в прокурорском мундире и на задаваемые ему вопросы не отвечал…

5

Еще издали Асхадов заметил, что возле блокпоста творится нечто неладное, притормозил, раздраженно выругался. Русские, которых, они, было, выгнали из своих же родных краев, снова пришли на их землю, кругом расставили свои воинские заставы, не дают им житья.

– Прав был Иса Арсенович, когда говорил, что москвичи так просто не дадут нам уйти, – Аслан стукнул кулаком по рулевой колонке.

Вспомнив про Мирзоева, Асхадов усмехнулся. Он долго еще боялся одного имени приемного отца своей жены Марьям, потом покрывался.

– Дурак! – женщина смеялась над его страхом. – Пока ты живешь со мной, он и пальцем тебя, своего зятька, не тронет…

Не сразу, но постепенно отношения с тестем наладились. Мирзоев тогда всесторонне помог со строительством дома в горном селении. А вскоре открылось то, из-за чего Иса Арсенович торопился с их домом.

– Случись война, сынок, в твоих подвалах можно будет отсидеться, – секретарь райкома довольно потер ладони.

– Какая война? – Аслан непонимающе приоткрыл рот.

Оглянувшись по сторонам, хорошо зная, что и у стен имеются уши, длинные и коварные, Иса Арсенович назидательно проговорил:

– Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути…

Не сразу до парня дошло, про что вталкивал ему тесть. Речь у них пошла о том, как их новый Генсек, сам того не понимая, распустил все вожжи государственной власти, дал свободу болтунам и демагогам.