Акимуды - Виктор Ерофеев

– Было дело! Тут-то мне и захотелось ей доказать, что я существую, еще как существую! И вот мы женились. Когда? Уже после войны… А как наша Венера Мытищинская?

Я всегда был против того, чтобы Акимуд называл Катю нашей Венерой. Да, был такой грех. Однажды мы с ним по пьянке, в одном провинциальном городе, ночью, накануне его великой провокации, которая в конце концов и кончилась войной с Акимудами, да, был такой грех, не хочется вспоминать…

– Она застряла на даче, – сказал я.

– Ты с ней нормально живешь?

– Да…

– А где ты сейчас обитаешь?

– У себя. Вместе с мертвецами.

– Они – друзья? Нет? – Он взялся за телефон. – Подожди! Мне сказали, что у тебя живет мертвый мальчик – народный мститель.

– Он чуть было меня не убил!

– Не беда. У него большое будущее. Вам надо сойтись. Его зовут Слава. Это я его подселил… – Акимуд расхохотался. – Этот парень погиб за свою любимую футбольную команду. Он доказал, что идея важнее человека. Ты понял? А ты хочешь, чтобы идея умирала за тебя… Ну, ладно! – добавил он, видя, что я собрался ему возражать. – Я же там был до войны, у тебя на квартире! Красиво, но тесновато. Возьми себе что-то побольше. Возьми особняк!

– Нет денег.

Он замялся:

– Вот что! Приходите с Катькой к нам в гости!.. Они же все-таки сестры! Приходите! Мы все обсудим…

– Но Катя за городом…

– Не волнуйся!

Акимуд взялся за голову:

– А помнишь, как мы первый раз встретились у меня в посольстве? И ты сказал: «Церковь должна представлять интересы Бога». А они все не знали, откуда я взялся! Свалился с неба!

Он обнял меня:

– Рассчитываю на твою помощь! – Помолчал. – Учти: война началась у тебя в голове!

007.0

На следующий день меня перевели жить в особняк, в нашем же переулке: чистый от мертвецов дом какого-то дореволюционного художника, которого, кажется, не воскресили. Резные наличники на окнах. Русский стиль. На пороге меня ждала моя молодая жена. Я думал, что она бросится ко мне в объятья, но она скрестила на груди руки и строго спросила:

– Ты что натворил?

– В смысле?

– Ты зачем пошел на службу к мертвецам?

Я оглянулся по сторонам и тихо сказал:

– Только так я смогу с ними бороться и добиться того, чтобы их отправили в могилы.

– Так говорят все коллаборационисты!

– Зяблик! – не выдержал я. – Это что за упреки! Ты была в нашей квартире? – Я кивнул на соседний шестиэтажный дом.

– Я только что оттуда.

– Меня там чуть было не убили.

– Значит, ты еще живой!

– Зяблик!

– Фу! Не смей дотрагиваться до меня!

– Давай войдем в дом…

– Я не хочу жить в особняке!

– А где?

– Я… Я уйду в монастырь!

– Ладно, – сказал я. – Давай пообедаем, а потом иди в монастырь!

– Меня на даче изнасиловали.

Она села на порог и закрыла лицо руками.

– Кто?!

– Трое… Двое мертвяков и один, кажется, живой.

Я сжал кулаки:

– Зяблик!

Она заплакала:

– Ты не смог меня защитить!

– Я отомщу! Я все сделаю…

– Что ты сделаешь с мертвяками? Тебе рассказать, как они меня насиловали?

– Как?

– В этом весь ты! Ты же любишь такие истории употреблять в своих фантазиях!

– Молчи!

Тут вышел мертвяк и сказал, поклонившись:

– Барин, обед подан!

Зяблик повернулась к лакею в белых перчатках:

– А что на обед?

– Дичь, барыня.

Зяблик захохотала:

– Сначала выебли, а теперь я – барыня! Ты слышал, барин? Я – барыня! – Зяблик решительно встала: – Пошли! Есть хочется. Я похудела за эти дни.

Нам накрыли в просторной столовой.

Зяблик недоверчиво понюхала суп в фарфоровой супнице:

– Это что?

– Грибной. Ваш любимый, – сказал дворецкий-мертвяк.

– Обещай, что мы уедем из этой проклятой страны! – сказала Зяблик. – Иначе не буду есть! – Она отложила ложку.

– Из страны никого не выпускают.

– С твоими связями выпустят!

– Обещаю! – сурово сказал я. – Ешь!

– Ем, барин!

– Вот так. Жены всегда подталкивают мужей эмигрировать. Вспомни Аксенова. Уехали в Штаты. И чем все кончалось? Семейной катастрофой!

– Какого еще Аксенова?

– Ладно, ешь, – насупился я.

007.1

После обеда ко мне в дом пришли три человека. Вот мое ведомство. Два чиновника – один живой, по имени Тихон, другой – мертвый, по имени Платон, очень похожие друг на друга, черноволосые, курчавые, и мой новый секретарь, красивая мертвая девушка Стелла. Я стал как бы министром без министерства, или, как говорят, министром без портфеля.

На первом заседании живой Тихон залез на стул и объявил, что люди уже устали бояться и готовы сотрудничать с мертвецами.

Его мертвый коллега тоже залез на стул:

– Общество относится к вторжению неоднозначно.

– Либеральное крыло, – подхватил живой, – традиционно западной ориентации недовольно мертвецами, зато наши почвенники признают пользу вторжения.

Мертвый добавил:

– Мы предлагаем ввести в стране оливковое время.

– Чего?

– Оливковое время! – хором прокричали мои помощники.

– Может, лучше подсолнечное? Это будет понятнее русскому народу!

– Нет, нужно ввести оливковое!

– Сначала нам с вами надо выработать график возвращения мертвецов на кладбища! – спокойно предложил я курчавым болванам.

Мои помощники спрыгнули со стульев и с ужасом посмотрели на меня. В этот момент дверь кабинета распахнулась, и в него вошла Катя, чтобы познакомиться с моей командой.

– Тихон, – вытянулся перед ней Тихон.

– Платон, – расшаркался Платон. – Коллежский асессор.

– Стелла! – приветливо махнула ей рукой Стелла.

Зяблик недоверчиво осмотрела всех трех и внезапно побагровела.

– Что с тобой? – кинулся я к ней.

– Это они! – сказала Зяблик, указав на Платона и Тихона.

– Они? – не понял я.

– Мои насильники.

– Насильники?

– Они изнасиловали меня… на даче…

– Как? – Я обернулся к Платону и Тихону.

– Это – не мы! – закричали дружно мои помощники. – Вашу супружницу изнасиловали трое, а нас всего только – два!

– Один был в маске. И этот один был женщиной! Это – вы! – Зяблик указала на Стеллу.

– Я надевала маску только раз в жизни, на выпускном вечере в школе, – гордо ответила Стелла.

– Мы даже не знаем, где у вас точно дача, – признались Платон и Тихон. – Адрес не знаем. Клянемся! Ваша уважаемая супружница опозналась.

– Зяблик! – взмолился я. – В стране снова окаянные дни. Нам всем везде мерещится ужас.

– Дурдом! – подхватил Тихон.

– Мне плохо… Сердце выпрыгивает из груди… Пойду вызову «скорую». – С этими словами Зяблик двинулась к выходу.

– Я с тобой! – метнулся я.

– Я – сама. – Она неожиданно улыбнулась. – Женщины всегда немножко театральны…

– Затмение, – подытожил я, когда Катя ушла.

– Ваш отец передавал вам привет, – наклонился ко мне мертвый помощник.

– Спасибо… Я недавно видел его во сне. Папа обернулся и коротко посмотрел на меня… Он как? С ним все в порядке? Он вернется?

– Вы его кремировали? – спросил живой Тихон.

– Да. А что?

– Сначала нужно ввести оливковое время, – мягко сказал мой мертвый помощник.

– Я подумаю, – сказал я.

– Вам подать кофэ? – подошла ко мне Стелла.

– Стелла, я не пью кофэ! Скажите: кофе!

– А это что такое?

– Как что? Стелла, вы житель каких времен?

– Я? Я – барышня. Je suis d’une famille noble, mais pauvre…

Акимуд хорош! Он прислал мне мертвую красавицу, которая склоняла меня своими взорами к некрофилии.

Война началась у меня в голове?

Часть вторая

Новый завет

008.0

Небо. Огненная точка. Царица с крыльями. Ход королем. Зеленый оглушительный взрыв. Свист и треск раздираемого пространства. Оранжевый зигзаг… Аппарат неизвестной конструкции, ослепляя встречающих потоками света, нависает над аэродромом. С летного поля, как по щелчку, исчезают, испаряясь в испуганном воздухе, все самолеты и наземная техника. Аппарат совершает посадку во Внуково. Поднимая ураганные вихри, глубоко волнуя дальние леса, он подруливает к зданию аэропорта. Как только он замирает, воздушная и прочая техника вновь образуется на своих местах.

Треск в наушниках.

– Товарищ генерал! Грачи прилетели!

– Вижу, не слепой. Встречайте грачей по ВИП-схеме.

Принять строжайшие меры предосторожности!

– Красную дорожку подать?

– Ну, подай…

Подают красную дорожку. Подают трап. По трапу спускается группа людей, несколько мужчин и одна женщина, одетые в русские национальные одежды.

Монитор. Стоп-кадр.

– Ряженые! – раздался низкий голос генерала в штатском костюме, Константина Павловича Рыжова. – Иностранные дипломаты, а одеты, как ансамбль народной песни и пляски!.. Смазные сапоги! А эта мелкая дура, как крестьянка, с венком васильков на голове и косой за плечами! Тоже мне, самодеятельность! Да черт с ними! – продолжал генерал. – А вот то, что все самолеты вмиг пропали, – заявка на похищение нашей техники!